Русская рулетка

Разряженный воздух прошибает вольтами тока, уши закладывает от напряжения. С ветки заснувшего дерева срывается филин, он летит на ночную охоту, высматривая в траве добычу огромными сверкающими глазами. Хищник чувствует: где-то идет смертельная схватка, он гулко стонет в ночной тишине и, скрывшись в темном небе, исчезает в его безлунной тьме. В нескольких метрах от обочины, безмолвно ждут брошенные дорогие машины, чья гладкая поверхность, при дневном свете сверкающая стерильной чистотой, теперь, под погасшими навсегда дорожными фонарями, почти сливается с асфальтом. В тишине слышатся звуки глухих ударов, и раз за разом приникшую к земле траву орошает чья-то кровь. Ночь – время хищников. Она скрывает все злодеяния, которые может осветить солнечный свет. И они знают это. В ночных сумерках мельтешат две фигуры, сцепившиеся в какой-то дикой борьбе. Издавая грудное рычание, они бросаются друг на друга, каждый раз в новой смертоносной атаке. Посмотрев на них непривыкшим к темноте зрением, случайный свидетель этого зрелища совершенно точно решил бы, что это бьются между собой звери. Но эти двое были людьми. Безжалостными. Беспощадными. Безумными. Они были людьми, для которых не существует ничего святого. Вот один из них бросается вперед, и воздух расступается перед ним, уже через секунду, едва достигнув своего врага, он выбрасывает руку, крепко сжатую в кулак. Удар приходится противнику в лицо, удар такой силы, что его голова откидывается, и парень отлетает в сторону на несколько шагов. Но первый не ждет, пока он среагирует, а хватает его за одежду и бьет коленом под дых. Его движение блокируется: второй, сплевывая кровь, перехватывает его руку, выворачивает в суставе и бьет в поясницу, качаясь от стучащей в висках крови. Тот, кто так живописно разукрасил его лицо, стоит перед ним: его темно-красные глаза излучают самую сильную ненависть, губы плотно сжаты, а раздвоенные брови сдвинуты так, что от его вида застывает в жилах кровь, а ноги намертво прирастают к земле. Его волосы растрепались, смешение двух цветов – красного и черного как никогда подходило его нынешнему внешнему облику, следы крови на черном пиджаке бросались в глаза даже в такой темноте. - Что, уже выдохся, Кагами? – вытягивая каждое слово, пропел второй парень, отразивший удар противника. – Как скучно. А я уж надеялся, что ты меня развлечешь. - Зараза… - прошипел первый, - даже не надейся… Запрыгнув на темноволосого, он схватил его за голову и сбил с ног. Жестко вцепившись в его волосы, он несколько раз ткнул его лицом в землю, желая размозжить его череп, но поверхность была слишком рыхлой, и максимум, что у него получалось сделать – это заставить парня захлебнуться в земле. Когда он устал от повторяющихся движений, не приносящих почти никакой пользы, он пнул его в ребра, переворачивая на спину, и наступил на грудь. Из-за давящего на грудную клетку ботинка, парень стал хрипеть, задыхаясь. Он был в бешенстве от того, что оказался в таком положении. Воспользовавшись тем, что Кагами не следит за его руками, он стиснул его ногу, и резко дернул ее, лишая Тайгу точки опоры. Парень повалился, и тут же защитил голову руками, как подсказал ему инстинкт. Он никогда его не подводил, не подвел и в этот раз: приняв устойчивое положение, соперник на разбеге обрушил на него свой кулак. Взгляд пугающих синих глаз горел бешенством, вся его майка была залита кровью, равно как и его лицо. Широкий лоб, правая щека, подбородок – все было в земле и крови, где-то уже запекшейся, а где-то еще свежей. Кровь текла из разбитого носа затекая парню в рот, это мешало ему, поэтому оторвав от края кусочек и без того уже испорченной майки, бывшей когда-то белоснежной, ныне же багровой, он с силой потер нос и подбородок, и выбросил отмокшую тряпку подальше от себя. - И кто из нас после этого выдохся, а, Аомине? – оскаливаясь, спросил Кагами. Его губы были разбиты, к тому же на голове имелось несколько ран. Так что его собственный цвет волос становился только ярче, когда слипшиеся пряди разметались по влажной земле. Злость заставляла его тело сотрясаться, кровь бурлила от невероятного количества выбрасываемого адреналина, но сильнее низших эмоций был интерес – что же будет дальше? Аомине приподнял голову, и взглянул на него сверху вниз, искривляя губы в безумной усмешке. Темные, синие глаза смотрели на Кагами с бесконечным презрением, с чувством победителя над проигравшим. Даже с израненным лицом он выглядел до предела самоуверенным, на изрубленных, окровавленных руках темнели синяки. С поползшими вверх уголками губ, он с тем же выражением подошел к Тайге и сел на него, глядя ему прямо в глаза. - Ты такой же слабак, как и все ваши, – с огромным удовольствием растягивая слоги, произнес Аомине. – Жалкие твари. Черт… как же мне хочется тебя прибить. Но нет… Ты не умрешь так просто, Кагами. - Ты отвратительный садист, Аомине, – сверля Дайки взглядом, прорычал Тайга. – У тебя такая рожа, будто ты сейчас же кончишь прямо в штаны. Аомине закрыл глаза, откидывая голову, и затрясся в беззвучном смехе. Кагами смотрел на него, как на психа пока тот смеялся. Еще продолжая хохотать, Дайки достал маленький ножик из кармана своей куртки, и покрутил его в руке, любуясь тем, как он сверкает в слабом свете ночных звезд. Медленно наклонившись к Тайге, он сжал свободной рукой горло его рубашки, и потянул на себя, чтобы не видеть ничего, кроме двух мрачных огненных глаз. Вблизи увиденное им непреодолимое желание убивать выглядело еще ярче и сильнее. Оно было взаимным. Аомине не сдержался и облизнулся, рассматривая стекающую по виску Кагами струйку крови. Он обожал кровь. Её металлический вкус, сладкий, ни с чем не сравнимый запах и вид сводили его с ума, превращали в безумного убийцу, который не остановится не перед чем, пока по горло не утонет в ней. Это удовольствие было острым до боли, оно было даже лучше сексуального наслаждения или наркотического дурмана. Жить без этих ощущений Дайки уже не мог. Приложив ледяное лезвие к виску Тайги, он осторожно прочертил им путь багровой капли, спустившись до шеи. Острой стороной он слегка нажал ножом на то место, где располагалась сонная артерия, не сводя глаз с Кагами, который смотрел на него с нескрываемым интересом. Тайга улыбнулся, показывая острые белые зубы, и глядел на Дайки прямо. В его глазах был вызов, а страха не было и тени. Это заставило Аомине возбудиться только сильнее, и пальцы сами стали нажимать на лезвие. Он уже почти ощутил, как сталь проходит сквозь кожу и задрожал от предвкушения. Сейчас горячая кровь умоет его руки, и он услышит агонические крики. Он задержал дыхание… Ухмыльнувшись, Кагами сплюнул собранную за это время мокроту Аомине в лицо. Одним движением сбросил с себя тяжелое тело Дайки, за секунду поднимаясь на ноги пружинистым прыжком. Не ожидав такого, Аомине подался назад, но не успел, Тайга ударил его в бедро ногой, выбивая из рук нож. Лезвие в последний раз сверкнуло налету и упало в траву, куда-то далеко от места схватки. - Сукин сын, - с отвращением вытирая плевок, бросил Дайки, – ты мразь, Кагами Тайга, знаешь? - Ты заслужил это, гребаный извращенец! - Ничего, ты заплатишь за это. Ты еще не знаешь, как будешь выть, когда мы будем пытать тебя. – растягивая губы в привычной саркастической улыбке, сказал Аомине, – Тот ваш паренек не выдержал, посмотрим, сколько продержишься ты. Кагами вскинул голову, вгрызаясь в Аомине взглядом. Зацепившись за последнюю фразу, он поморщился от железного привкуса во рту и спросил: - Что ты сказал? - Мальчишка застрелился как самый последний трус, стоило нам отвернуться. Он был слишком слабым. Неподготовленным для тех вещей, которыми мы с тобой занимаемся в этом аморальном мире, Кагами. - Ты врешь, – Тайга не верил ему. То, что его собрат и товарищ, Фурихата, умер, никак не укладывалось в голове. Новичок без капли опыта, но с достаточным потенциалом… почему ему так не повезло? - Да-да, парень, ты не ослышался. Кажется, Имаёши немного переборщил, ха-ха… - Дайки прикрыв ладонью верхнюю часть лица, смотрел на Тайгу, чье лицо в синяках и кровоподтеках было совсем не похоже на то, каким оно было минуту назад. Аомине было особенно приятно видеть такое, ведь проскользнувшие на ненавистном лице человеческие эмоции доказывали, как задела его сообщенная новость. «Чертовы отродья» - отчаянным стоном прозвучало в голове, но пронзившая на миг боль потери растворилась так же быстро, как появилась. Прикусив губу, Кагами сжал кулаки, и перехватил удар Дайки, восстанавливая ослабленную на секунду защиту. Ты всего лишь оружие, не имеющее право на чувства. Люди умирают каждый день, ты сам каждую минуту рискуешь быть убитым. Прямо здесь, прямо сейчас ты висишь на волоске от смерти. Не смей привязываться к кому-то. Это делает тебя слабым. Ты – бессердечный подонок, на твоих руках кровь! Внутри тебя не осталось ничего, кроме зла, так смирись и бейся дальше! - Убивать тех, кто не ждет своей смерти особенно приятно! – отпрыгивая назад ловко и легко, крикнул Аомине. - Оборвать чью-то жизнь очень просто, это занимает всего несколько секунд. И тот, кто был уверен в том, что выживет и рано или поздно умрет своей смертью, вдруг перестает дышать. Это забавно, ты не находишь? - Как же я вас всех ненавижу, - поймав, наконец, Дайки, и врезав ему в живот, прохрипел Тайга, - всех и каждого, всю вашу шайку ненавижу! Но не за то, что довели Фурихату до самоубийства, нет! За то, что забыли свою истинную цель, потеряв голову от вседозволенности. Аомине ответил ему ударом в челюсть. От этого в глазах у Кагами помутилось, и он отошел назад, пытаясь унять звон в голове. Разум становился все слабее, наружу настойчиво пробивался демон, рвущийся разорвать конкурента на мелкие клочки. Безумно хотелось сжать горло Дайки, или скрутить ему голову, чтобы тот скончался на месте. Лишь догадавшись о том, что гад только и добивается, чтобы взбесить его до крайней точки сумасшествия, он как мог, успокоил внутреннюю силу, что уже была готова к разрушению. - Нам тоже есть за что ненавидеть вас, - ответил Аомине, ничуть не уступая Кагами. – Ты забыл, зачем мы пришли сюда? Вы нам до сих пор его не вернули. Одному только дьяволу известно, что вы там с ним сотворили, пока он был у вас. Бедный, бедный Косуке! – делая вид, будто ему жаль, Дайки развел руками, склоняя голову в псевдотрауре. Тайга собирался ответить ему язвительной репликой, но Дайки не дал ему сделать этого, продолжив: - Я предлагаю тебе пари, – живо произнес Аомине. – Мы оба порядком устали от рукопашной, а патроны у нас закончились еще до неё. Надо что-то делать, иначе мы с тобой так до рассвета прокувыркаемся. Он вытащил из-за пазухи какой-то маленький предмет, и Тайга не сразу понял, что это. Только приглядевшись, он распознал револьвер в руках Дайки, и машинально потянулся к своему карману, но вспомнив, что пистолет его не заряжен, принял боевую стойку, чтобы в случае чего увернуться от шальной пули. Рефлексы тела срабатывали быстрее головы, но они никогда не подводили Кагами. Аомине увидел, что враг насторожен, и сделал самое дружелюбное лицо, которое было возможно в подобной ситуации. - Не волнуйся, я не стану в тебя стрелять. - Зачем тебе револьвер? - Знаешь ли ты что такое «русская рулетка»? М, Кагами Тайга? – заряжая в револьвер один единственный патрон и эффектно раскручивая пальцем барабан, на выдохе произнес Аомине. Кагами почувствовал, как быстро начинает биться сердце. В глазах его загорелся безумный огонёк. Да... он не мог жить без ощущения хлипкого баланса между жизнью и смертью. Давящее ощущение смертельной опасности дарило ему манящий вкус жизни. - Разумеется, знаю, – сглотнув слюну, ответил он. - Отлично. Значит, ты знаешь правила этой игры. –парень сдул невидимые пылинки с оружия. – Кто-то из нас умрет. И только так мы будем квиты. - Я согласен, – сказал Кагами, дрожа от нетерпения. - Считай, что мы заключили пари. – скользнув мелкими зрачками по фигуре Кагами, сказал Дайки, – давай начнем. - Давай уже, ублюдок. - Я буду первым, если ты не против, – приводя механизм в готовность, сказал Дайки, –предпочитаю оставлять самое вкусное напоследок. Тайга лишь искоса взглянул на него, когда Аомине поднес дуло к своей голове. Напряжение сковало все тело и, перестав дышать, он ждал, когда Дайки нажмет на курок. Его синие глаза были необычайно спокойны, и нормальное дыхание само собой наталкивало на мысль: а нормален ли вообще этот парень? Неужели он настолько уверен, что ему попадется пустая ячейка, и револьвер не выстрелит? А может его наружность – просто маска, скрывающая обмирающее от страха нутро? Все это было так неясно и абстрактно, что Кагами забыл, что сам находится в шаге от смерти. Аомине сделал глубокий вдох. С закрытыми глазами он медленно выдохнул, выпуская из легких весь воздух. И только тогда открыл глаза и сжал оружие в руке. Палец лег на спусковой крючок. Губы в очередной раз скривились в надменной усмешке, и неподвижный взгляд, адресованный Кагами, прочно отпечатался в его памяти, прежде чем он не понял, что сам стоит с приставленным к виску холодным дулом… Щелчок. Тишина. Только крики ночных птиц и пронзительные стоны цикад в траве. Ни шороха, ни отзвука людских голосов. Выстрела не было. С той же самодовольной улыбкой Аомине опустил револьвер и около десяти секунд молча рассматривал свои ноги. Подняв сначала глаза, а затем уже голову, он взглянул на Кагами, и задал ему безмолвный вопрос. «Ну что, съел?» - Я говорил, что мне везет в азартных играх? – раскручивая оружие на пальце, произнес Дайки. - Дерьмо! - сплюнул Кагами, забирая заряженное оружие у Аомине. – И за что только судьба любит таких, как ты… - Твоя очередь. Тайга стиснул револьвер, сталь обжигала льдом разгоряченную кожу. Иллюзия рассеялась, и теперь все происходило с ним на самом деле. Теперь уже не на что надеяться. Все решит одно нажатие. Все мысли перемешались у Кагами в голове. Почему-то говорят, что перед смертью у человека перед глазами пролетает вся жизнь. Однако как бы старательно Тайга не заставлял себя думать о своем одиноком детстве, лишенном родительской ласки, а затем тяжелой юности, когда единственной целью было – выжить, он не мог вспомнить ничего, что заставило бы его цепляться за жизнь. Он был выброшен в равнодушный мир как обломок погибшего корабля, который вынесло в открытое море. Пока изо всех сил он пытался прибиться к берегу, пришлось стать тем, кем он стал. Бесчувственным и хладнокровным подобием человека, имеющего только объект, который нужно уничтожить. А что подразумевается под этим объектом, мужчина, женщина, ребенок или же целый клан – не имеет значение. Цель он устранял всегда, без малейших колебаний, не имея к жертве ни капли сострадания. У него отобрали всё. Только одно отобрать не удалось еще никому. Жизнь. Поэтому сжав покрепче стальную руку Смерти, Кагами положил палец на крючок и взглянул на Аомине, застывшего напротив него. Оба они улыбались. Два оторванных из мира обычных людей отщепенца. У обоих за спинами темное прошлое и не один десяток отобранных жизней. Аомине Дайки и Кагами Тайга погибли уже давно, когда пришлось убить кого-то в первый раз. В этом мире остались только их бездушные оболочки. Нечего терять – вот что их объединяло. Мысленно попрощавшись с Лидером и его приближенными, которых он безмерно уважал, Тайга извинился перед своими боевыми товарищами, в первую очередь перед Фурихатой, так рано покинувшего их ряды. Из всех лиц, что заменили ему близких и друзей, в его сознании выделилось одно, самое яркое. Пара больших, голубых, как чистое весеннее небо, глаз. Мягкие черты лица, очень похожие на лицо ребенка. И данное когда-то давно обещание. Увы, он уже не успеет его выполнить. - Стреляй, - хрипло отозвался Аомине. Голова в один миг стала пустой. Стало так легко, будто бесплотный дух нашептал на ухо простую истину. Совсем нет страха. Всё что было, осталось в прошлом. Ты всего лишь оружие, не имеющее право на чувства. Всади пулю себе в висок, и конец всему. - Считаю до трех, - предупредил Дайки. Кагами исподлобья глянул на его взбешенную физиономию. - Раз. В траве затихли цикады. - Два. Из-за облаков показался месяц и осветил серую поверхность земли. - Три. Кагами надавил на курок. - Отставить!!! Чей-то тонкий крик нарушил вакуум идеальной тишины. Отвернувшись от Аомине, Тайга оглянулся и увидел женскую фигуру, размахивающую руками у машин. Ну конечно! Эти ярко накрашенные красной помадой губы он видел в кошмарных снах годами! Айда Рико, ближайшая подруга Лидера, держала их под прицелом своих цепких карих глаз. Одно движение, и тела обоих прошьет автоматная очередь, которую уже готов выпустить Коганей, прижимающийся к кузову автомобиля с какой-то пушкой, модель которой в темноте различить было нереально. Отняв дуло от лица, Кагами опустил револьвер, бережно положив его на покрытую росой траву. Продемонстрировав Рико пустые руки, он стал ждать дальнейших указаний. Позади него рычал и злился Аомине, разочарованный и опустошенный. - Я всё уладила с вашим боссом, – обращаясь к Дайки, крикнула Айда. – Мы узнали всё, что хотели, он нам больше не нужен. Делайте с ним, что хотите. Хоть на вертеле поджарьте. Полученной информации достаточно, чтобы лишить вас власти, которой вы располагаете. Считайте, что это плата за смерть Фурихаты, – прищурив глаза, девушка нанесла последний удар.– Он, в отличие от вашего Вакамацу, пожертвовал собой ради интересов Семьи. Не требующий приказов Митобэ, стоявший все это время в стороне, равнодушно открыл багажник, и извлек из него большой трепыхающийся мешок. Под выкрики Аомине, он так же равнодушно сбросил мешок вниз, покатившийся вниз по склону, издавая истошные визги. - Мерзавцы! – Вскричал Дайки, подбирая с земли револьвер и направляя его на Кагами. – Ты не уйдешь отсюда живым, Тайга! Нажав на курок, он согнулся пополам, прижимая к себе простреленную Коганеем руку. Повалившись в траву, он, несмотря на боль, вперился в Кагами с невероятной ненавистью в глазах. Ячейка оказалась пустой. Фортуна благосклонна не к тебе одному. - Давай живей, Бакагами! – В приказном тоне крикнула Рико. – Сколько можно тебя ждать! - Есть! Наградив Аомине презрительным смешком, Кагами прихрамывая, направился прочь от проклятого места, оставив побежденного противника позади. За эту ночь в его теле прибавилось еще пара-тройка сломанных костей и ранений, которые не прекращали кровоточить. Выбросив к чертям измочаленный пиджак, Тайга накинул на себя поданный Митобэ холщевый плащ, чтобы не испачкать кровью салон машины. На переднем сидении разговаривал с кем-то по телефону Тсучида, Коганей любовно натирал автомат собственным рукавом, а Рико, похлопав Кагами по плечу, кивнула ему, и ее дорогие серьги покачнулись в ушах, поблескивая аккуратными бриллиантами. Неутолимая жажда насилия заснула на время внутри, разум Тайги прояснился, и инстинкты отошли на второй план. Пусть ненадолго, но в эту минуту он мог позволить себе побыть не идеальной машиной для убийств, а просто человеком. Он всё еще был жив.