Гематомы

— Баркер! — его окрик застал меня врасплох, крадущегося по скрипучим половицам к шкафу с одеждой. Марк, взъерошенный и сонный, стоял в дверном проеме, сложив руки на груди. — Что, опять? Я тяжело вздохнул и разогнулся. Разговор обещает быть серьёзным. Когда Том позвонил мне и сказал, что у него есть некие наброски, из которых можно позже сделать полноценную песню, я сорвался с места и приехал в студию без вопросов. И без Марка, потому что он послал нас обоих, пробурчав, что хочет спать и наложит на получившуюся композицию свою партию позже. Где-то в глубине души я был рад этому, ведь отсутствие на репетиции Хоппуса означает отсутствие запрета на ношение излюбленных мною коротких шорт. Не то что бы ему не нравились мои ноги, нет, скорее, наоборот, судя по тому, что он шептал мне прошлой ночью. Ему не нравились здоровенные лиловые синяки, которые появлялись на моих коленях после отбивания по ним ритма. — Когда ты прекратишь так делать? — злится. Поджал губы, нехорошо прищурил глаза. Я сто раз обещал ему либо не бить так сильно, либо играть в джинсах, но при любом удобном случае увиливал от исполнения обещания. Как бы я себе не льстил, надо сказать: не спалиться у меня получалось крайне редко. — Прости, — это единственное, что я могу сказать в такой ситуации. Ощущение вины накатывает только сейчас. Он ведь действительно беспокоится за меня, а я каждый раз веду себя как эгоистичный мудак. — Тревис, — перешёл на имя, значит, больше расстроен, чем зол, — когда это закончится? Ты ведь сам себя травмируешь. — Это ведь ради группы, — я как можно беззаботнее пожимаю плечами. — Ну, знаешь, чтобы не сбиться с ритма в стоп-тайме или в переходе на слабую долю, вовремя добавить малый барабан и… — Для меня ты важнее, — Марк чуть улыбается, но выходит грустно. Счастье в его глазах я вижу только после пятого по счету поцелуя и третьего заверения в любви. А потом он обрабатывает каждый мой синяк заживляющей мазью, по очереди касается губами лиловых пятен и шепчет, что больше не отпустит меня на репетицию одного. Мне остаётся только обнимать его и целовать везде, куда только можно дотянуться. И знаете, в джинсах все-таки что-то есть…