Наёмники

      Наступил день, когда Геней Рёдан планировали грандиозный грабеж, а Биск, вместе с мальчиками, «продать» им Хисоку. План, на первый взгляд, очень прост, но Гон и Киллуа чувствовали не ладное. Они знали, что их ждет подстава, но в какой момент? Когда ситуация станет опасной? На какой минуте лучше выйти из игры?       Погода стояла теплая, в воздухе витала легкая влажность. Ветер нежной поступью гулял по улицам, колыхая траву и кусты, шурша в волосах прохожих. Своей прозрачной ладонью он касался щек двух мальчишек, во все глаза наблюдающих за грабежом; уже через минуту та же десница поглаживала чёрные, зачесанные назад, волосы.       Погрузка была назначена на пять утра, а подготовка на четыре. Пауки были около ангара в 2:40. Они стояли напротив, дожидаясь команды Босса. Его плащ колыхался, а глаза вглядывались в даль. Столь спокойно и уверенно, что казалось, так все и должно происходить, именно так все и предопределено.       Геней Рёдан не из тех, кто берет то, что хотят по тихому — нет. Они берут то, что хотят так, будто оно им принадлежит — с шумом, по хозяйски, сметая все на своем пути. По сигналу Босса операция начинается.        Неумолимо, словно ураган, члены труппы врываются в хранилище и убивают охранников. Кто-то руками как Финкс и Уво, кто-то оружием как Паку и Нобунага, но в одном они похожи - мастерство и хладнокровие их общие черты. До слуха мальчишек доносятся вопли боли. Перед глазами возникают картинки происходящего: по всюду окровавленные тела, а на лицах, если они остались, застывшие маски ужаса.       Внутри ангара, наконец, воцаряется тишина: время — 2:50. Увогин подходит к громадному контейнеру и с ухмылкой отрывает дверцу, так просто, будто та сделана не из сплавов металла, а из картона. К нему подходят Финкс, Нобунага, Паку и Фейтан, в то время как Мачи стояла поодаль, ближе к выходу. Остальные, по всей вероятности, остались в логове. Пауки рассматривают свою добычу, а Курору медленной и вальяжной поступью заходит внутрь. — Хорошая работа, — комментирует Люцифер и смотрит на добычу. Картины, украшения, вазы, скульптуры и редкости, что не описать. Посмотрев с минуту, Босс махнул рукой в знак того, что пора забирать вещи и отправляться в обратный путь. В то время Мачи стояла поодаль и вглядывалась в даль, в небосвод, устремив взгляд на ближние высотные здания. — Что-то не так? — спросил Курору, подойдя к ней. — У нас гости. Мне разобраться с ними? — ответила Мачи, своим спокойным, с нотками надменности, голосом. — Нет. Этих гостей я ждал, причем довольно давно, — отвечает, как зачастую, таинственно Люцифер и выходит из ангара. — Думаю, пора наведаться, — говорит Биск, почувствовав, что их, наконец, заметили. Гон и Киллуа смотрят друг на друга, затем берут Хисоку под оба локтя, так как они его снова связали, и направляются за Крюгер. Троица доходит до тротуара, через дорогу стоит Курору с несколькими членами Рёдан. — Курору Люцифер, давненько не виделись лицом к лицу! — бодро и со своей коронной улыбкой произнесла Бисквит, грациозно, и в то же время наигранно, поклонившись. — Если бы я сказал, что так же рад тебя видеть — солгал бы, так что отбросим любезности, — произнес Босс, переводя взгляд с Крюгер на мальчишек, которые держали Хисоку. — Не в лучшем виде, следователь Моро. — Боюсь он вам не ответит, — с толикой наглости в тоне произнес Киллуа, с выражением глаз, а-ля — «вы все идиоты». — Надеюсь вы не отрезали ему язык, — произнес спокойно Курору, которому на самом деле было все равно и прозвучала эта фраза скорее с сарказмом, чем переживанием. — Нет, он просто не разговаривает. Только про хлеб сказал и все, — со свойственной наивностью ответил Гон. Мысленно Биск ударила мальчишку по голове, как и Киллуа. — Хлеб? — с непониманием спросил Нобунага, изогнув бровь, — При чем здесь хлеб, а? — Не причем, — ответила Биск и вновь обратилась к Люциферу. — И так, следователя мы привели, следующий шаг за вами, Курору. — Да, за мной, — сказав это Люцифер посмотрел на мальчишек. Он смотрел на них с минуту, они же в это время ощущали на себе холод, словно от мрамора. — Добро пожаловать в Геней Рёдан.

***

      За свою наводку Бисквит получила коллекционный набор украшений, состоящий из двойного ожерелья, сережек, браслета и украшения для волос; все они выполнены из белого золота, серебра, мелких бриллиантов и крупных изумрудов. Крюгер давно хотела его, смотря на одну немецкую фрау, обладательницу. Впрочем, теперь ей не ведать этого украшения.       Пауки отправились после работы к себе в логово, захватив мальчишек и Хисоку. Им натерпелось поквитаться с ним, по крайней мере, они делали такой вид. Киллуа же был внешне спокоен, но внутри анализировал способности Рёдан, сравнивал со своими, а так же, пытался понять — правда то, что происходит или его подозрения все же верны. Гон же сидел и смотрел в окно, он никогда не ездил на машине и его эта поездка крайне восхищала.       В их логове, как всегда, царил мрак, не смотря на обилие окон. Вероятно сама энергетика людей создавала там атмосферу тьмы и страха. Создавалось впечатление, что стены пропитаны криками людей, которых мучили и убивали здесь, что бетон впитал кровь жертв и теперь здесь всюду рыскают не упокоенные души, а ветер носит из угла в угол стоны смерти. По коже пробегал холод и появлялись мурашки, но не у Пауков или Киллуа с Гоном, им к такому не привыкать. — Фейтан, отведи следователя в его последнюю комнату, — произнес Курору, когда компания вошла в главный зал, где по всюду были большие бетонные плиты от разрушившихся этажей и лишь один сохранившийся край, который они назвали «приступка», на ней располагался всегда Люцифер. — С удовольствием, — произнес парень и выполнил приказ. Гон и Киллуа стояли чуть в сторонке от них всех. — И что вы с ним сделаете? — спросил Киллуа, не обращаясь, по сути, ни к кому конкретно, не надеясь, что ему ответят. — Мучительно и долго будем убивать, — произнесла Мачи своим надменным тоном, вечно раздраженной барышни. — Как вас зовут? — спросил Курору, будто не заметив разговора. — Я Гон, а это Киллуа, — ответил добродушно Фрикс, рассматривая вид из окон, которые были прямо напротив места Люцифера; три больших, когда он только успел туда забраться не знал и Килу. — Вы теперь часть нашего коллектива, а значит, должны носить метки, но этим займемся завтра, — Люцифер смотрел на Киллуа, хоть и говорил с ними обоими. — Я вижу тебе интересно, что будет со следователем. Ты можешь посмотреть, за одно увидишь как работает Фейтан, — на этом Босс закончил разговор, усевшись на свое место и достав завсегдатаю книгу. Мальчик еще немного посмотрел на него. Образ Босса был настолько загадочен и многогранен, что невозможно было понять истину его намерений. Пустота и одновременно глубина чёрных глаз не выражала не единой эмоции, но вместе с тем казались столь многословными, что хотелось никогда больше в них не смотреть; белизна кожи делала образ аристократичным, что никак не вязалось с истинным происхождением, которое было общеизвестно, а эта улыбка… в ней было больше всего загадочности, потому что она в одно время ни отражала ничего, и в то же время, всё.       Гон по прежнему смотрел в окно, устремив взгляд на небо, где летели птицы и все казалось таким беззаботным, таким далеким и совершенно отличительным от их жизни… — Гон, пойдешь? — спросил Киллу. Мальчик обернулся и по выражению его глаз стало понятно, что смотреть на убийство не в его интересах. Пожав плечами, Киллу отправился один, его провожал Финкс, который тоже с нетерпением жаждал принять участие в расправе. Остальным было больше по боку, они прекрасно знали, что Фейтан сам сделает всё и даже больше, чем они.       Когда они стали подходить, Киллуа услышал знакомый ему не спроста звук — звук ломающейся кости. — Разве Босс не приказал просто отвести его? — Босс всегда говорит меньше, чем на самом деле имеет ввиду. Его слова означали отвести, а плюсом к этому мучительно убить, — ответил Финкс не с особым желанием, но на какое-то время мальчишки станут частью их коллектива, поэтому разумней было пояснить сразу. С этого Киллуа понял еще одно — слова босса, неся один смысл, имеют два значения или если быть точнее — назначения.       Открыв дверь в комнату Киллуа замер на пороге, он не ожидал увидеть такие увечья, ведь прошло не так много времени с их ухода сюда. Хисока лежал на металлической кушетке, какие используют в морге. На его руках не было некоторых пальцев, а на тех, что остались отсутствовали ногти, то же самое с ногами; правая рука была сломана в двух местах, может даже в трех, из-за крови было сложно понять точно, и в голове у Киллуа невольно возник вопрос — какой силой и жестокостью надо обладать, чтобы так неестественно вывернуть руку и сотворить переломы, после другой — кем надо быть, что бы не вопить от боли, когда с тобой такое. — Фейтан, ну ты, блять, опять? Я ток хотел ему лицо начистить! — вопросил Финкс, указывая на полу обморочное состояние Хисоки и его травмы. — Я не имел понятия о твоем желании, — лишь ответил Фейтан, не отрываясь от своего занятия. Он вонзил тонкое лезвие в тело следователя и легким, быстрым, отточенным движением вспорол тому брюхо, так искусно, что кровь еле потекла струйками по телу, а не брызнула как бывает. Впрочем, это могла сказаться и большая потеря крови из-за отрезанных пальцев и открытого перелома в нескольких местах. Затем, голыми руками он приподнял кожу и раскрыл все то, что внутри — грудная клетка с движущимися легкими и бьющимся сердцем и остальными органами. Киллуа чуть не вывернуло, а Финкс скривился и принял решение удалиться, ему конечно нравилось насилие, но он предпочитал отрывать головы, в то время как Фейтан еще и был изощренным садистом.       В дальнейшем Фейтан оторвал Моро левую ногу, а точнее, вырвал из коленного сустава, а когда Киллуа спросил, почему следователю не больно и он не вопит, Фейтан ответил, что вколол ему парализующее средство, которое не дает сопротивляться и усиливает боль втрое. Сказав эту информацию он легким движением оторвал Хисоке ухо, а потом добавил, что у него после заберет язык, на трофей. В конечном счете он проколол ему легкое и наблюдал как тот умирает, а когда оставалось несколько секунд, вырвал ему сердце. Тело Хисоки было столь обезображено, что смотреть было не выносимо даже Киллуа, но он не мог уйти и показать этого — это было бы то же, что проявить слабость. Отсутствие конечностей, вскрытое брюхо и выпотрошенность — любимое сочетание Фейтана. Как собрание картин Тревора Брауна в одно творение — вот что представляло собой то, что он делал.       После просмотра ужастика наяву Киллуа вернулся к Гону, который теперь сидел, но все так же смотрел куда-то вдаль. Вернувшись, мальчик не сказал ни слова, а лишь сел рядом, оглядев всех присутствующих. Теперь его сомнения пропали, Хисока не один из них, он мертв, он был врагом. Но оставался еще один вопрос — действительно ли Бисквит просто помогла им, просто спасла, потому что так сложились обстоятельства или это все же часть какого-то грандиозного плана, в котором они играют далеко не последнюю роль?