По раскрашенной душе

В комнате, ее было принято называть гостиной, стоял полумрак. Единственная включенная лампа, которую давно следовало протереть от пыли, тускло бросала свет на хрупкую фигуру Леви. МакГарден пыталась разжать пальчиками плотно задвинутые жалюзи, но, похоже, не очень-то старалась, так как у нее ничего не вышло. Гажил облегченно откинулся на спинку кресла. Так здорово не догадываться о том, который сейчас час, жить без места и времени и думать только о том, чтоб эта девчонка ненароком все не испортила. Леви, как будто уловив его настрой, повернулась к окну спиной и сложила руки на груди. Помолчать с кем-то – приятно, а разделить свой ничем неприметный мирок с другом приятнее вдвойне, тем более, если этот самый друг принимает правила игры. Гажил подметил некую неловкость в движениях соседки, словно это и не движения вовсе были, а ужимки. Рэдфокс чуть заметно улыбнулся, ведь не каждый день можно наблюдать за такой картиной. Леви мастерски умела играть в театр одного актера, убеждать людей в своей независимости и стойкости, но кому как не ему было знать, что мечтает она об опоре рядом с собой. Именно в такие моменты он уважал и любил ее еще сильнее. Может, ценил за то, что самому не подвластно или только думал, что не подвластно. От раздумий голова пошла кругом, а он не мог этого позволить. Единственное, что Гажил знал наверняка – рядом с Леви он чувствовал себя уверенней и сильнее, почти непобедимым. Самым лучшим было то, что и она в этом не сомневалась, оставалось только мысленно благодарить подругу. Почему-то именно сейчас Редфокс взглянул на соседку по-новому. Перед ним стояла маленькая испуганная девочка, которая, ожидая своей участи, переступала с ноги на ногу и теребила надетую вязаную кофту, оголяя острые плечики. Ее хотелось прижать к себе крепко-крепко и разогнать все страхи и печали, утешить, уберечь. И Гажил последовал своему желанию, уткнувшись лицом в изгиб ее шеи. От свитера сильно пахло сигаретами, но он не чувствовал запаха, а просто знал, что так должно быть. Наверняка, Леви опять подалась уговорам Грея и разрешила ему курить на кухне. Сейчас, в его объятиях МакГарден казалась еще более хрупкой, чем была на самом деле. Редфокс запросто мог пересчитать каждое ребро ее совсем неженственного тельца, но был ли в этом смысл. Растрепанные волосы щекотали нос, и Гажил собирался уже отстраниться, как почувствовал мокрую капельку на своей груди. Что-то внутри сжалось, а потом оборвалось, наверное, это называют болью. Испытывая нежность, сравнимую с отцовской, он поцеловал девушку в макушку, а она встрепенулась, как боязливая лань, и отскочила на шаг назад. В глазах Леви блестели слезы, готовые пролиться в любой момент, но не они привлекли его внимание. Что-то изменилось в ее взгляде, МакГарден смотрит и не верит сама себе. Как будто он не сдержал обещания или подвел в самый последний момент, не оправдал надежд этой маленькой женщины, как будто именно он был виной всему. Конечно, как же раньше Гажил не догадался до столь очевидного ответа. Стиснув ее личико ладонями, Редфокс хаотично осыпал поцелуями каждую клеточку бледной кожи. Хотелось быть как можно мягче, но он просто не знал, как это можно сделать. Обветренные губы скользили по залитым слезами щекам. - Почему сейчас ты ревешь? Вопрос так и остался без ответа, но Гажилу некогда было об этом печалиться, ведь Леви стянула через голову колючий и такой неуместный свитер. Слегка сутулая спина распрямилась, через тонкую кожу просвечивали крупные вены, маленькая груди вздымались, а все тело покрылось крупными мурашками. Рэдфокс протянул к ней руку, но замешкался на несколько секунд, казалось, что если он дотронется до девушки, то она тут же рассеется. Но коснувшись раз ее плоти, он был уже не в силах остановиться. Гажил целовал Леви, пока хватало дыхания, обнимал, пока на коже не оставались красные полосы от пальцев. С наслаждением наблюдал за ее реакцией, за откликами тела на его прикосновения. Внимательно вслушивался в прерывистые вздохи и редкие всхлипы. Наконец решившись, он приподнял ее, как пушинку, и усадил на подоконник. Нижнее белье перестало быть помехой и ненужной тканью скользнуло на пол. Чувствуя тянущую боль в паху, Гажил не без удовольствия приступил к венцу всего дела. Прежде он старался думать о заботе и ласке, но сейчас эти мысли испарились из его головы. Остались только инстинкты двигаться быстрее, глубже и сильнее. Не в состоянии открыть глаза Гажил искал на ощупь губы Леви, боясь взорваться в самый неподходящий момент и как бы извиняясь заранее. Вот, что было самым удивительным в Леви – рядом с ней хотелось стать лучше. Гажил, в свою очередь, переставал злиться на весь мир и уже не мог думать только о себе. Когда движения замедлились и стали больше походить на судороги, Рэдфокс попытался запечатлеть в памяти все детали происходящего: молчаливую и тихую любовницу, но так горячо отвечающую на каждое прикосновение, подаваясь вперед всем телом, выгибая спину, как кошка, она покорно готова была следовать за ним; три родинки на лопатке, которые едва ощущались, когда до них дотрагиваешься губами; головокружение и удивление, что он все еще может стоять; мокрое тело и прилипшие к спине длинные волосы, как знак, что он выложился на полную; учащенное сердцебиение, его стук стоял в ушах, но он так и не понял, кому оно принадлежит; соленый привкус на губах и ликование внутри. И если бы Гажил имел возможность задуматься, то признал бы, что настолько счастливым он еще не был никогда. Не дождавшись слабой, но искренней улыбки на лице Леви, реальность внезапно начала рассеиваться. Отчаянные попытки зацепиться за нее окончились крахом. Рэдфокс, как рыба, оказавшаяся на поверхности, то открывал, то закрывал рот. Мысли путались, а принять правду не хватало сил. Когда Гажил пришел в себя, единственное, что он смог из себя выдавить: - И приснится же такое! Леви по-хозяйски распахнула дверь соседской квартиры, не смотря на ранее время. Привычка вставать не позже восьми выработалась с годами. Организму не объяснишь, что в воскресенье можно понежиться в теплой постели и до обеда, и этот отдых вполне заслуженный, ему без разницы на выходные и красные дни календаря, а у МакГарден он работал как отточенный механизм. Да она и не жаловалась, в отличие от собственных друзей, которым такая невинная привычка доставляла куда больше неудобств. Растормошив Джувию и стянув с кровати Люси, которая, кажется, вообще не поняла, где находится, Леви отправилась пожелать «доброго утра» соседям, но открыв дверь, так и остановилась на пороге. Брезгливо зажав нос рукой от сильного запаха перегара, она попыталась понять, туда ли попала. Конечно, друзей назвать чистюлями можно было только с огромной натяжкой, но представшая картина была перебором даже для них. Все вещи в квартире были перевернуты верх дном: на полу стелился плотный «ковер» из самых диковинных вещиц, обои и даже окна были расписаны глупыми и похабными фразочками, гардина держалась на последнем шурупе, стол находился в центре зала, перевернутый набок, испачканный уже подсохшими сырыми яйцами, а в открытом холодильнике вместо продуктов расположилось нижнее белье, на котором мирно посапывал кот. В этом хаосе Леви даже не сразу разглядела Грея, который ползал по дому на коленках, пытаясь что-то найти, а когда с ней заговорила куча тряпья, даже вскрикнула и успокоилась только тогда, когда расслышала, что это барахло говорит голосом Нацу. - Что за цунами пронеслось тут прошлой ночью? МакГарден так и осталась стоять в проходе, не решаясь ступить на «гиблые земли». - Люси, - коротко ответил Нацу и расплылся в довольной улыбке. По счастливому лицу Драгнила было легко догадаться, что и он сам принимал непосредственное участие в этом погроме и ни капельки не жалел об этом. Не удостоив Фуллбастера, проклинавшего друзей и отчаявшегося найти хоть что-то из своих вещей, даже поворотом головы, он вновь нарушил тишину: - Люси, Люси… Леви, начиная догадываться о причине столь хорошего настроения, хитро прищурила глаза. - Так-так-так, кажется, тебе есть, что нам рассказать. Стараясь быстрее проскочить к дивану, как будто на полу валялись не раскиданные вещи, а как минимум лава, она преодолела полосу препятствий и удобно устроилась рядом с Драгнилом, полностью готовая выслушать подробный отчет. - Так-так-так, кажется, это не ваше дело! – в голове Нацу довод звучал убедительно, а на деле фраза вышла скомканной и совсем не язвительной, какой задумывалась изначально. - Значит, не расскажешь? - спросила Леви, притворно поджав губы. - Как же не расскажет? Опишет все, как миленький! Просто цену себе набивает! – влез в разговор Грей, неожиданно оказавшийся совсем близко. Он расположился на перевернутом кресле и, подперев голову кулаком, ждал истории с мельчайшими деталями. - Вы точно хотите это знать? История-то не для детских ушей! Если что, то в вашей нарушенной психике я не виновен. Метко запущенная зажигалка, угодившая интригану прямо в лоб, заставила его язык развязаться. - Ладно, я все равно хотел поговорить, но не с тобой, - Нацу бросил уничтожающий взгляд на Грея, не забыв отправить злополучную зажигалку в ее хозяина. – Пришла вчера ко мне Люси, вся такая расстроенная и уставшая, я-то думал, что она с вами в клуб поедет. Кстати, Леви, поздравляю с повышением! - Спасибо, но рассказывай уже дальше! МакГарден нетерпеливо заерзала на месте. - Ну, значит, удивился я, но вида не подал. А Люси потом возьми, да достань бутылку виски. И тут-то я понял об истинных целях ее прихода. Как вы уже поняли, этой целью был я! Сначала я сомневался, а потом… Дальнейший рассказ перебил неудержимый смех Фуллбастера. Сложно было сказать, вытирает он глаза от слез театрально или по-настоящему, но выглядело крайне реалистично. - Если не хочешь слушать, тогда уходи! Отличительной особенностью Нацу было то, что он часто принимал все за чистую монету. И порой издевки Грея подпускал близко к сердцу. Он не всегда находил достойный ответ более остроумному товарищу, поэтому такие дружеские беседы частенько переходили в демонстрирование физической силы. Пока это утро не успело превратиться в один из таких балаганов, Леви поторопилась присмирить друзей. - Нацу, я же слушаю! Продолжай и не обращай внимания. - И я буду слушать, когда в этом рассказе вымысел сократится до одного процента. А то, ей богу, кажется, что сейчас ты поведаешь о том, как в дверь позвонил единорог! Громкий всплеск рук привлек к себе внимание всей компании. Удивленные взоры устремились на Джувию. Она уже успела привести себя в порядок и сидела на стуле около Грея со стаканом апельсинового сока. Оставалось только диву даваться, как она умудряется оставаться такой изящной. - Ближе к делу, Нацу. Что все-таки произошло между вами? Джувии не терпится узнать, - несмотря на монотонность, с коей Локсар выговаривала слова, именно привычка обращаться от третьего лица выдавала степень ее заинтересованности. Драгнил ошарашено продолжил, решив перейти сразу к финалу, пока комната не наполнилась слушателями. - Я ее поцеловал. - И это все? Грей разочарованно плюнул на пол. А после взмолился, чтоб Нацу не тормозил с ответом, так как Джувия нервно перебирая пальцами, что было с ней каждый раз, когда она пыталась сделать ему замечание, уже начала подбирать слова о непотребности поведения Фуллбастера. - Да, а вы что подумали? - Что мы могли о тебе подумать? И так все ясно. - Что ясно? – Драгнил еще не понимал, к чему клонит лучший друг. - Рассказчик из тебя убогий, - лицо Грея оставалось непроницаемым, но глаза его заблестели. Оскорбленный уже было поднялся с дивана, но тут же плюхнулся на место, придерживаемый подружками под руки. - Ты лучше расскажи, что теперь делать собираешься? А она тебе нравится? – затараторили девушки наперебой. Леви уже мысленно представила их свадьбу, а Джувия вычеркнула соперницу из списка. - Я не знаю, наверное. Мне хорошо, когда она рядом. Мне хочется обнимать ее. С ней весело, есть о чем поговорить. Она красивая, а еще от Люси вкусно пахнет. Нацу прикрыл глаза, собираясь восстановить в памяти лучшие моменты вчерашнего вечера, но в реальность его вернул Фуллбастер, который наклонившись к самому уху, прокричал: - Так чего же ты ждешь, дубина стоеросовая? Пойди и скажи все это ей! Драгнил вопросительно посмотрел на девичью половину компании и, уловив ответ в их улыбках, воодушевленный выбежал из комнаты. - Как школьник, - Грей не сдержал довольной ухмылки. Спокойствие продолжалось не долго, а именно до тех пор, пока Гажил не решился покинуть свое убежище. Странный сон не шел из головы, а Редфоксу пришлось долго убеждать себя в том, что он, скорее всего, заболел. А воспаленный мозг может и не такие финты выкидывать. Убеждение было слабеньким, но за неимением лучшего приходилось довольствоваться, чем приходится. Застыв посреди комнаты, он удивленно рассматривал авгиевы конюшни вокруг себя. Не то чтобы его это как-то напрягало, но такое зрелище было в новинку. Даже он сам никогда не устраивал такого погрома. - А теперь приступим к уборке. Джувия, на тебе кухня, а мы разберем завалы в гостиной. Думаю, до спален они не добрались. - Стоп! Я на это не подписывался! Кто виноват, тот пусть и убирает, по-моему это будет справедливо, - возразил Фуллбастер, сложив руки на груди, показывая тем самым решительность своих намерений. - У виновников есть и другие дела, - с легким укором парировала Леви, - а ты бы лучше с Гажила пример брал, он готов друга поддержать. Губы Редфокса скривились, но с них так и не слетело ни единого звука. Стоило только чуть отвлечься, как его тут же ткнули носом в собственный позор. Слышать свое имя из ее уст было невыносимо. Слишком рано, он еще помнил то разочарование. Так стыдно Гажилу еще никогда не было. Так трусливо, поджимая хвост, он еще никогда не убегал. Из-за закрытой двери донеслись звуки перебираемых гитарных струн. Слишком часто Редфокс огораживался от окружающего мира, чтоб друзья смогли заподозрить что-то неладное, успокоить и развеять его растущее сомнение. Нацу застал Люси на кухне. Она сидела за столом, вытянутая по струнке, и лениво размешивала сахар в чашечке кофе. Выглядела она потрепанной: не расчесанные волосы торчали в разные стороны, глаза покраснели от недосыпания и под ними залегли большие темные синяки, губы припухли от вчерашних долгих поцелуев, но девушка все равно оставалась привлекательной. Драгнил облокотился на кухонный гарнитур и внимательно вгляделся в ее лицо. К его счастью, Хартфилия выглядела задумчивой, но никак ни несчастной, а даже наоборот – довольной. Приняв такую перемену настроения себе в заслуги, Нацу решился привлечь ее внимание, еле слышно покашляв. - А, Нацу, доброе утро! Я так рада тебя видеть, - просияла Люси, развернувшись к нему в пол-оборота. Никакого стеснения или неловкости, как будто она дожидалась его. Драгнил и это расценил, как собственную победу. У него не было трудностей в общении с девушками, но только тогда, когда он расценивал их как подруг, а как только помыслы перетекали в более интимные, слова терялись, а в движениях появлялась неуверенность. А теперь, подмечая каждую мелочь, он был рад, что простояв под дверью добрых минут десять, все-таки решился войти и поговорить. Надежда, что все закончится так, как пророчили друзья, загорелась с новой силой. - Ой, я тут в таком виде! – Люси попыталась пригладить непослушные волосы. - Ты прекрасно выглядишь! – возразил Нацу, удивившись, что выдавив из себя комплимент, до сих пор жив. Хартфилия тихо рассмеялась и опустила глаза в пол. - Спасибо! - За правду… - А я за вчерашний вечер. Спасибо большое, он был удивительным. Драгнил сел на стул напротив, развернув его спинкой от себя. - Правда? Я так рад! Знаешь, я пришел тебе сказать… - Да, вот такой дружеской поддержки мне и не хватало. Если бы не ты, то даже боюсь представить, что со мной случилось бы… «Почему она постоянно перебивает меня? Но, кажется, она и вправду довольна. Стоп! Дружеской поддержки?» Драгнил помрачнел в мгновение, но глупая улыбка так и осталась на его губах, как не старался убрать ее с лица, так и не смог. Люси перемены не заметила и продолжила: - Если честно, то после того как мы обкидывали яйцами машины на парковке, я больше ничего не помню. Кажется, мешать алкоголь было не самой лучшей идеей, но признаться, меня это мало волнует. Погуляли на славу, это стоило жуткой мигрени, - в доказательство своих слов соседка приложила ладонь ко лбу. – Я все о себе, да о себе, ты как себя чувствуешь? - Отлично, - Нацу сам поразился своей реакции. Врать под пристальным взглядом карих глаз было непросто, лгать себе – еще труднее, но самым сложным стало ненавидеть это утро и ее улыбку. Быть прощенным другим не всегда достаточно, нужно уметь прощать самого себя.