Он хотел, чтобы небо плакало по разбитому сердцу.
(— Гарри, нарисуй мне небо, — просит Луи, устраиваясь на подоконнике и свешивая ноги вниз, чтобы несильно болтать ими. Гарри улыбается, смотря на него, а затем кивает и смотрит в окно, и он щурится, потому что солнце бьёт в глаза. Гарри начинает рисовать, и Луи просто смотрит на него, смотрит и чувствует потрясающее чувство любви, и любовь поглощает его с ног до головы. Он продолжает болтать ногами, дергая время от времени огромную футболку своего бойфренда (она болтается даже на Гарри, и Томлинсон чувствует себя прекрасно, что смог утащить её) вниз, и затем он начинает напевать что-то из Кэти Перри, но Стайлс морщится и, не отрываясь от работы, говорит: «Я не хочу слышать её», и Луи смеётся, но послушно переключается на Леди Гагу, и Гарри удовлетворенно кивает. И, на самом деле, он удивлён, что рисунок занимает у Гарри около часа, потому что это ведь небо. Что можно придумать с небом? Но Луи смотрит на работу парня и переводит полный восхищения взгляд на него, и он до того в восторге, что застывает на месте, но Гарри не взволнован этим. Гарри успел изучить его так хорошо, что кому как не ему знать всё о жестах возлюбленного. Ради приличия, однако, он спрашивает: «Тебе нравится?» — и его вопрос больше похож на утверждение, но Луи должен ответить, так что он шепчет: «Это чертов шедевр». Гарри тихо смеется, и он подходит ко всё ещё ошеломлённому парню сзади, осторожно обнимая его со спины, и руками поглаживая его животик через футболку.) Погрузившись в воспоминания, Луи отсутствующим взглядом смотрел за окно, не двигаясь вообще, и стоило ему вернуться в реальность, и он почувствовал слёзы на щеках, и они попали в почти допитый чай. Вообще, он думал, что слёзы кончаются когда-нибудь, и это чувствовалось будто он плачет всегда. Просто без слёз. Он просто сломлен. Луи плакал на диване, уткнувшись в собственные ладони и слишком отчаянно чувствуя, что этой зимой ему не хватает кого-то очень-очень важного в его жизни. Кого-то, кто согревал так хорошо; кто любил так сильно; кто ушёл слишком быстро. Луи продолжал уверять себя, что всё в порядке. Немного подождать, и они встретятся опять. (— Луи! — зовёт Гарри, и Луи смотрит на него, отрываясь от ноутбука, где он изо всех сил пытался написать хоть что-нибудь, не связанное с Гарри (ей-богу, это было слишком сложно). — Ты скоро? — он надувает губы, рассматривая парня с ног до головы. — И выпрями спину, — добавляет Гарри, а Луи улыбается и быстро кивает ему в ответ. — Ага. — Он сохраняет файл и быстро встаёт. — Вообще-то, уже всё. — Луи улыбается своему парню, оглядывая его идеально выглаженный костюм, аккуратно уложенные волосы и галстук-бабочку на груди, щёки его парня покраснели от волнения, и он немного вспотел, так что Томлинсон подходит ещё ближе, чтобы мягко, не двигаясь вплотную, поцеловать его в щёку. — Малыш, это день рождения моей мамы, а не встреча с президентом. Она не кусается, и у нас есть ещё два часа, — говорит Луи, широко улыбаясь, и Гарри цокает языком и прищуривается. — Лу, — тянет он, — это не просто день рождения твоей мамы! Она впервые познакомится со мной! Что, если я совсем-совсем не понравлюсь ей? — Прекрати, — требует Луи. — Ты не можешь ей не понравиться. Она полюбит тебя, Хазз, а мои сёстры будут в полнейшем восторге, клянусь тебе. — Гарри смотрит на него немного подозрительно, а потом одними губами спрашивает: «Правда?» — на что Луи кивает, и он просто ничего не может поделать со своей улыбкой от уха до уха.) Чай был давным-давно допит, все слёзы были выплаканы, и Луи просто обнимал себя, смотря перед собой в одну точку. Он ни о чём не думал. Ему было не плохо и не хорошо, а просто никак прямо сейчас, и он перевёл взгляд на окно, когда пошёл дождь. «Странно, — подумал ещё Луи, — Ещё пять минут назад ничего не было». Ещё через несколько минут бездумного вслушивания в стук капель дождя по стеклу, он поднялся, проходя к шкафчику, где хранился алкоголь. Почти наугад он достал бутылку водки, начиная пить прямо из горла, но, в сущности было совсем плевать. (— Я хочу потанцевать с тобой. — Гарри подходит совсем незаметно, пока Луи разговаривает с каким-то парнем, вежливо улыбаясь ему. Его парень слегка подвыпивший, и Томлинсон может заметить, что тот ревнует, очаровательно хмурясь, так что вкладывает свою ладонь в его. — Давай потанцуем. — Он делает шаг к Гарри, и тот исполняет роль ведущего в танце, кладя руку на талию Луи и притягивая его к себе, и последний может поклясться, что сейчас Стайлс смотрит на ошарашенного резкой потерей собеседника парня позади них, так что располагает свои руки на его плечах, двигаясь ещё ближе и прижимаясь к возлюбленному. Играет «Because You Loved Me», люди разделяются по парам и танцуют, они точно пытаются показать всё свое мастерство, и только Гарри и Луи крепко жмутся друг к другу, просто двигаясь в такт. Это один из тех моментов, когда Луи любит свой рост, он может положить голову на плечо парню и улыбаться совсем немного втайне от него. — Я хочу, чтобы мы танцевали наш первый танец под Селин Дион, — неожиданно говорит Гарри, разом прерывая какие-то ненавязчивые мысли. Луи не отстраняется от него ни на миллиметр, лениво спрашивая: — О, вот как, мистер. Ты успел подумать о нашей свадьбе. — Вообще-то, это вопрос, и он очень старается придать голосу вопросительную интонацию, но Гарри ведь думал об их свадьбе. — Да, — тихо отзывается тот, и Луи уверен, что его очаровательный парень ещё и покраснел. — Я просто… я просто люблю тебя, Лу. Я хочу всё это с тобой. — Луи так сильно хочет пошутить что-то, вернее, он так хотел пошутить что-то, но не может, потому что его парень — буквально самый милый человек на планете, во галактике, во вселенной, и это даже не преувеличение. — И я люблю тебя, — наверное, его голос звучит немного взволнованно, потому что Гарри быстро гладит его спину — он делает так, пытаясь успокоить кого-нибудь, и Луи успел изучить его. — А ещё не имею ничего против Селин Дион. — Он целует пиджак Гарри, а затем пытается прижаться сильнее и слышит еле уловимый, но слышный смешок облегчения. Верно, они поженятся.) Водка закончилась подозрительно быстро, как показалось Луи, и он подумал о том, что Гарри бы не позволил ему пить из горла. По крайней мере, одному. И они целовались бы на их самой чертовой кровати, и Гарри сказал бы какую-нибудь глупость, но это была бы веселая глупость, которая вызвала бы смех у Луи. Он ударил рукой по бедру со всей силы, отвлекая себя от мыслей о нём. Ему на секунду больно, на секунду это отрезвило во всех смыслах, а потом он ощутил всё с новой силой, и это ударяло куда хуже. Вообще-то, Луи думал, что давно опустошён, но опустошённый человек едва ли будет чувствовать столько. Ему показалось, что алкоголя было мало (там была целая бутылка, но кому-кому, а Луи плевать. Он не имел ничего против алкогольного отравления сейчас). Первой на глаза попалась бутылка «Domaine Leroy Richebourg Grand Cru», и Луи закричал. Он кричал громко и долго, пока не осип. Гарри купил это вино на их свидание, которое уже не состоялось. Луи был виноват в этом. Схватив бутылку, он за секунды развернулся, швыряя алкоголь в сторону и попадая в стену. (Луи стоит у дома, покусывая губу и переступая с ноги на ногу. Ему холодно, так что надо срочно поторопить Гарри, потому что Томлинсону кажется, что ещё пара минут ожидания — и всё, он превратится в ледышку. В итоге слегка медленно он достаёт телефон и быстро печатая сообщение: «Хааааз, пожалуйста, давай побыстрее, я замёрз» и грустный смайлик, и он может видеть, как Гарри на другой стороне улицы останавливается, достаёт телефон и смотрит на пришедшее сообщение в течение нескольких секунд, после чего поднимает взгляд на него. Луи выпячивает нижнюю губу, а затем подносит руки к лицу и дует на свои ладони. Осмотревшись по сторонам, Гарри неуверенно шагает на проезжую часть. Наверное, ему не хочется заставлять Луи ждать. Пешеходный переход хоть и видно, но он достаточно далеко, и если Луи уже замёрз, то ждать ему должно быть хуже, чем Гарри разочек нарушить правила дорожного движения. Он торопится перейти дорогу, так что даже ускоряется, не забывая время от времени смотреть по сторонам, но странно пропускает настоящую угрозу, и мир Луи замирает на несколько секунд, когда он видит машину, несущуюся по дороге, чтобы, видимо, успеть на зелёный свет, и понимает, что она просто не успеет остановиться. — Гарри! — в отчаянии кричит Луи, но Гарри и сам видит опасность. — Гарри, пожалуйста! — Гарри тормозит, смотря как дурак на приближающуюся машину. Его ступор спадает, когда он слышит голос Луи вновь, и парень хочет начать бежать, но успевает, когда происходит это. Луи пугает его собственный крик, и через несколько секунд он бросается к Гарри, лежащему на дороге, как и водитель машины, который кое-как затормозил через метров сто. — Гарри, Гарри, Гарри! — он кричит, но через несколько секунд вспоминает, что надо проверить пульс или дыхание, так что проверяет последнее, чувствует, что Гарри ещё дышит, так что кричит на водителя, обращаясь к нему: «Скорую, скорую, надо скорую», чувствуя, что сейчас заплачет, и мужчина быстро говорит, что врачи уже едут, и Луи не может рискнуть больше даже прикоснуться к парню, который и так еле дышит.) Луи тяжело дышал, глядя на стену, глядя на алкоголь и осколки на полу. Он всегда винил себя в том, что Гарри погиб, всегда будет, и давно бы уже свёл счёты с жизнью, но не может. Они, на самом деле, говорили об этом. Однажды. Луи помнил каждое слово. И он просто не чувствовал себя достаточно живым, чтобы выйти в свет, да хотя бы еды себе заказать. Ему страшно за себя, если честно, и тревога внутри только растёт, и Луи постоянно касался кольца на своём пальце. Он знал, что в тот день Гарри собирался сделать ему предложение. Он сделал ему предложение в больнице, когда очнулся на короткое время, а потом чуда не случилось.— Если я умру первым, — Гарри взволнованно сглотнул, и Луи не знал, почему это так волновало его, — обещай, что не убьёшь себя. — Я обещаю.
Луи вновь и вновь просыпался один на кровати.