Тонкости общения с начальством

Ли тяжко вздохнул, одновременно думая о том, что Сухён прав, и что он редкостный засранец. Что ему ещё было делать? Сидеть в мокрой футболке весь рабочий день? И в чём была бы разница? Мысленно фыркнув, Кисоп решил не продолжать провокации, понимая, что последствия для него вряд ли будут радужными, и уже собрался забрать свою одежду с подоконника, как вдруг Шин остановил его, выставив вперёд руку. - Господин Шин?.. – программист непонимающе изогнул бровь. Начальник в ответ усмехнулся и произнёс два слова, от которых у Кисопа засосало под ложечкой. - Запри дверь. «Опять?» - чуть не вырвалось у юноши, но ему хватило ума себя одёрнуть. Такой вопрос бы точно Сухёну не понравился. Да и потом, нельзя сказать, что Ли не понимал своей вины в том, что вляпался в это дерьмо. В конце концов, это он надрался на той вечеринке до поросячьего состояния, он, фактически в буквальном смысле, уложил Шина в постель, и он спровоцировал эту ситуацию. Ну, по крайней мере наполовину. Кисоп понимал это, но легче от этого не становилось. Как и от того, что теперь у него нет выбора. Начальник выжидательно посмотрел на программиста, и парень, понуро опустив голову, направился к двери. Лёгкий поворот ключа, и он снова один на один со своим персональным унижением. Сухён скрестил руки на груди и посмотрел на него взглядом, в котором чётко читалось недовольство от того, что Кисоп медлит. Ли направился к нему, мысленно пытаясь себя успокоить, повторяя, что скоро этот кошмар закончится. Ведь судя по тому, что он успел узнать о Шине, его пассии надолго подле него не задерживались. А значит, нужно просто перетерпеть и попытаться не возненавидеть себя за эту чёртову слабость, за то, что он не смог вовремя дать отпор. - Вообще, я думал подождать до вечера, когда в отделе уже никого не будет, - произнёс Сухён, окидывая своего подчинённого оценивающим, горящим от возбуждения взглядом, - но ты слишком привлекательно выглядишь, чтобы не воспользоваться этой возможностью именно сейчас. Кисоп встал с левой стороны стола и нервно забарабанил пальцами по столешнице. - Ближе, - скомандовал Шин, и парень вздрогнул, но послушался. Ничего приятного в том, что с тобой разговаривают в таком приказном тоне, не было. Словно он действительно ничего не стоящая шлюха. Когда он встал лицом к лицу с начальником, Сухён одобрительно хмыкнул. - Уже лучше. Он протянул руку и совершенно без стеснения провёл раскрытой ладонью по торсу Кисопа от ключиц до кромки джинсов, и юноша едва не задрожал от резкого контраста температуры его собственной кожи, которая была сейчас, казалось ему, холодной, как лёд, и горячей ладонью Шина. Именно сейчас он понял, насколько сильно замёрз. Но пообещал себе, что ни в коем случае этого не покажет. Сухён абсолютно не скрывал удовольствия от того, что может, имеет полное право, так откровенно трогать Кисопа везде, где ему захочется. Ощущение собственной власти над кем-то дурманило голову, заставляло воспринимать реальность иначе, будоражило кровь. Он словно был охотником. А Кисоп – его жертвой, попавшейся в расставленный специально для него капкан. Шин сжал пальцами напряжённые соски и услышал тихий, сдавленный всхлип. Кисопу, несмотря на всё то отвращение, которое он испытывал ко всему происходящему, было крайне тяжело отрицать тот факт, что он практически получает удовольствие от этих прикосновений, от ощущения горячих пальцев на своей коже. Но он всеми силами старался заставить себя не терять объективное восприятие действительности. Не поддаться этой слабости. Однако, почувствовав, что в штанах становится тесно, Ли осознал, что позорно проиграл собственному телу и базовым инстинктам. От Сухёна не могло ускользнуть состояние его подчинённого, и Кисоп понял это по плотоядной улыбке, которой старший его одарил. Он шумно сглотнул и, вдруг вспомнив, вытащил из кармана джинсов тюбик и протянул его Шину. Тот принял его, усмехаясь. - Ты действительно быстро учишься. А я уже подумывал о том, что было бы довольно… хм… интересно попробовать разок насухую, - увидев, как от страха расширились зрачки юноши, начальник не удержался от тихого смеха, - расслабься, я не садист. По крайней мере, не на работе. От последней фразы у Ли по спине пробежали мурашки. В основном от возможной перспективы того, что ему придётся ублажать Сухёна не только в офисе, но и за его пределами. Оптимизма это не добавляло. Решив, что лучше поскорее с этим закончить, Кисоп повернулся лицом к столу, предварительно отодвинув кресло, расстегнул джинсы, немного приспуская их, чтобы было легче снять, и наклонился вперёд, словно говоря «трахни меня уже, надоело ждать». Сухён, пристально наблюдавший за этими действиями, вдруг проговорил. - Нет-нет, так не пойдёт, Кисоп, - молодой человек вздохнул, подумав о том, что сейчас Шин скажет сделать ему минет, но начальник обманул его ожидания, - я хочу видеть твоё лицо. Когда смысл сказанного дошёл до программиста, он подумал о том, что гораздо охотнее отсосал бы сейчас. Меньше всего ему хотелось, чтобы Сухён смотрел ему в лицо, когда будет втаптывать в грязь его чувство собственного достоинства. - По-моему, я всё ясно сказал, - в голосе послышалось явное недовольство. – Или ты хочешь, чтобы я сам тебя перевернул и сделал всё так, как мне хочется? Тогда тебе будет, скажем так, неприемлемо больно. Едва услышав это, Ли распрямился и повернулся к начальнику лицом. Сухён ничего не сказал, но одной его самодовольной ухмылки в этот момент с лихвой хватало для того, чтобы понять, о чём он думает. Старший резко сократил расстояние между ними и, одним ловким движением подхватив не успевшего даже сообразить, что происходит, Кисопа под ягодицы, усадил его на стол. Сзади послышался грохот от того, что на пол полетели канцелярские принадлежности и пара увесистых папок с документами, но Сухёну было на это наплевать. Он буквально пожирал взглядом идеальное тело своего программиста, опустив руки на его бёдра и сжимая их почти до боли. Понимая, что надолго его не хватит, потому что собственная эрекция болезненного тёрлась о ткань белья, Сухён сам стащил с Кисопа джинсы вместе с боксерами и отбросил их в сторону, после чего довольно грубо толкнул юношу в грудь, отчего тот по инерции рухнул на спину, скривившись от боли. - Раздвинь ноги, - снова не просьба, но команда. И Кисоп подчиняется. – Шире. Ли прикусил губу, чтобы не застонать от того, насколько унизительно он чувствовал себя сейчас, распластанный на столе своего начальника, абсолютно голый, открытый и беззащитный. Жалкий. Он предпочёл не видеть того, как Шин трясущимися пальцами откручивает крышку, выдавливает смазку и, бросив ещё один голодный взгляд на лежащего перед ним юношу, начинает его растягивать. Кисопу неприятно, он морщится, чувствуя, как возбуждение ослабевает. Сухён тоже замечает это, поэтому бесцеремонно обхватывает свободной рукой начавший опадать член и двигает ей вверх-вниз, одновременно расслабляя тугие мышцы. У Ли закружилась голова. Он осознавал, что такими темпами тело не просто предаст его, а подпишет ему приговор. И когда Сухён согнул пальцы под нужным углом, Кисоп в этом убедился, ему пришлось до боли прикусить палец, чтобы не застонать так, что его услышал бы, как минимум, весь этаж. Посчитав, что его подчинённый подготовлен достаточно, Сухён отстранился. Он нервными движениями расстегнул брюки и приспустил их вместе с бельём. Надев презерватив, он подхватил Кисопа под бёдра, подтягивая его к самому краю стола и, сжав пальцами светлую кожу, толкнулся внутрь. Кисоп заскулил, скорее от ожидания боли, чем от боли как таковой. А потом, остатками затуманенного сознания вспомнил о том, что смазка обладает обезболивающим действием, и мысленно поблагодарил продавца из секс-шопа за то, что он посоветовал именно эту. А потом он совершенно забылся. Он хотел, очень хотел чувствовать отвращение к Сухёну, к себе, к тому, чем они сейчас занимаются, но тело наотрез отказывалось слушаться разума. Волны наслаждения накрывали с головой, заставляя вцепляться пальцами в сильные руки Шина, которые поддерживали его под бёдра. Кисоп не совсем осознавал того, что держится за Сухёна, как за последнюю ниточку, связывающую его с миром, того, что раздирает кожу на руках начальника в кровь даже сквозь ткань рубашки. Рубашки, которая вдруг показалась невыносимо лишней. И Ли не смог противостоять желанию хотя бы расстегнуть её. Он потянулся руками к маленьким пуговицам, начиная расстёгивать одну за другой, открывая своему взору, без преувеличения, великолепное, накаченное тело. На последнюю пуговицу Кисопу не хватило сил, и он, забив на эту мелочь, запустил руки под ткань, бесстыдно поглаживая смуглую, приятную на ощупь, кожу Сухёна. Шин, вероятно, даже не заметил того, что делал юноша, потому что вздрогнул, почувствовав на своём животе тёплые ладони. А потом он прикрыл глаза, ускоряя темп и глубину движений, чувствуя, что разрядка совсем близко. Кисоп метался по столу, отчаянно скуля – это всё, что он мог себе позволить, чтобы его никто не услышал. Он обхватил рукой изнывающую от возбуждения плоть. Пара движений, и юношу накрывает оглушительная волна оргазма. А через пару мгновений он слышит тихое рычание Шина у самого уха, всем телом чувствуя, как он кончает. Словно в полубреду он наблюдает за тем, как Сухён откланяется, покидая его тело, стаскивает презерватив и выбрасывает в урну, после чего натягивает белье и брюки, и оправляется. К реальности молодого человека возвращает расслабленный, но всё же недовольный голос. - И долго ты собираешься валяться на моём рабочем месте?