Schneller Heinz

Два дня спустя Фронт – дом, дом – фронт. Я совсем забыл о письме, а когда вспомнил, не обнаружил его. В кабинете, когда я осознал то, что письма нет, со мной находилось ещё два солдата. По их выражению лиц я понял, что моё наполнилось злобой. Меня как-то хотели отстранить от службы из-за нестабильного эмоционального фона. Но взяли обещание, что я остужу свой пыл. Десять дней спустя На фонте произошло то, что довольно сильно подняло мой настрой. Правда, немного пострадали мои внутренние органы, но не так страшно. Я получил ещё одну награду и был госпитализирован. Меня спросили о пожеланиях, и я попросил, чтобы за мной наблюдала знакомая мне фройлян. Мои желания сбылись. - Доброго утра, герр! Как вы себя чувствуете? – улыбчиво произнесла она. - Фройлян, я хочу у вас кое-что спросить, – сделался серьёзным я. - Да, конечно, что вам угодно? - Вы разбили моё сердце… Я мог бы хоть надеется на склеивание вашими прекрасными руками? Мог бы я, старый дурак, мечтать о такой, как вы. Просыпаться с мыслью о победе и о том, что когда-нибудь вы скажете мне «да»? - Герр… – она печально улыбнулась, – вы, безусловно, можете рассчитывать, это ваше право. Но, будь даже я влюблена в вас, узнавая меня, вы бы не хотели… Вы бы изменили своё мнение. Я не такая, какой кажусь. Слабохарактерная и вспыльчивая. Нетерпеливая и вообще ужасная. - Нет! Нет-нет! О, фройлян, позвольте хотя бы побыть с вами рядом это время, – взял за руку девушку, – иначе я наврежу вам, а потом себе, – улыбнулся я. - Ч-что? – глаза фройлян широко распахнулись, и она шарахнулась от меня. – Вы угрожаете мне? - Да, милая. Я знаю, что твоя семья нуждается в деньгах, которые ты им пересылаешь. Я могу сделать так, чтобы закрыли тебе доступ к пересылке, и твоя мать умрёт, отец сопьется, а ты останешься одна.