Was snow ever so black?

      Теплая кровь струилась по щекам, было трудно дышать. Лицо просто горело, нос, по-видимому, был сломан. Ресницы слиплись, и лишь с трудом получилось открыть глаза и посмотреть перед собой. Руки лежали на подлокотниках. Мутный взгляд различил железную решетку в нескольких метрах впереди. Подсознательно Рамси понял, где он сейчас находится. Странно, но запах собак даже не чувствуется — похоже, обоняние ему отбило одним из ударов Сноу.       Сноу… Рамси немного выпрямился на стуле. Воспоминания о недавних событиях постепенно стали возвращаться к нему. Рыжеволосая Санса…а ведь это она привела войско Долины вместе с Бейлишем. Странно, как ему вообще удалось подойти к Винтерфеллу незамеченным? Санса, эта загнанная в угол волчица.       Внезапный смех пробрал лорда Болтона. Жуткий, безумный, хриплый хохот, эхом отдающийся в гулких стенах псарни. Но боль вдруг сдавила грудь, и смех резко оборвался, вернув прежнюю давящую тишину. В самом деле, что за ирония: быть побежденным войском, которое привела своя же жена, быть запертым среди своих же собак на месте собственных жертв.       Рамси ощутил веревки на груди и руках и понял, что привязан. Впрочем, это даже хорошо — неловко вдруг взять и упасть лицом вниз, когда все тело так расслаблено.       Нет, сейчас Рамси не чувствовал себя побежденным, ему было почему-то…весело? Когда конница Арренов разметала войско, его переполняли ярость, жгучая обида и, несмотря на поражение, желание прихватить с собой кого-нибудь еще, сделать так, чтобы последнее слово осталось за ним. Забавно, а ведь доля секунды — и голову Джона Сноу пронзила бы стрела. Что бы тогда сделала Санса? Чувствовала ли бы она себя победительницей? Скорее всего, для леди Болтон это стало бы последней каплей, и отомстила бы она жестоко.       Странно, но Рамси даже не смущала мысль о том, что в таком случае жестоко бы она поступила именно с ним. Он думал о себе в этот момент как-то отвлеченно, будто его это не касалось, будто Рамси по-прежнему главнее ее, словно это она находится в его власти, а не наоборот.       Липкая кровь опять наполнила рот, и он сплюнул ее себе на колени. Раздался шорох материи. Что это? Чьи-то шаги? Подняв глаза, привязанный Болтон увидел тень с рыжими волосами.       А, Санса.       Он улыбнулся. Вот она, вот стоит перед ним по ту сторону решетки, смотрит как-то настороженно и вся напряжена. И молчит.       Все, к кому Рамси прикасался, оставляли на себе его след, он пятнал душу каждого, уродуя людей изнутри. Это его сущность, его смысл жизни и его радость. Отец думал о процветании дома, о династии и будущем, думал о заговорах, союзах с другими лордами, их поддержке… но молодого лорда Болтона это не трогало, ибо он шел на поводу лишь своих эгоистичных желаний. Он видел людей насквозь, играл на их чувствах и слабостях, и интересно ему было лишь это — одна эта бесконечная игра, постоянное взаимодействие, насильственное изменение человеческих душ.       Красоту он видел в уродстве и жестокости, в боли других людей и очернении того, чем они дорожили и что ценили.       Теон Грейджой уже никогда не оправится полностью, и, даже находясь за тысячи лиг от своего мучителя, он будет чувствовать над собой его влияние, а след, оставшийся в его сердце после знакомства с Рамси, не исчезнет уже никогда.       Винтерфелл будет помнить лорда, который сжег замок дотла. Крики людей, замученных в стенах крепости, будут слышаться в вое ветра. Винтерфелл не забудет о смерти наследника, чье каменное изваяние теперь встанет во мраке крипты рядом с его родичами, Королями Зимы.       — Твои слова исчезнут.       Какие глупости, милая жена. Не сомневаюсь, тебе долго будет слышаться во снах мой голос.       — Твой дом исчезнет.       Ах, леди Болтон, вы думаете?       — Твое имя исчезнет.       Ты так просто забудешь имя своего дорогого супруга, Санса?       — Вся память о тебе исчезнет.       О нет, нет. Разве можно забыть того, с кем ты провела столько долгих ночей? Кто долгими днями постепенно отравлял твое сердце и разум? Ты никогда не сотрешь этот черный след, моя любимая жена, ибо я теперь — часть тебя.       Горячее дыхание коснулось лица. На груди белое пятнышко. Кира. Рамси заглянул в ее глаза. Пусто. Все так, как и должно быть.       Острые клыки резко вцепились в щеку, и привязанный человек закричал от боли, громко и протяжно.       Лорд Рамси Болтон принял смерть от зверей, взращенных им самим. Умер от того, что являлось частью его самого — он умер от себя.       Лай собак и человеческие вопли наполнили Винтерфелл, и вновь взвились над этой могучей крепостью знамена древнего северного рода Старк, и вновь повернулось великое колесо истории.       …А леди Болтон была сейчас так похожа на своего мужа…