Примирение

С того момента, как Стив отправил заветную посылку, прошло немного меньше, чем год. Чем больше времени проходило, тем легче ему становилось дышать. Конечно, порой новости или передачи о войне в команде Мстителей заставляли шрамы болеть, но не гноиться, как раньше. Время лечит? Роджерс, наверное, переделал бы это выражение. Время притупляет боль, та становится фоновой, незаметной, как дыхание. Ты дышишь, но не замечаешь этого, тебе больно, но ты не замечаешь этого. Стив надеялся, что все еще может вернуться, но когда боль перестала душить по ночам и преследовать днем, он понял, что так будет лучше. Он так и не дождался звонка, что означало — он не нужен Тони. Он не дождался даже неловкого молчания в трубку и думал, что это конец. До того, как в один день ему пришло смс. «Телефон, конечно, замечательный. Т». В тот момент сердце Стива остановилось, а по телу пробежал жар. Если бы это был очередной кошмар, он просто не выдержал бы, но телефон уперто показывал ему сообщение. Он не знал, что ответить, а в голове словно что-то выключили. И все его чувства, злоба, разочарования, шрамы оказались в вакууме далеко от печатающих пальцев. «Спасибо. Наверное. С». Ответ не заставил себя ждать, и телефон вновь завибрировал. «Не за что. Наверное. Т». Роджерсу казалось, что их разговор был похож на ветер. Он может стать сильнее, заставить их выдать все, что на душе. Либо исчезнуть, и его телефон больше никогда не примет сообщение от контакта по имени Тони. Смартфон вновь завибрировал, и Стив несколько минут смотрел на стикер, который прислал ему мужчина. Странного вида подушка, улыбающаяся так, как псих с ножом перед атакой. «Выглядит страшной. С». «Это просто подушка. Т». Стивен подумал, что такой подушкой можно было пугать детей, а к его лицу прилил жар, не то от гнева, не то от страха. Ветер? Нет, их разговор был похож скорее на хождение по канату над пропастью. Один неверный шаг и пучина, ты упадешь вниз. Стиву казалось, что именно он мог сделать этот шаг. «К тому же, никто не должен знать, что у подушки внутри. Т». «Хочешь сказать, что у нее шелк снаружи и гвозди внутри? С». Стив начинал понимать, о ком на самом деле делал речь. И это понимание било в спину ураганом, норовя скинуть с каната. «Скорее наоборот. Т». Роджерсу казалось, что он слышал, как Тони вздохнул где-то над ухом, и только обернувшись понял, что это всего лишь его фантазия. «Я бы сказал, что соскучился, но нет. Т». Стив почувствовал, как кольнуло в груди, ему стало еще жарче. Он наконец понял, почему руки стали влажными, а на коже выступила испарина. Внизу была не пропасть, а жерло вулкана. Стива это злит. Он знает, что злость — хорошее чувство. Злость, не ярость. И он выступает в нападение. «Хочешь сделать мне больно? Раньше это бы сделало мне больно, но сейчас уже нет. С». Черт, да! Они были очень дороги друг другу, а Гражданская Война раскидала их по две стороны. Они делали очень больно друг другу, их сердца обливались кровью и не выдерживали из-за количества битого стекла, что они же воткнули друг другу в грудь. «Даже и не думал. Ты уж лучше меня знаешь, что такое сделать больно. Т». «Ты лучше знаешь, как делать больно нескольким сразу. С». Стив знает, что Тони достаточно умный, чтобы понять, что происходит и о ком они разговаривают, однако ответа все нет и нет, и Стив думает, что ветер дует слишком сильно, и он вот-вот сорвется. Но спустя некоторое время Тони пишет ответ. «Честно сказать… Хотел тебя убить, вырвать из тебя все органы. Скучал, да. И был бы рад, если бы мы как ВЗРОСЛЫЕ люди бы начали нормально общаться. Ведь, как я понимаю, это теоретически возможно. Т». Стиву становится стыдно за все, что он сделал, за всю боль, которую он причинил. И одновременно внутри что-то теплеет. Нет, не жжет кожу изнутри, а теплеет. Надежда? «Ты, правда, этого хочешь? Ты ведь знаешь, что я сделал. С». «Знаю. И еще я знаю, кто ты на самом деле, но я сказал честно. Т». Роджерс смотрит по сторонам и понимает, что дождь потушил вулкан, а ветер больше не дует. И боль, которая все это время сидела на шее, но не давала о себе знать… Она пропала. «Я согласен. С ».