О последнем фунте и ускорителе развития язвы желудка.

По шкале от одного до десяти, Дэн оценил бы этот день на все «я хочу вернуться в свою кровать и впасть в спячку до конца учебного года». Он прекрасно знал, что рано или поздно его учеба перестанет казаться такой простой, а университетская жизнь — веселой; однако, никак не мог подумать, что это случится так быстро. Причин на то, чтобы возненавидеть декабрь всей душой, было несколько: во-первых, зимняя сессия, из-за подготовки к которой Хауэлл все чаще обнаруживал себя уснувшим над конспектами в библиотеке; во-вторых, необычайно холодная зима, которая плохо сочеталась с чертовски слабой системой отопления в университетском здании; ну, и, как вишенка на торте, кучу проблем украшало полное отсутствие денег. Не то чтобы он потратил все, что ему высылали родители, на пару неоправданно дорогих видеоигр, но уже неделю приходилось питаться исключительно единожды за весь день, да и то — в долг. К счастью, еще вчера в ходе разговора по скайпу, его мама упомянула, что собирается перевести ему еще немного денег завтра. К счастью, это «завтра» уже наступило. К сожалению, денег на карте по-прежнему не было, а время на часах уже перевалило отметку обеденного, и желудок Дэна не переставал об этом напоминать. — Пиздец, — в очередной раз проверив свой мобильный на наличие новых сообщений о пополнении баланса, юноша тяжело вздохнул и запустил пальцы во взлохмаченные волосы, массируя виски. Сидеть в библиотеке и корпеть над учебниками не было смысла: соображать на голодный желудок не выходило, да и все эти юридические термины медленно, но верно смешивались в кашу из букв и знаков препинания. Оставив все книги прямо на столе и не желая задерживаться в этом помещении ни секундой дольше, Дэн поднялся на ноги и вышел в коридор. Еще одной проблемой, не столь серьезной и привычной еще со школьных лет, оказалось практически полное отсутствие друзей. Оттого даже шумные университетские коридоры, всегда наполненные смехом, казались Дэну мрачными и одинокими. Ну, или его простуда прогрессировала, и теперь температура окончательно помутнила рассудок, вызывая чересчур реалистичные галлюцинации. Сложно было даже определить, какой из вариантов предпочтительнее. Минуя компании ребят с разных факультетов и курсов, он двигался в сторону своей последней надежды: автомата со всякой ерундой, вроде чипсов, шоколадных батончиков и колы. Преподавательский состав всегда косился на этот аппарат с презрением, некоторые даже называли его «ускорителем развития язвы желудка», но студентам всегда было плевать. Эта еда, по крайней мере, была по карману любому. Даже Дэну, который крепко сжимал в ладони самую последнюю монету, что чудом обнаружил в заднем кармане джинс: один британский фунт. И этот фунт он собирался потратить с умом. Монета была опущена в нужную щель, кнопки с нужным номером нажаты, и дело оставалось за малым: получить свой шоколадный батончик. «Адская машина» с грохотом и странным скрипом заработала, шестеренки внутри нее завертелись, и специальный спиралевидный механизм начал свое движение, выталкивая со своего места нужное лакомство. Все шло хорошо, и даже очень, но ровно до того момента, как аппарат не прекратил свою работу и на табло не загорелось приветствие следующему покупателю. Это было бы абсолютно нормальным, если бы, при всем при этом, батончик Дэна не застрял в спирали, а оказался у него в руках. — Нет, нет, нет, — он закатил глаза, прикусывая губу и стараясь не заорать на чертов автомат на весь коридор. Последний фунт, что у него был, оказался спущен на ветер, он остался голодным, и теперь был обречен на голодные страдания до самого вечера, — Ну давай, блять, работай, — он попытался нажать на кнопку, чтобы вернуть деньги, но никакого результата это не дало. Едва ли не дрожа от злости, разочарования и позорного желания разрыдаться на месте, он изо всех сил пнул по автомату ногой. Грохот даже заставил пару человек обернуться на него, но Дэну до них не было никакого дела. В стенах этого здания ежедневно случалась масса куда более странных вещей, чем обозленный на жизнь первокурсник и его тщетные попытки восстановить справедливость. — Бить по нему бесполезно, — будь это любой другой день и любые другие обстоятельства, Дэну было бы невероятно стыдно за свое поведение. Он покраснел бы, начал оправдываться и смущаться, потому что, серьезно, ломать собственность университета — не в его правилах. Однако, сегодня звезды сложились так, что юноша лишь обернулся на голос, скептически поджал губы и вопросительно приподнял бровь, окидывая внимательным взглядом своего нового собеседника. Рядом с ним стоял молодой человек, на вид немного старше самого Хауэлла: высокий, темноволосый, голубоглазый. Пара прядей его челки были выкрашены в синий, уши растянуты тоннелями, а губа и нос пробиты с левой стороны. Такие, как этот парень, никогда не замечали никого вокруг себя. Тем более, никогда не замечали таких, как Дэн. Сегодняшний день, видимо, решил преподнести ему странный сюрприз. — Тогда что? — он сам не ожидал от себя такого резкого ответа, но, к огромному удивлению, не заметил в глазах своего случайного собеседника ни капли раздражения. Тот лишь усмехнулся как-то по-доброму, а затем осторожно сложил руку на его плечо, осторожно, но твердо отодвигая его в сторону от аппарата. Дэн отошел — кто он такой, чтобы перечить крутым парням в татуировках? Собственное здоровье и сохранность жизни по-прежнему стояли на первом месте в списке жизненных приоритетов. Он продолжал молчать и наблюдать за молодым человеком из-за нахмуренных бровей, когда тот перестал раздумывать и принялся действовать. Обхватив несчастный аппарат и совершенно игнорируя листик с распечатанной фразой «Обращайтесь с автоматом аккуратно!», он начал расшатывать его из стороны в сторону, изо всех сил пытаясь выбить застрявший батончик из сложного механизма. Аппарат, в свою очередь, жестоко мстил, грохоча на весь коридор и привлекая к ним массу ненужного внимания. Дэн покраснел, но своего странноватого помощника не останавливал: голод, очевидно, брал верх над здравым смыслом. Да и, к тому же, этот секундный момент счастья, что он испытал, когда шоколадка все-таки поддалась и выпала вниз, а парень, довольный собой, отошел в сторону, стоил пары минут позора. — Не за что, — он понял, что оказался так обрадован воссоединением с едой, что даже забыл поблагодарить своего спасителя. Теперь тот смотрел на него с неприкрытой насмешкой, что было вполне справедливым. Дэн бы мог вести себя и вежливее, особенно учитывая то, что сам он вряд ли бы решился прийти к столь радикальному решению проблемы, а фунт был бы безвозвратно утерян, — Ладно, оставлю вас наедине, вам явно нужен приватный момент, — рассмеялся он, и Хауэлл, сам того не замечая, улыбнулся ему в ответ. — Спасибо, — с опозданием, но все-таки выдал он, продолжая улыбаться нерешительно и неловко переминаться с ноги на ногу, — Знаешь, это был последний мой фунт, и ты в самом буквальном смысле спас меня от голодной смерти, — парню напротив совершенно точно была не интересна эта информация, но Дэн не мог не попытаться хотя бы завести разговор. Параллельно разворачивая желанную шоколадку. Кажется, он ошибался, и его голубоглазый собеседник все-таки был заинтересован в диалоге. Кажется, он даже собирался что-то ответить, но громкое «Фил!», что эхом разнеслось по коридору, его отвлекло и заставило сорваться с места: — Обращайся, если снова понадобится растрясти эту махину, — напоследок кинул парень, которого, по всей видимости, звали Фил, прежде чем помчаться на голос и скрыться в толпе студентов. Дэн так и не успел представиться, но в этом и не было необходимости. Даже один факт существования где-то в стенах этого чертовски скучного и холодного университета такого вот Фила, со всем его пирсингом и иссиня-черными волосами, уже делал его жизнь несколько лучше. (Кроме того, Фил показал ему одну замечательную пиццерию неподалеку, где иногда подкармливали бедных студентов в долг. Трясти аппарат больше ни одному из них не приходилось).