Кейт "Святая" Фуллер

— Если вы верите в рай, мистер Гекко, думаю вам стоит начать верить и в ад. Потому что он грядет.

Кейт думает, что все пошло к чертям задолго до того, как они встретили братьев Гекко. Возможно, изменения произошли, когда она поняла, что улыбки ее родителей и истории о спасении ее матери всего лишь чушь на постном масле? Когда увидела то, что не должна была? Когда перестала верить отцу на слово и сама пыталась раскопать хоть что-нибудь о произошедшем? Гекко, на самом же деле, всего лишь стали своеобразным катализатором, ускорившим медленный и необратимый процесс разрушения семьи Фуллер. Кейт мечтает, чтобы в тот роковой день братья остановились в любом другом чертовом мотеле. Все было бы намного проще: она бы продолжила искать информацию о событиях той злосчастной ночи, когда погибла ее мать, максимум — поссорилась бы с отцом и сбежала, возвращаясь в родной дом и к прежней жизни; жила бы, продолжая свято верить в Бога и в то, что все происходящее суждено быть свыше. Она бы никогда не узнала о существовании этих проклятых змей, не боролась бы сама с собой, разрываясь между желанием помочь брату, отдавая дань отцу, и навсегда забыть о нем. Она бы, черт его побери, была бы счастлива по-нормальному. Понятие Кейт о нормальности после того, как она покинула ненавистный бар вместе с Сетом, весело помахало ручкой и свалило в далекий и плотный туман. Ее «нормальная» жизнь включала в себя одно единственное правило: выжить, не смотря ни на что. «Дочь пастора наносит новый удар», не так ли, Сет? Она еще и умудряется привязаться к человеку, к которому не следовало бы ни за какие коврижки. Она, черт возьми, умудряется влюбиться в Сета Гекко. Возможно, потому что он единственный оставшийся рядом человек? Она чувствует себя ненормально счастливой, провернув их первое совместное дело и услышав: «Готова, партнер?» И немногим позже, вот только пропорционально наоборот, чувствует будто падает с обрыва, держа в руках сумку с деньгами и глядя в спину уходящему Гекко. А еще она вдруг начинает строить планы на будущее, надеясь, что шанс вернуться домой и спасти брата еще не потерян, что все еще можно исправить. Надежда, ведь говорят, умирает последней? Кейт переступает через себя в очередной раз, пытаясь спасти брата, пытаясь вразумить его. Она, закапывая труп бывшей подруги, все еще продолжает верить, что для ее брата есть шанс. Святая? Давно этой дури пора было пропасть из ее головы, но она там осела накрепко и, видимо, чертовски сильно вцепилась своими щупальцами, так, что не вырвать. Кейт обещает себе, что сделает то, что должна, когда снова увидит брата. Обещает, но не может пересилить себя, вновь бросаясь в омут событий, тем самым подписывая себе приговор. Чреда событий проносится перед глазами: она стала добровольной спутницей Карлоса, убийцей невинного человека, и, в итоге, оказалась пленницей кого-то еще более страшного, в ней вновь вспыхивает надежда при виде Риччи, которая также быстро и неумолимо гаснет. Кейт верит, что у Бога на нее свои планы, если она до сих пор жива. Верит до последнего. До тех пор, пока не остаются считанные секунды жизни. Кейт, мать его, верила до конца. Пока в ней не осталось ничего, кроме пустоты, медленно сменяющейся неистовой яростью. — Горите в аду, Риччи. И, о, да, Кейт собирается собственноручно в этом убедиться.