Восстание Древних

Лиса не предполагала, что Яга по пробуждении захочет увидеть своего старого падальщика, иначе построила бы избушку поближе к местам его обитания. Теперь же ей предстояло преодолеть полстраны, чтобы устроить встречу, которая была не так уж необходима. Раздобыть человеческий череп несложно, если знаешь, где копать. Лиса знала по меньшей мере три захоронения в часе езды от избушки, два из которых сделала сама, экспериментируя с жертвоприношениями. И все же она решила исполнить просьбу своего проводника, поскольку Ворон был профессионалом, а она — любителем. К тому времени, как Яга согласилась сесть в машину, для чего Лисе пришлось в красках расписать ей, как она будет нестись вслед за "стальной телегой" на скорости сто двадцать километров в час, Яга уже выглядела как сороколетняя крепко сбитая женщина с седеющими черными волосами и черными же глазами без зрачков. Оглядев ее расшитую цветами белую рубаху, сарафан и лапти на обмотках, Лиса громко фыркнула и швырнула ей глянцевый журнал с заднего сиденья. Когда они выехали из леса и свернули с дороги на скоростное шоссе, Яга уже сбросила несколько килограмм и облачилась в длинную юбку, водолазку и куртку грязно серого цвета. Она ничего не знала о мире, в котором очнулась, но не желала отличаться от его жителей. Если бы ей хотелось внимания, она не забралась бы в лесную чащу много веков назад. — Глаза смени, — обгоняя кроваво-красную машину, проворчала Лиса. — Не глаза, а дыры в черепе. Радужная оболочка глаз Яги посветлела и приобрела светло-голубой оттенок, цвет получился неприятным и безжизненным, но вполне человеческим. — Зачем тебе Кощей? — положив журнал на место, спросила она. — В двух словах не объяснишь, — протянула Лиса в ответ, — по дороге несколько крупных городов, там понять будет проще. Яга еще трижды просила у Лисы глоток мертвой воды, и та трижды отвечала, что все источники мертвой воды, как и живой, утеряны много веков назад, еще до рождения странствующего проповедника, разделившего мир на "до" и "после". — И что же он проповедовал? — медленно смиряясь со своей жаждой, поинтересовалась Яга. — Единобожие. — И как? — Абсолютно безуспешно, насколько мне известно. Как только он умер, люди стали почитать как бога его, потом его учеников, потом учеников его учеников, а потом любого, кто отличился на ниве служения. Пантеон получился внушительней всех прежних вместе взятых. — В общем, ничего не изменилось? — В этом плане — нет. Завоевать сердца людей все так же просто, но мы... — она не договорила и громко откашлялась, чтобы скрыть неловкую паузу в своей речи. Больше до самого города они не говорили. *** — Ты уснула, что ли, Яга? — грубый толчок в плечо вернул к реальности, но Яга не спала. Она закрыла глаза, чтобы не видеть чудовищных строений, возвышавшихся по обе стороны от дороги. — Выходи и вдохни жизнь. Не без труда справившись с хитрым замком на двери, Яга выбралась из машины и застыла, точно околдованная. Огромное количество информации атаковало ее органы чувств, забивая зрение, обоняние и слух потоком жизни, которым она едва не захлебнулась. Одно дело вдохнуть мечты, желания и мысли одного-единственного Дурака, пожаловавшего в гости, и по его жизни составить представления об общих тенденциях в мире и совсем другое оказаться в центре бурлящего человеческого котла, ежесекундно производящего сонмы новой информации. Лиса потащила ее вниз по улице, совершенно не заботясь о самочувствии своей спутницы. Выбрав большой книжный магазин, она остановилась напротив автоматических дверей и шагнула внутрь, едва они разъехались в стороны. Лиса уводила Ягу в лабиринт книжных полок до тех пор, пока та окончательно не потеряла ориентацию в пространстве. — Ну что? — с улыбкой спросила она. — Здесь человеческим духом уже не пахнет? — Пахнет, — выдохнула Яга, в данный момент пытающаяся утрамбовать в своем мозгу знания о всемирной сети интернет и выращивании детей в пробирках, высадке человека на Луну и генномодифицированных продуктах, трендах сезона в одежде и новостях последнего ток-шоу. — Тогда разнюхай, что они думают о тебе, Великая Ведающая Мать, повелевающая ветрами, — выпалила Лиса и отвернулась к книжным полкам. — Помнит ли кто-то из них твои имена? Знают ли они, кто ты такая? Яга не ответила и Лиса развернулась к ней с перекошенным от гнева лицом. — Дай-ка я угадаю: думают, но ты в их мыслях уже не ты. Тобой пугают маленьких детей и даже они давно не верят, что ты можешь причинить им хоть какой-то вред! Баба Яга для взрослых — старая шлюха, привечающая молоденьких дурачков и одаривающая их наутро богатыми одеждами и оружием за ночь, проведенную в ее доме. Твое имя используют, чтобы рекламировать конфеты и спортивные мероприятия. Твой образ отражён в тысячах зеркал и ни одно из них не отражает правды. Никто не боится тебя, никто не приносит тебе даров, никто не умоляет тебя о защите... Только сейчас Яга обратила внимание на полки с книгами для детей, там были десятки Бабок Ёжек самых разных возрастов — от рыженьких и явно добрых девочек до глубоких старух, отплясывающих краковяк под гусли. — Но тебе на все это плевать, не так ли? — с горечью в голосе продолжала Лиса. — Ты можешь в любой момент провалиться в забвение и не видеть ничего из этого. А я не могу... И никто из тех, кто остался, не может. Мы лишь тени самих себя, переосмысленные тысячи раз и беспомощные перед постоянными изменениями. Мы напрямую зависим от того, во что верят люди... А они верят, что самое страшное, на что я способна — это курицу украсть! Яга протянула руку и взяла с полки книгу с изображением Змея Горыныча — толстого и по виду тупого зверя с малюсенькими крылышками, не способными поднять в воздух раздобревшее тело. Она притворялась, что разглядывает его, чтобы не думать о том, что Лиса сжигала города и вереницей предательств затягивала удавки на шее правителей прошлого. Она ввергала мир в кровавый хаос, когда ей становилось скучно. После такого поедать кур и давиться разумными кусками дрожжевого теста, должно быть, оскорбительно. — Нам нужен Кощей, — закончила Лиса. — Я не отпущу тебя, пока ты не найдешь его. Она вырвала из рук своей молчаливой спутницы тонкую книжонку с Горынычем и поставила ее на место, стараясь не смотреть на обложку. Поджав полные красные губы, она выдохнула и снова вдохнула, восстанавливая дыхание, а затем произнесла: — Мы начинаем войну.