Интервью

Со счетом 3:1 футбольный матч заканчивается крахом для команды Антона. Арсений, как упоминалось раньше, не особо разбирается в правилах, но во время игры он был напряжен до невозможного. Он, вероятно, нервничал больше, чем тренер команды. Серьезно. Он не знает, как объяснить все то, что происходило во время игры с ним. То есть… ну, он буквально был окутан этой атмосферой, этим воздухом. Ор болельщиков не казался ему таким громким, более того – он орал так же, как и остальные. «Беги, мудила!» и «Куда ты, тварь, несешься, чо не видишь там этот-второй-который?!» стали для него совсем привычными. Ну, ему еще предстоит все узнать об этой игре, он полагает. После этого он уже точно сможет их обзывать грамотно. После завершения матча люди с поля начали уходить, оставляя после себя разбросанные пакеты, шляпы болельщиков, какой-то мусор и прочее. Арсений спускается вниз и сворачивает к выходу, что ведет к раздевалке. Сначала его не пропускают, но, когда он говорит, что он собирается брать интервью у Антона Шастуна (он соврал, ну), тренер, недовольно нахмурившись и, кажется, ругнувшись, машет на него рукой и пропускает. Попов терпеливо ждет у мужской раздевалки, куда все еще заходят полуголые (божечки) мужчины, протирающие лицо своей футболкой. Большинство из них накачены, с кубиками (а куда еще смотреть, скажите?) и вспотевшие. Арсений чувствует себя немного неуютно. На самом деле, он чувствует себя немного эгоистично, ибо после такой игры Антон вряд ли захочет провести с ним вечер. И дело не в компании, да? Дело в том, что вряд ли у Шастуна вообще будет хорошее настроение. К тому же, он однозначно устал за сегодня и сейчас хочется принять душ и отправиться домой, нежели переться с каким-то телеведущим в ресторан на ужин. У кого есть аппетит после проигрыша? Ком в горле – вот что, вероятно, сейчас кормит Антона. Так что… да. Арсений чувствует себя немного мудаком. — Ладно, пацаны, послезавтра тренировка в пять, не опаздывайте! — говорит Шастун, выходя из раздевалки. Он выглядит… немного помятым? И милым. Легкая куртка поверх большой серой толстовки заставляет Шастуна выглядеть милым. Еще его влажная челка, спавшая на лоб и легкая улыбка на губах. Он немного покрасневший, выглядит слегка уставшим, но, блин, милым. Арсений не может подобрать других слов, понимаете? Такого Антона хочется обнять, накормить и спать уложить. — Привет, — говорит Арсений, неловко переступая с ноги на ногу, думая сейчас, стоило ли вообще приходить и в силе ли еще их свидание. Если это вообще свидание. — Арсений, — Антон улыбается, и Арс думает, что это хорошо, потому что эта улыбка больше похожа на ту, как если он улыбается, видя что-то приятное. Ему становится немного легче, но он все еще мнется и чувствует себя неуверенно. — Спасибо, что пришел, мне приятно. — Да, — кивает Попов, опуская голову и смотря вниз, на свои кроссовки. — Слушай, понимаю, что это глупо, но что насчет нашего... нашей встречи? — Свидание. Это свидание, — поправляет Антон так, словно это, блин, просто оговорка. Серьезно. Как исправить «позвОнишь на позвонИшь». — У тебя появились другие планы? — О, нет, я просто... думал, тебе не захочется идти куда-нибудь, — отвечает Попов. Шастун идет вперед, и Арсений идет рядом, чувствуя себя сейчас как-то обычно. Словно они с Антоном давно знакомы, и между ними нет никакого напряжения. — На самом деле, — начинает Шастун, придерживая для Арсения парадную дверь (как мило, ага), — я бы просто посидел где-нибудь в обычном месте. Без нарядов для ресторана, знаешь. Без всей этой вульгарности и прочего. Прогуляться можно, например. Ты как? — Только за, — Арсений улыбается, держа руки в карманах кожаной куртки. — Есть какие-то особые предложения? — Ну это за тобой, — Шастун смеется. Его спортивная сумка спадает с плеча, и парень легко ее натягивает обратно. — Итак, — протягивает Арсений, глубоко вздыхая. — Поздний вечер – не лучшее время для прогулок в парке. Ну, знаешь, есть люди, которые в это время только выходят на работу, — спокойно предлагает Арсений, а Антон громко смеется над этим, и Попов улыбается, радуясь, что может заставить этого парня смеяться. Он чувствует легкость, теплоту в груди и что-то еще, что-то приятно ноющее. — Ближайший спорт-бар тоже не предлагаю. — О-о-о, нет, — смеется Шастун. — Мне еще жить хочется. — Так и думал, — кивает Попов. Они идут по улице, отдаляясь от спортивного центра, людей практически нет. Дорога мокрая, ибо недавно был дождь. Свежий и холодный октябрьский воздух придает бодрости и уверенности. Они размеренно идут куда глаза глядят. Арсений, держа руки в карманах, специально широкими шагами идет немного впереди, пока Шастун обычными шагами идет рядом, чуть позади. — На этом твои варианты закончились? — улыбается Шастун. — Наивный какой, — загадочно протягивает Попов, но в миг становится серьезным. — Ну да, вообще-то. — У меня есть кое-какое предложение, но оно может звучать немного странно, — начинает Шастун, и Арсений с любопытством смотрит на него. — Мы можем поехать ко мне. — Мы можем, — протягивает Арсений уже немного тише, его голос стал серьезнее(?), наверное, немного ниже. Он прочищает горло и улыбается. — Еще мы можем купить шампанское, немного выпить, расслабиться и поговорить, — продолжает парень, как будто специально растягивая некоторые гласные, или это уже у Арсения в голове голос Антона словно мурлычет. — С шампанского меня быстро уносит, буквально со второго бокала, но да, мы определенно можем, — Попов пожимает плечами. — Вино? — Ну, можно и вино, — Шастун смеется. Они оба понимают, к чему все может привести, да и идет, собственно. Они продолжают идти, их дыхание становится паром на холодном осеннем воздухе. Арсений чувствует, что начинает замерзать, из-за чего немного ежится. Однако мысль, что они будут вдвоем, немного подвыпившие, дома у Шастуна, греет изнутри. И это тепло, оно… щекочет. Из-за этого хочется остановиться и сделать глубокий вдох и усмирить улыбку, которая то и дело не покидает его. — Как тебе самому игра? — спрашивает Попов, искренне стараясь выглядеть заинтересованным. — Давай только не об игре, прошу, — смеясь, выдыхает Шастун. — Ладно, — Попов улыбается и пожимает плечами. — Доедем на автобусе? — спрашивает Шастун, указывая на остановку. Попов соглашается, и они оба плетутся к остановке, куда только что прибыл нужный номер. Попов считает это хорошим знаком, и не то чтобы он вообще обращает на такие вещи внимание. Автобус почти пустой, ибо уже довольно поздно. Воздух теплее, чем на улице, но недостаточно теплый, чтобы согреться. Они сидят друг напротив друга, и их колени еле соприкасаются. Арсений не знает, куда смотреть – на Антона или в окно. Он выбирает второе, и, конечно, ему нравится наблюдать за ночным городом, светящимися вывесками, уплывающими и остающимися позади, но, черт возьми. Шастун аккуратно, практически незаметно толкает его в колено, и Арсений сглатывает. Он отводит голову от окна, смотря вверх, и колено парня все сильней прижимается к его. Ладно. — Ты голоден? — вдруг спрашивает Арсений, смотря на парня. Он… да. Это очень смешно, понятно, конечно. Он нервничает. Он боится что-то испортить. Он не хочет, чтобы они сейчас просто потрахались, а на утро разбежались, как незнакомцы. Это не то, Антон ему не так нравится. Он нравится ему иначе. — В плане чего? — спрашивает Шастун. Попов видит, как сжимаются желваки парня, и как он физически напряжен. И его взгляд, блять, этот взгляд буквально вжимает Арса в сидение. — В том плане, что я могу что-нибудь приготовить для тебя, — Арсений продолжает. Он не собирается проигрывать. Не в этот раз. — Что ты любишь готовить? — Шастун явно не собирается проигрывать тоже. Арсений, может быть, собирается проиграть, но только сейчас, только однажды и он будет поддаваться. Антон наклоняется вперед, упираясь локтями на свои колени, при этом не прерывая зрительный контакт. Арсений, откинувшись на спинку сидения, не собирается пока поддаваться, поэтому он продолжает смотреть парню в глаза. — Разное, — отвечает мужчина. — Что ты хочешь, чтобы я приготовил для тебя? Антон не отвечает, думает. Он смотрит Попову в глаза, видимо ожидая, что тот сдастся и улыбнется или скажет что-либо еще, что завершит этот диалог. Но, видимо, он настроен так же серьезно, как и сам Шастун. Он чувствует, как у него горят уши, и еще у него немного сбилось дыхание. Мужчина облизывает губы, замечая, что парень проследил за этим. — Твое коронное блюдо? — наконец, спрашивает Антон, теперь снова смотря мужчине в глаза. — Пусть это будет сюрпризом, — Попов ухмыляется. — Но обещаю, ты пальчики оближешь. Антон кивает и откидывается на спинку сидения. Он смотрит в сторону, а Арсений думает, что, возможно, Антон нравится ему немного не так, или даже слишком сильно и во всех смыслах. На следующей остановке они выходят. Воздух на улице стал еще прохладней, и Арсению вдруг стало еще холоднее. Они не заходят в магазин за вином, игнорируя все магазины по пути. До квартиры они идут около десяти минут, и Попов уверен, они шли в три, если не в четыре раза быстрее, чем до поездки в автобусе. Однако даже это не согревает его. Его немного трясет, словно какая-то энергия бушует в нем, как лава в вулкане. Он хмурится, думая о таком сравнении и представляя, что обычно происходит с вулканами. Это, вероятно, не то, о чем он должен думать, пока Шастун возится с ключами от квартиры. — Добро пожаловать, — Шастун открывает дверь и ждет, пока первым зайдет мужчина. — Когда включат гребанное отопление, — ворчит Попов. Его зубы стучат друг о друга, и хотелось бы чтоб от холода, но нет. Он неловко топчется на месте, стоя спиной к Антону. Попов стягивает куртку, оставаясь в футболке, и его руки полностью покрываются мурашками. Как только он слышит, как ключи приземлились на полку, Попов едва успевает повернуться к парню, как тут же оказывается втянутым в поцелуй. У него в животе все переворачивается, и он буквально забывает, как дышать и что вообще делать. Он рвано выдыхает, после чего вновь тянется к губам парня, кладя ладонь на шею парня и второй рукой забираясь под толстовку, притягивая его ближе за талию. Поцелуй тягучий, как будто отчаянный и они оба так ждали этого. Ему совершенно не хочется отстраняться от парня, ибо ему кажется, что тот испарится. Словно это сладкий сон, и любая, совершенно любая мелочь может прервать это, после чего к этому уже невозможно будет вернуться. Это кажется слишком сладким, слишком приятным и горячим, чтобы быть правдой. Чтобы согреть. Но он все же отстраняется, не прерывая зрительный контакт, чтобы стянуть с парня куртку и толстовку, пока тот послушно поднимает руки вверх. Попов оказывается прижатым к стене, когда горячие ладони под его футболкой бесстыдно поднимаются вверх от поясницы до лопаток, пока губы парня оставляют горячие следы на его шее. Он не может нормально дышать, словно здесь не хватает воздуха, и в какой-то момент становится слишком жарко, и эта жара даже закладывает уши, потому что единственное, что он слышит – это бешеный стук его собственного сердца, сбитое и громкое дыхание обоих, и звуки мокрых поцелуев, оставляемых на его груди. Арсений поднимает руки, когда Шастун тянет его футболку вверх, после чего откидывает ее в сторону, возвращаясь к своему делу. К черту вино, к черту разговоры. Эта ночь будет жаркой и, вероятно, самой опьяняющей. Как пузырьки шампанского, возвышающие и заставляющие ресницы трепетать. Как вино, разливающееся горячей страстью по венам.