Ошибки тут быть не могло.
БЛЕСТЯЩЕ! — со стоном выдохнув, я прижалась затылком к стене, стараясь не поддаваться панике, смешавшейся с полным разочарованием. То, чего я желала меньше всего на свете, то, о чём так предупреждал этот скользкий Кабуто, сбылось, — я вновь оказалась в убежище Орочимару, а если быть точнее, то в его тюрьме. Мне думалось, что я тут же разрыдаюсь от ужаса, вспоминая прошлый горький опыт, но слёз не было: я злилась на себя и похитителей, боялась неизвестности, вспоминала обещание Какаши-сенсея и беспокоилась за товарищей, потому что была уверена, нет, знала наверняка, что они места себе не находили. И только ради них я сейчас не позволяла себе расклеиться, судорожно пытаясь вытащить из перекрытых каналов чакры хоть какие то силы, чтобы с помощью накопленного по крупицам получилось разорвать путы на кистях. Ничего не выходило. — Проснулась! — послышалось открытие двери, и в камеру зашёл тот, чей голос я узнаю из тысячи, — Ну и ну, как и ожидалось, мы с тобой встретились…. Не шевелись. Почувствовав приближение, я забрыкалась, но, грубо придавив мою шею к кладке, нукенин ввёл что-то под кожу, — действие вколотого заставило всё внутри обмякнуть. Таращась в плотную ткань, я с ужасом осознавала, что более не могла пошевелиться, от слова совсем, что уж говорить о том, чтобы выкрикнуть негодяю какое-нибудь едкое проклятие. — Не бойся, трогать тебя не буду, — благородно произнёс сероволосый, сняв кандалы и взяв меня на руки, — Давись у себя в мыслях, сколько хочешь, но даже пальцем дёрнуть у тебя не получиться. Сейчас я жалела, так сильно жалела, что не сказала ни слова, когда Якуши вошёл в камеру, — если бы знала, то заорала бы на всю эту шарашкину контору так, чтобы Орочимару вздрогнул где-то в своём кабинете. И добавила бы, что когда я обязательно выберусь, то выверну жителя Звука наизнанку, оставив медленно умирать где-то в грязи. Чем ты меня напичкал? Сколько прошло времени? Как я тут очутилась? И куда ты меня несёшь?! — мысли бились об стенки собственного сознания, пока я покорно лежала в чужих руках и пыталась запомнить последовательность поворотов, коих в этом подземелье явно был не один десяток, — Прямо по коридору тридцать шагов, налево, пятьдесят шагов, четыре ступеньки, и снова заворот налево. Шли мы недолго и, как бы не было противно, пока я находилась рядом с Кабуто, то смогла согреться, — ведь в камере было, на самом деле, ужасно холодно. «Тёплые» объятия вскоре сменились контрастной ледяной металической поверхностью. Операционный стол. Чёрт, дело плохо. Похоже, на этот раз всё не обойдётся какими-то уколами и насильственным заключением в клетке… — Так, будь паинькой, и проглоти это, — чужие пальцы впихнули что-то в рот, но я упрямо оставила на языке три капсулы овальной формы. Сразу вспомнились жестокие наставления, которым нас учили в АНБУ, — если схватили, а возможности выбраться нет, лучше убить себя, чем выдать ценную информацию или позволить врагу использовать себя против деревни. В своё прошлое заключение я не смогла этого сделать, но сейчас, пока этот слизняк принялся вливать мне воду, я и вправду постаралась просто удавиться, лишь бы не испытывать судьбу и не знать, для чего в этот раз понадобилась отступникам. К сожалению, воплотить задуманное так и не получилось, ведь пара хлопков по спине рефлекторно вынудили откашляться. Следом за этим послышались взмахи и шум, — черноглазый сложил печати, а после прикоснулся к моему плечу, ударив кожу незначительным разрядом тока и, видимо, триггеря появление незамысловатого узора. — Отлично, а теперь, по-доброте душевной, расскажу, что же с тобой произошло… Это всё было частью плана Орочимару. Сообразительный урод знал, что Гурен привяжется к парнишке, имеющим влияние на биджу, как знал и то, что Юкимару проявит настоящую силу только тогда, когда куноичи окажется в смертельной опасности. Но я немного подпортила идеальные расчёты, влетев прямо в запечатывающий барьер, что почти окончила формировать Шизуне. Произошёл сбой и, пока это никому не было известно, но я вполне могла стать джнчурики или, по-крайней мере, забрать часть силы монстра, ведь процесс закрытия доступа к зверю так и не был завершён — это стало очевидным предлогом, одним из стимулов, чтобы меня похитить. Новость о попадании прямо в запечатывающее поле заставило сердце вырываться из груди, плюя на всю натренированность и обещание не терять рассудок. Я впала в отчаяние. Такое же неконтролируемое отчаяние, как в ночь ухода Саске из деревни. Я джинчурики?! Да и ещё без контролирующей печати, вы смеётесь?! А как я вернусь в Коноху? И вернусь ли? Что теперь будет? И что я теперь натворю, будучи под их контролем? Желудок скрутило от понимания, что, ныне, я была опасна для близких, — опасна ровно также, как и Рин Нохара когда-то. — Очень удачное стечение обстоятельств, — внимательно следя за мелкой дрожью моих плеч, Якуши продолжил, — На самом деле господин очень рад тому, что случилось, ведь твой брат в последнее время… Скажем так, ведёт себя очень скверно и, раз его волю подавить не получается, значит, мы воспользуемся тобой. Как только окрепнешь, твоё тело станет запасным вариантом, на случай, если переселиться в Саске у Орочимару-сана не получиться, — последнее юноша произнёс прямо над моим ухом, опаляя кожу тёплым дыханием, — …А теперь вставай. После приёма противной субстанции вперемешку с медикаментами, я не почувствовала никаких изменений. Возможно, здесь роль сыграла истерика, перекрывающая другие незначительные факторы, однако, когда Кабуто скомандовал, я ошарашено поняла, что только что послушно вскочила с места. Какого черта?! НЕТ, НЕТ, НЕТ, НЕТ, НЕТ! Учёный снял чёрную повязку, ранее давившей на глаза и, предугадав опасность, тут же произнес: — Никакого шарингана.И я послушалась.
Мне ничего не оставалось, кроме как буйствовать внутри себя и рассматривать всё то, что находилось рядом: за ухмыляющимся ниндзя стоял ряд стеклянных полок с банками, пробирками и коробками, а сама комната представала из себя неуютное, освещаемое лишь несколькими факелами, помещение с причудливыми узорами на плитке и стенах коричневого цвета. Почти также выглядело их убежище, находившиеся рядом с Песком. — Шаг вправо. Ноги дали в сторону, и теперь я могла увидеть решетчатую дверь с прозрачным окошком по середине, — через мутное стекло проглядывался серый коридор. — Прыгай. ХВАТИТ ИЗДЕВАТЬСЯ НАДО МНОЙ! — Отлично, — сладко улыбнулся медик, приказывая прекратить. — А теперь за мной. Мы зашагали прочь из лаборатории, проходя через узкий холл, — не прекращая попытки дёрнуть хотя бы пальцем, я безрезультатно металась, вновь и вновь пытаясь вернуть себе контроль, но четно. Преодолев тёмный проход и оставив позади ряд темниц, мы поднялись по массивной лестнице на верхний этаж, являвшийся более светлым из-за электрических ламп на потрескавшемся потолке. Пройдя ещё немного, подопечный санина пропустил меня в пустое помещение, в наличии которого был лишь одинокий стол, да и длинный нож на нём. — Приведите. Я захотела вздрогнуть, так как из-за тёмных углов пространства показались ниндзя Скрытого Звука, что мигом покинули нас. Из-за ошейника я не могла ощущать чью-то чакру или же использовать её, поэтому по чуткости и способностям находилась на уровне обычного человека. Точнее, нет, даже ниже, ведь все мои пять чувств, казалось, ныне были жутко притуплены. Спустя какое-то время неизвестные вернулись с заключённым: мужчина лет за 40, в потрёпанной одежде и без знаков отличия. Можно было предположить, что в заточении несчастный пробыл недолго, ведь силы, как и не сломленный дух, всё ещё были при нём. Едва пленник поднял подбородок, я ужаснулась, признав в лысом ниндзя капитана Зика, возглавлявшего отряд Г-24, в котором состояла и я. Последний раз я видела джоунина на дне рождения Тойцунэ, и он был единственным, кто не выпил сакэ, т.к и без горячего отлично умел веселиться, даже несмотря на тяжёлый, порой отталкивающий характер. Вглядываясь в знакомые черты, меня заколотило, — настолько сложно было поверить, что джоунин оказался здесь, в плену у Звука. Марино, Ибики, Лу, да кто угодно из наших, не таких опытных и смелых, ещё ладно, со скрежетом в зубах, принять было можно, но лидера, так многому нас научившему? Немыслимо. — Учиха…? — привычный насмешливый баритон отсутствовал, вместо него остался лишь хриплый голос. Похоже сорвал связки, и неудивительно. С виду, капитан был в порядке, но синяки по всем открытым участкам кожи говорили об обратном, — ему тоже вкалывали всякую дрянь, ставя эксперименты, как над кроликом. — Возьми нож, — безэмоционально кинул Кабуто и, наперекор показываемой скуке, с интересом стал наблюдать. Я вопила, кричала, противостояла, билась внутри себя, а рука, тем временем, с удивительной лёгкостью схватила массивное остриё, похоже на мачете, со стола. — Чана, ты этого не сделаешь, так ведь? — осторожно начал джоунин. — Эй?.. Ты на их стороне? Чёрт подери, какого…?! — заключённый остановился в жёсткой ругани, вновь заглянув мне в лицо. Сейчас, я могла контролировать лишь глаза, поэтому без остановки плакала, старалась всеми возможными путями показать, как мне было жаль. К счастью, член АНБУ понял всё быстро, вспыхнув новой яростью, на этот раз, направленной не в сторону своей подопечной: — Что вы, ублюдки, с ней сделали?! — Убей. Одно лишь слово со стороны бессердечного ирьёнина, и я прошлась сжатым клинком прямо по мужскому горлу. Оружие оказалось острым, а приложенная сила — колоссальной, поэтому взмах моментально отделил тело от головы, заставляя отрубленное перекатиться куда-то в угол подсобки. — Повернись, — прошептал Якуши, и тело вновь, как тряпичная кукла, двинулось, так и не дав мне разглядеть результат своей работы детально. Будь воля, я бы уже лежала, трясясь от шока, однако, вместо этого, сердце спокойно отстукивало нужный ритм, ноги всё ещё твёрдо стояли на земле, и только лишь ладонь немного пошевелилась, и то, чтобы отбросить окровавленный предмет в сторону. Что же касаемо души, то она безбожно молчала, не напоминая о себе ни болью, ни отрицанием, ни злостью, как будто бы что-то важное внутри сломалось, и я совсем перестала чувствовать и воспринимать реальность. Переживания, отныне, отошли на дальний план, ведь всё в одну секунду перестало быть таким важным после того, что я натворила. — Ого-го… — протянул нукенин, с любопытством вглядываясь в моё спокойное лицо, — Поздравляю… Орочимару будет этим доволен. До меня сразу же дошло, что имел ввиду этот человек, — он пробудился. Ровно также, как и много лет назад, но, ныне, переходя в следующую фазу и нарекая чудовище, находившееся в руках у врага, носителем мангекё шарингана.***
После того, как меня вывели из злополучной комнаты, Кабуто дал мокрую тряпку, чтобы я вытерла руки, и приказал идти в свою камеру. Так я и сделала, более не разглядывая каждый угол базы, в попытках запомнить важное для удачного отхода или возможности получить новую информацию. И это было странным, ведь я разгуливала по убежищу врага, хотя, казалось бы, могла спокойно сбежать. Но тело выполняло команду, а здравый рассудок ничего на это не предъявлял. А был ли он при мне? И что теперь мог значить, если не остался в кровавой подсобке, вместе с охладевшим трупом командира? Вернувшись на каменную лестницу, я столкнулась с тем, кого так сильно когда-то хотела увидеть. Саске. Будь такая возможность ещё пару часов назад, то я бы наверняка вцепилась в эти напрягшиеся плечи и высказала всё, что накопилось за годы, при этом, даже не прося подростка вернуться в деревню. А ещё, раньше, мне до боли в грудной клетке, каждую чёртову ночь в Конохе, хотелось просто войти в его квартиру и поговорить. Поговорить о чём-нибудь, как и всегда, но не сейчас, потому что при виде знакомого лица внутри ничего не дрогнуло. Мне было абсолютно всё равно. Я даже не удостоила отступника взглядом, проходя мимо, и не остановилась, когда удивлённый окликнул: — Чана? — родной, но изменившийся голос дошёл до ушей, пока ноги сворачивали на следующие ступени вниз. Перед тем, как полностью скрыться от Учихи, так и застывшего на пролёте, я вновь прислушивалась к своей душе. Но она так и не промолвила ни слова.***
— Вставай! — голос дошёл сквозь сонную пелену не сразу. — Живо! Тело с лёгкостью отрывается от пола, пока сознание остаётся в состоянии полудрёма: Лучше бы я не просыпалась, чёрт возьми… К моему внутреннему удовольствию, прислуга Орочимару в этот раз был до жути напряжён, — на его лбу скопилась испарина, а ноги чуть дрожали. — Держи и иди за мной, — он грубо кидает на пол мою сумку с оружием и тут же выходит из камеры. Я иду следом, попутно пристёгивая мешок на бедро и замечая на себе другую одежду: чёрная футболка без рукавов поверх кофты-кольчуги, серые штаны до колена, завязанные на фиолетовой верёвке с бантом, и высокие сандали. В голове раздаётся тихий протест, ведь я совершенно не помнила, когда успела сменить одежду, но поднявшееся возмущение быстро сходит на нет, — за эти беспамятные дни я привыкла к тому, что являлась лишь вещью, не способной ни на что самостоятельно. Чириканье ботинок по бетонному полу, пролетающие мимо чахлые закутки и комнаты быстро сменяются яркостью красок. Мы вышли на улицу, но окруживший нас лес оказывается мне не знаком. Свежий воздух немного приводит в чувство, заставляя задуматься. А как долго я была в неволе? Не думаю что, даже если бы захотела, смогла бы вспомнить, ведь день и ночь смешались, иногда позволяя помнить свою жизнь, среди армии санина, а иногда и вовсе заставляя совершенно выпадать из происходящего. Наверное, здесь всё зависело от дозы препаратов и корректировки контролирующей печати, что каждый вечер перед сном проверял на мне Кабуто. — Скоро встретишь своих любимых друзей, которые здорово мешают нам, — сказал путник и обернулся. — Ты должна разобраться с ними, ясно? — протянув к моей шее руки, командующий снял ошейник, что до этого блокировал силы биджу, — Они к югу от сюда, идём. Драться на смерть с друзьями?Да, и что такого?
Это неправильно. Оказывается, я успела схлопотать раздвоение личности. Когда в голове успел появиться второй голос? Он был холодным и инородным, хотя, казалось, что с ним мы шли, рука об руку, вот уже много-много лет. Два разбушевавшихся чувства раздразнили нервную систему и побудили меня со злостью сжать кулак, а затем удивиться. Я могу двигаться! — не поднимая руки, я вновь зашевелилв пальцами, медленно и аккуратно, потому что действительно этого захотела, — Освободилась… — углубившееся дыхание вызывало нездоровую эйфорию, — И это значит… — взгляд набрёл на фиолетовую футболку, заставляя с приятным напряжением оскалиться. Он оплошал! По каким-то чудесным причинам Кабуто не ввёл нужную дозу притупляющего яда, или же не доглядел за печатью, теперь позволяя энергии, таящейся во мне, расщепить отраву, ограничивающую мою волю. Это шанс. Убить его было такой сладкой и заманчивой затеей, которую я вновь и вновь прокручивала в голове каждый божий вечер, — но что-то ожившее внутри быстро приказало подумать логически. Если прикончу его, то в корень изменю будущее, и не факт, что оно окажется лучшим, ведь отныне я буду не знать, как начнут разворачиваться события в этом мире.А тебе есть до этого дело? — шепнул тёмный голос, — Тебе действительно не всё равно?
А что, если нет? Я не знаю, что теперь чувствую ко всем, кого знала, но о цели своей не забыла… Что же пересилит? Дальновидность, прорастающая во мне много лет, или минутная слабость, что принесёт отмщение за ранние страдания? С одной стороны Кабуто, будь он трижды проклят, являлся ключевой фигурой в грядущей войне. Убив его, я облегчу, а то и вовсе обращу спять столь ужасное событие, но, с другой стороны, кто сказал, что на его место не придёт кто-то другой? Кто-то более сильный, непобедимый, кто-то, кто перевесит чашу весов против скоро образующегося Альянса? …Я не буду убивать не винных, и никто с моей лёгкой руки не станет кем-то уничтожен. Мне это не нужно, я хочу быть вдали от этого всего, и просто…«Просто», что…?
Честно, я больше этого не знала, не понимала, чего хочу, ради чего живу, как отношусь к Листу и тем, кого считала друзьями, и что буду делать после того, как выберусь из плена… Но было мне ясно одно, — рисковать теми, кто выживет во время грядущей войны, я не хотела, пускай всё и будет происходить из-за уже отведённой для этого крови.А что тогда ты будешь делать сейчас? Позволишь себе убить спасательный отряд?
Нет. Но и вернуться в деревню я не могу из-за неконтролируемой силы, да и не хочу.И что же предпримешь?
Несильно раню, либо просто вырублю.Гениально, а дальше? Что ты будешь делать дальше? Пустишься в бега?.. Идиотка.
А что предлагаешь ты? Убивать и грабить, чтобы заполнить пустоту внутри? Такого не будет. Я запуталась, и многого не понимаю, это правда, но знаю точно, что в деревню не вернусь. Пока я привыкала к собственному телу и предпринимала попытки разобрать череду собственных мыслей, мы вышли к небольшому лугу и, затаившись в кустах, стали свидетелями развернувшегося сражения. Вот Какаши-сенсей уложил очередного ниндзя из Скрытого Звука, а где-то вдали раздалось землетрясение, что покрыло землю паутиной из трещин — это явно Сакура. Так же получилось уловить и другие знакомые чакры: Неджи, Тен-Тен, Ли, Сай, Киба, Шикамару, Наруто, Хината, Шино и капитан Ямато. Неужели все они пришли сюда? — Вперёд, — кинул Кабуто, оставаясь за моей спиной. Увидев две фигуры, возникшие на горизонте, многие коноховцы замерли, а вражеские ниндзя тут же покинули территорию, получив кивок от сероволосого. Подойдя достаточно близко, так, чтобы разглядеть друг друга, я услышала удивлённые ахи: облегчение, удивление и, в конце-концов, непонимание — всё это было в одном флаконе, так сильно ребя и контрастируя на лицах моих товарищей. Нулевая реакция заставила вздрогнуть, но я быстро скрыла это, потянувшись к мешку с оружием, — внутри не было ни радости от встречи, ни грусти от долгой разлуки, лишь пустота. Это подкармливало тень и доказывало, что мне действительно было просто плевать, хоть и возникшее предложение на полном серьёзе загубить противников, я всё же смогла обрубить на корню. — Чана, 'ттебайо! — из толпы выскочил неугомонный блондин, но его улыбка в мгновение исчезла, когда лис оглядел меня с головы до пят. — Чана, что происходит? — слева послышался голос Какаши-сенсея, но я так и не повернулась к нему. — Она теперь с нами… Чудно, не правда ли? — ответил Якуши, показательно положив мне руку на плечо. Шум в голове, без спора, тут же разрешил мне чуть позже переломать ирьёнину пару костей. Следом за Узумаки появилась Тен-Тен, а сзади неё и Неджи. Куда же пропало то трепетное чувство в груди, то опьяняющие состояние, заставляющие щёки покрываться румянцем при виде Хьюго? — Покажи им, на что способна, — прошептал улыбающийся ирьёнин. — Не сдерживайся, хорошо? Надеясь, что группа отступит без боя, я почувствовала прилив силы, следом за которым вокруг тела образовалась уже знакомая фиолетовая сфера с оранжевыми вкраплениями. Это было похоже на то, что происходило с Наруто, когда тот начинал пользоваться силой Девятихвостого, только вот покрывался подросток рыжей оболочкой, что наталкивало на мысль о том, что имеющаяся во мне часть кьюби просто смешивалась с моей аурой. Слушаясь приказа, я подлетаю к первому попавшемуся человеку — это оказывается Тен-Тен. — Чана, остановись! — Такахаши уворачивается от атаки, пока не успевает закрыться, получая удар в грудь. Контроль над своими движениями опьянял, но вложенная мощь оттолкнула шатенку не слишком сильно, хотя, куноичи, в придачу за собой тут же повалила с ног вставшую на пути Хинату. Сильного вреда я не причинила, лишь заблокировав поток её чакры, чтобы, в дальнейшем, ученица Гая не мешала. Мне просто нужно было запугать их, пустить пыль в глаза и, дождавшись отступления, немного поиграть со своим «смотрителем». — ТЕН-ТЕН, ТЫ В ПОРЯДКЕ?! — к счастью, Рок Ли не предпринимает попытки напасть следом, уходя в сторону к сокомандице, в отличие от капитана, что давать заднюю явно не захотел. — Что вы, ублюдки, с ней сделали?! — Стой, Наруто, похоже, всё серьёзно, — пробормотал Ямато, на ходу скалывая печати. В следующую секунду на меня полетели деревянные руки, от которых я успешно отпрыгнула: — Стихия огня: Огненный шар! — огромный раскалённый сгусток врезался прямо в штыки, быстро добравшись до плеч джоунина, которого принялся тушить стоявший рядом Сай. Столько силы я у тебя ещё никогда не было, — прошептал тёмный голос, опьяняя. — Придётся с ней драться, — не без тени в голосе объявил учитель 7 команды. — Какаши-сенсей, но это же Чана! — отчаянно вскрикивает блондин, в момент, пока на меня налетает принц жуков. Активируя мангекё шаринган, заставляя некоторых понимающих в гендзюцу пораскрывать рты, я без усилий сваливаю Шино с ног, а следом уничтожаю нарисованную птицу с сверху, — водяной водоворот раздавливает чернильный рисунок, попутно унося члена Корня на другой край поляны. Следующим становится Акамару, — ранее дружелюбный пёс с рыком впивается в ногу, грозясь и вовсе оторвать её, но, не смотря на боль, я хватаю гигантскую собаку за шкирку и яростно отбрасываю влево. Животное с глухим стуком попадает в дерево, вскакивает и грозно тявкает, но ближе более не подходит. Взгляд падает вниз, и я отмечаю, что рана на икре сама по себе затянулась, подтверждая, что во мне действительно была заключена сила, дарующая телу регенерацию. — Чана, я приказал тебе убить их! — выкрикнул позади Кабуто, явно разозлившись на мою медлительность. Чёрт. В отместку за своего патрона мне прилетает замах от Кибы, но я вновь уворачиваюсь, ставя собачнику подножку и ударяя по шее, — Инузука бездыханно падает на землю и больше не шевелится, создавая для Якуши видимость, что я действительно его прикончила. Шаг в сторону сделать не получается, потому, вновь оглядывая траву, я замечаю, что меня сковали теневые щупальца. Шикамару. Вонзаясь в карие глаза, не давая стратегу и шанса успеть закрыть веки, я принуждаю чунина ослабить хватку, чтобы окончательно не впасть в моё гендзюцу. — 64 касания небес! Так, кажется, этим меня хотели отвлечь. Вновь и вновь отскакивая от атаки Неджи, радужки напряжённо предугадывают каждый взмах длинноволосого, растягивая бой дольше остальных ровно то того момента, пока мне это не надоедает. Я увожу нас в сторону, подальше от столпотворения, и в нужный момент обхватываю столь неуловимые ладони, останавливая их в паре сантиметров от живота: — Уходите. Краткий сигнал со стороны застаёт члена побочной ветви врасплох, но, более не имея возможности хоть как-то намекнуть, я сваливаю подростка на землю. Боясь, что в следующую секунду ученица убьёт противника, Хатаке молниеносно оказывается рядом и также пытается сбить меня с ног. Благополучно приземляясь на колени, и тут же вскакивая, я вступаю в рукопашную с учителем. У джоунина, как и у меня, активирован шаринган, поэтому наше сражение превращается в размытое пятно для всех остальных. Он напряжён, капли пота градом скатываются по вискам, скрываясь за маской, показывая, что, ныне, сражение даётся этому шиноби действительно нелегко. Да и мне тоже, но не из-за того, что на меня так грубо замахивается кто-то из близких, и не из-за того, что коноховцы являются действительно сильными, а из-за того, что мне становится сложно сдерживать каждый удар, и кричащую внутри заразу, вопящую, что я должна убить всех к чёртовой матери. Будучи сосредоточенной немного на другом, мне не удаётся понять, кто именно твердит столь ужасные слова раз за разом, — второй голос, или же жажда крови хвостатого? Во всяком случае, чем больше по венам разносится сила кьюби, тем труднее становится вести игру по своим правилам. Бой с сенсеем длиться ещё дольше, чем с Неджи, — опыт этого человека и вправду даёт о себе знать. Но вот неконтролируемая ярость бьёт моей рукой по мужской груди. Тот падает, а затем я хватаю его за жилет появившимися когтями и рычу прямо в лицо, понимая, что самоконтролю осталось совсем немного место в сузившимся сознании: — Уходите, — повторяю я, скалясь, — Мне сложно это контролировать. Я позволяю Хатаке ударить себя в живот, отчего тут же отпускаю грубую ткань и даю заднюю. — Какаши, — к тяжело дышащему подбегает Ямато, одной лишь интонацией сообщая союзнику о плачевности боя, поэтому, понимая, что ситуация стала висеть совсем на волоске, обладатель шарингана даёт согласие на отмашку, громко объявляя всем об отступлении. Где-то слева удивлённо и зло кричит Узумаки, которого в какой-то момент всё же не удерживает Сакура, ранее пытавшаяся не дать другу сделать и шагу: — Нет! — Наруто! Мы. Отступаем. Блондин бросает на меня отчаянный взгляд, но, видя, как один за другим союзники испаряются, так же следует за ними. Ребята не ожидали, что им придётся биться против своего же, и уж тем более никто из них не подозревал, да и не был готов к тому, что надо будет драться с более сильной версией меня. — Идём, — холодный голос Кабуто прерывает мой длительный взгляд, направленный на кроны, в которых скрылись противники, а затем на шее чувствуется привычный щелчок, — Я не доволен Чана, кажется, таблетки начинают терять контроль над тобой… Надо будет увеличить дозу.***
Услышав грохот на нижнем этаже убежища и сильные всплески чакры, Якуши привычным тоном скомандовал мне уйти в свою камеру: скрываемая тревога на светлом лице, сотрясение стен в подземелье и знания будущего позволяют правильно сопоставить факты и понять, что прямо сейчас происходило сражение между Саске и Орочимару. И, похоже, что их бой с каждой секундой лишь набирал обороты. Ты слишком доверяешь себе и своим ядам, которыми меня напичкал, — как только юноша оборачивается, я сдираю с себя ошейник и, не давая ирьенину шанса понять, что происходит, впечатываю урода в ближайшую стену, мигом заламывая худые руки за спину. — КАКОГО ЧЁРТА?! — орёт напуганный, когда я разворачиваю его лицом к себе, с больным удовольствием наслаждаясь желанной реакцией, — Когда?! — Ты просчитался, — лаского отвечаю я, поправляя одной рукой очки на его переносице, — И какого это теперь? Оказаться на моём месте? — И что ты сделаешь? — усмехается наблюдатель, хотя пот на бледном лице уже давно сдал его с потрахами, — Убьёшь меня? Якуши не просто находился в страхе, — он буквально был готов наложить в штаны от понимания того, что перед ним сейчас стояла не какая-то малявка с экзамена на чунина, и даже не джоунин скрытого Листа, а, вроде бы как, лишённая человеческого сострадания и имеющая при себе недюжинную силу, злая психопатка. — Тебе повезло, что ты полезен, — прошипела я, вдарив обидчику по животу, не применяя достаточной силы, но вызывая у жертвы сильный кашель, — Поэтому я убью тебя в гендзюцу, и поверь, это будет долго и случиться не один раз в твоей собственной голове. Ниндзя попытался заорать, замечая чёрный узор в радужке моих глаз, но, попав под гипноз, тут же расслабился и затих. Без сожаления уронив очкарика на бетонный пол, и не теряя драгоценного времени, я щёлкаю контролирующим ошейником на своей шее. Поворачиваюсь и направляюсь в сторону лаборатории, дорогу к которой знала, как свои пять пальцев. Особо ничего не разглядывая, я сразу же нашла кожаную сумку, в которую ниндзя-медик собирал лесные травы и, вытряхнув некогда собранную зелень, покидаю злосчастное помещение, попутно подбирая пару документов и образцов, которые раз за разом вливал в меня этот урод. Ускоряя шаг, пробегая мимо зала с опасным сражением и возвращаясь на первый этаж, я вскоре натыкаюсь на небольшую библиотеку. Порывшись в полках, я откапываю пару свитков с интересной информацией тут, несколько занимательных документов там, расторопно запихивая всё внутрь аксессуара и, чиркая на пустом листе сообщение для Цунаде, уж было собираюсь покинуть здание, пока не натыкаюсь на дверь между стеллажами — это оказывается ещё один кабинет Кабуто или Орочимару, понять было трудно, но на рабочем столе, посередине комнаты, удается найти занимательные свитки и письма. Пробежавшись по содержимому, иногда удивлённо играя бровями, я также прихватила всё с собой и направилась прочь, лишь в последний момент замерев перед главным выходом. Воспоминания о капитане Зике побуждают чему-то живому рыкнуть на меня и заставить вернуться в подвал. Первый голос не подвёл, — в заточении длинного коридора находилось много людей, большая часть из которых, ежели не все, состояли из шиноби разных стран, давно желающих вернуться домой. Среди них оказались и Тойцунэ с Марино. Несмотря на помятый вид, парни обрадовались, едва увидев меня. — Отойдите, — не обращая внимания на возгласы, я замахнулась на худенькую решётку, и та со скрипом поддалась, — За мной, — как только двое выбрались из камеры, мы рванули прочь из этого места, следом за образовавшейся группкой людей.***
— Так… — встретившись с парочкой ниндзя из Звука, мы расправились с напастью и смогли убежать на достаточное расстояние от логова санина для того, чтобы я решилась подать голос, — … Здесь мы разойдёмся. — Что? — услышав это, Исакава нахмурился. — Вы направитесь в деревню и передадите это, — я протянула здоровяку сумку с документами. — Это бумаги, которые я сумела прихватить с собой, и специальное письмо, его прямиком Пятой на с… — Почему ты не можешь пойти с нами? И что с тобой? Ты вся взвинченная! — Марино, — я посмотрела на мятноволосого, тут же вспоминая про капитана и сжимая челюсть, — Не задавайте вопросов, которые вас не касаются. Молчание со стороны было принято, как ответ, поэтому, более не дожидаясь, я испарилась из виду. Сил находиться с бывшими сослуживцами не было, и, казалось, что я никогда уже не смогу смотреть им в глаза, после того, что наделала, да и в деревню, как намекало запутавшееся чутьё, я теперь вряд ли вернусь.***