On and on and arm in arm

Мы были молоды. Мне было 23, тебе — 19, и мы творили все, что хотели. Шлялись по клубам, танцевали на барных стойках, ходили на больше напоминающие оргии вечеринки у общих знакомых, в общем, прожигали молодость. Но одно оставалось неизменным. После полуночи мы вваливались к тебе домой и забивались под лестничную клетку, где ты жарко целовал мои губы и шею, а я стягивал с тебя футболку и обводил кончиками пальцев контуры всех татуировок. Мы были молоды. И наслаждались этим временем как могли. Затем ты уехал учиться в другой город, оставив мне на прощание покрытые выщербинами барабанные палочки и последний поцелуй в районе ключиц. Много кто согревал мою постель за время твоего отсутствия, но я все равно регулярно сидел под лестницей, прижимая твои палочки к груди. Мне не хватало тебя, хоть я и не хотел в этом признаваться. Когда я заметил в толпе знакомую худощавую фигуру, мне показалось, что я схожу с ума. Но нет, минуту спустя абсолютно живой и настоящий ты прижимал меня к себе и взахлеб рассказывал о том, как сложно было меня найти. Мы не вспоминали о моментах, проведенных вместе под лестничной клеткой, и нас обоих это вполне устраивало. До поры до времени. Когда образовались Blink-182, мы почти перестали общаться. Ты пытался наладить жизнь в новом городе, а я был занят группой. Но ты был первым, о ком я вспомнил, когда Скотт ушел. И слава всем высшим силам, ты согласился его заменить. Не стой тогда рядом Том, я бы расцеловал тебя в обе щеки. С твоим приходом группа приобрела новое дыхание. За время совместной работы мы сблизились настолько, насколько вообще могут сблизиться два человека, не связанных любовными отношениями.  Когда Том объявил о творческом отпуске, который лично мною был расценен как окончательный и бесповоротный распад группы, ты сжал мою ладонь и сказал, что не отпустишь меня. И ты сдержал обещание. Мы вместе основали +44, вместе пережили эти несколько лет, прежде чем собрать Blink-182 снова. Даже Том признал, что это произошло благодаря тебе. Финальной песней на первом после воссоединения концерте, посвященнном альбому The Neighborhoods, была After Midnight. Я написал её, думая о тебе, и хотел, чтобы она звучала только для тебя. Ты с головой ушел в музыку и, казалось, не замечал ничего вокруг, а я стоял в 5 сантиметрах от тебя, отвернувшись от зала. — Weʼll stagger home after midnight Sleep arm in arm in the stairwell Weʼll fall apart on the weekend These nights go on and on and on… И в этот момент ты поднял голову. Твои глаза светились таким счастьем, что я непроизвольно заулыбался в ответ. И было плевать на мнение фанатов и Тома. Были я и ты, разделенные лишь барабанной установкой. А после концерта мы целовались в гримерке, неловко сталкиваясь носами. Наши пальцы переплетались, а дыхание сливалось, заставляя нас обоих дрожать от бабочек внутри. — Эти ночи будут продолжаться, — выдохнул ты мне в губы, прежде чем поцеловать в сотый раз, зарываясь пальцами в мои волосы. Часы на моей руке показывали ровно одну минуту после полуночи.