Что теперь?

Когда ветер бьет в лицо и так трудно устоять на ногах, подбегают репортеры. Шум лопастей вертолета и рев промышленных вентиляторов заглушают вопросы, которые молодые люди пытаются задать выжившим, таким потрясенным и разбитым, но Джулия не винит журналистов - такая уж у них работа. Она осторожно смотрит на Барбару: что теперь? Он улыбается, улыбается, потому что не верит, улыбается, потому что все разрешилось так невероятно, улыбается, потому что не понимает ровным счетом ничего и, в то же время, все сразу. Улыбается, потому что эта женщина все еще ждет от него защиты. Барби замечает Кокса, тот не спешит к нему навстречу, а только понимающе кивает, а уголки губ чуть поднимаются в едва заметной улыбке: знаю, не сейчас. Барбара отдает честь и берет Джулию за руку. Кругом так громко, так беспорядочно, свет бьет в глаза, вопросы сыплются на голову со всех сторон: где собираетесь остановиться; знают ли ваши родственники о том, что вы выжили; как вы себя чувствуете; расскажите нам, где же купол? Бригада врачей в белых форменных халатах протискивается сквозь группу людей с камерами и микрофонами и спрашивает о пострадавших: их нужно срочно доставить в больницу. Джулия смотрит вокруг: на Джекки, которая плачет навзрыд, на Расти, который обнимает свою небольшую семью, на своего пса, который вертится у ее ног, на Роуз, Ромео и всех-всех. Никто не разговаривает, будто купол унес с собой голоса тех, кого совсем недавно держал взаперти. Так много мыслей лезет голову, но когда она хочет их разложить хоть в каком-нибудь порядке, все рушится. Так не бывает, это просто невероятный затянувшийся кошмар: не могли погибнуть столько людей. Она не верит. Как теперь с этим жить? Когда ты привыкла каждое утро завтракать в кафе у своей подруги, предварительно выгуляв Гораса, потом идти к себе и писать новую статью о том, что случилось в твоем маленьком, но по-своему замечательном городке с парой тихих улочек, думать о грядущем: выборы, новые жители в Честерс-милле, поднятые паруса и кругом улыбки жителей, спешащих по своим делам. Но когда люди, которых ты, казалось, знаешь так хорошо, показывают себя с другой стороны, когда хаос приходит так скоро и так быстро накрывает рукавом городской разум, когда звезды на небе становятся розовыми, а закат - кровавым пятном, остается удивляться, как же твоя жизнь мала, а все заботы мелочны и наивны. Когда зло крепко поселяется в мозгу твоих знакомых и какая-то неведомая сила движет ими, как кучер управляет своей колесницей, а бежать некуда, ты вдруг осознаешь, что твоя жизнь - всего лишь щелчок пальцами, всего-навсего единственное движение секундной стрелки. Успеть все, пока стрелка твоих часов не шагнула еще раз. Джулия не думает ни о своей газете, ни о жилье, ни о Ренни; она лишь удивляется страху, сковывающему ее грудь: все их жизни были задействованы в детской игре. И она начинает плакать, когда думает о беззащитных муравьях. Барбара наблюдает, как нескольким выжившим помогают забраться в вертолет, он видит мальчика на руках солдата: все лицо в саже, волосы спутаны, одежда полностью в копоти. Он не узнает Олли, но уверен, что тот обязательно поправится. Все наблюдают, как огромная машина поднимается в небо - свободное и безоблачное, а затем смотрят на другой вертолет, приземляющийся неподалеку - он заберет оставшихся пассажиров. Барби думает о блондинке и мысленно благодарит Бога, за то что она тогда все-таки уехала.