***
— А? Оглядевшись, я чертыхнулась, — попала! Мечница заточила меня в гендюзцу, нарисовавшее передо мной изумрудную поляну с густым лесом, не имеющим начала и конца. Странно… Дежавю какое-то… — Чана? — обернувшись, я увидела на соседнем пригорке знакомую фигуру. — Инкуна… Секунда-другая, и русоволосая оказывается рядом. Я осознавала, что всё было лишь дурным сном, но каким же реалистичным! Образ сестры, ставший размытым и нечётким за эти года, вновь приобрёл свежесть и чёткость: шёлковые волосы, заплетённые в две косы, выразительные голубые глаза, тонкие губы…и чёрный плащ с красным облаком, заставивший нервно сглотнуть. — Что, не нравится? — родственница приподнимает бровь вверх, тянет пальцы и ласково касается моей щеки, прямо как в детстве. Это очаровывает, не давая сразу заметить холодное оружие, — тонкая заточка с рукояткой овальной формы моментально вонзается в горло и я падаю, с ужасом понимая, что чувствую боль взаправду.***
— Ох! — я просыпаюсь, как параноик хватаясь за собственную шею. Она цела, — нет боли, раны или дорожек крови. Ками, — не опуская пальцы, я встаю и оглядываюсь, понимая, что это всё ещё не была тёмная пещера с пушистыми обитателями, а значит, ловушка меня не отпустила. — Развейся!.. Развейся! Ноль без палочки, — насланное гендзюцу не сходит на «нет» под действием чакры, а значит, выбраться получиться только тогда, когда кто-то со стороны разрушит возведённую хранителем технику. Если, конечно, меня кто-то найдет… Я вновь оказалась в хвойном лесу, вот только на этот раз земля под ногами была заполнена высокими полевыми цветами, отдающими синевой, как чистое, без единого облачка, небо. Остатки паники и пульсация на коже растворились в спокойствии, обнимающим и расслабляющим, пока где-то слева не послышался тихий шорох: маленький, с коричневой шерстью и белыми пятнышками, оленёнок, выскочивший из кустов, донельзя напуганно вытаращился на меня и, не желая рисковать, быстро скрылся где-то в правой части опушки. — Чан! — понимая, чей этот голос, я начинаю давать заднюю, как травоядный, едва скрывшийся из поля зрения секундой назад. — Ты чего? — знакомый осторожно положил дрова перед собой, глядя с искренним с недоумением. Мне нужно очнуться, — я жмурюсь в новых попытках освободить запутавшейся разум, но с досадой понимаю, что всё ещё нахожусь на чёртовой поляне рядом с ненастоящим Марино, — Ещё раз… *Удар В тело попадает разряд молнии, — несильный, но болезненный, заставляющий сгорбиться и простонать. Боже, не могу пошевелиться, *Удар На этот раз конвульсия подкашивает ослабевшие ноги, и я падаю лицом в колючую траву, не в силах пошевелиться ни сколько из-за атаки, сколько из-за воздействия странной силы. Чёрт! Следом за очередным взмахом энергетического кнута, я не выдерживаю и кричу: — Хватит! Момент, и тело становиться подвластным мне, но всё, что я делаю, так это сворачиваюсь в позу эмбриона, боязливо закрывая глаза. Через мучительное мгновение тишины вновь раздаётся хлопок, за которым следует смертельный разряд.***
Меня толкали, били, резали, протыкали так часто, что, вскоре, я потеряла все последние крупицы надежды побороть эту иллюзию. Всё шло замкнутым, бесконечным, ломающим тебя кругом, раз за разом. В первые разы я либо бесхребетно сдавалась, либо старалась действовать максимально нелогично, чтобы нарушить логичный порядок вещей внутри иллюзии. Я также пыталась сбросить наваждение, игнорировать его, а следом — убегать или давать отпор, но ничего пустого из этого не выходило. Болезненные сценарии с участием близких продолжались снова и снова, давая понять, что выхода из этого ада ждать мне больше не стоило. В какой-то момент я приняла решение и вовсе не открывать глаза даже тогда, когда меня насильно пытались заставить встать, смотреть, бороться. Разлепить веки получилось лишь тогда, когда следующая встреча с миражом не настала ни через 5, ни через 20 минут. Каким же было облегчением увидеть темноту, а не тошнотворно изумрудную поляну и голубое небо! Кто-то или что-то наконец-таки смогло разобраться с воскрешённой. Не смотря на перевозбуждение от окончившейся пытки, мыслить здраво оказалось трудно, — похоже, что я простыла, пока лежала в этом собачьем холоде. А ещё ужасно хотелось пить. С такой пустыней в глотке позвать на помощь будет нереально. А услышат ли меня? Ко всему прочему, повреждённая рука давно начала давать о себе знать, ведь действие обезболящего, введённого ирьёнинами, уже успело пройти. А может быть дело было в этом? Я выбралась из иллюзий благодаря боли? Тогда, с момента моей пропажи должно было пройти не больше нескольких часов. Возьми себя в руки, — оперевшись спиной об глыбу, я сложила ноги в позу лотоса, а руки в печать концентрации, — Твой единственный выход — это набрать немного чакры и попытаться разбить стену. Я старалась не терять самообладания, вспоминая уроки, которые усвоила, проходя миссии в составе 7 команды и отряда АНБУ. Я не просто человек, а шиноби, имеющий внутри себя самое сильное оружие во всё мире — чакру. Именно она была и будет мне кунаем, что защитит, и врачом, окажущим помощь. Вскоре, уже по собственной воле, мне удалось ненадолго задремать, — провалившись в забытые, я сумела направить энергетические потоки на пополнение чакры и, как только набралось нужное количество, проснуться: голова всё ещё побаливала, зато холодный камень немного сбил жар, уступив место ознобу. К чёрту миссии и учёбу, как только выберусь, день, нет, целую неделю буду валяться дома, пить жаропонижающее и отсыпаться столько, сколько захочу. Неуклюже пошатнувшись, я сконцентрировала в руке чакру и с криком ударила костяшками по темнице. Посылался треск, и чёртова преграда развалилась на кусочки, позволяя утреннему ветру проскользнуть через скважину и омыть раскалённую кожу приятной прохладой. Выбежав из леса на опушку, я устремилась вглубь деревни, однако, едва достигнув первых домов, была тут же остановлена дежурящими шиноби: — Кто ты? Я нахмурилась и указала ниндзям на протектор: — Чана Учиха. Когда на деревню напали, я оказалась в ловушке и только что смогла выбраться. — Документы. — У меня нет их с собой. Как только нападение началось, я сразу же выскочила из квартиры, взяв лишь оружие. Мужчины достали из сумки какой-то бланк с вписанными туда именами, переглянулись друг с другом, а затем резким движением скрутки и надели на меня наручники. — Что вы делаете?! — Не знаю кто ты, но Чана Учиха была убита во время нападения на деревню. — Такого не может быть! Произошла ошибка. Как так быстро… Да погодите же! Сколько часов прошло с нападения? — Часов? — усмехнулся джоунин, — Девочка, с нападения прошло почти семь дней. Какого Бижду?!***
Отлично, я в тюрьме, — не веря собственным мыслям, меня пробило на нервный смешок, — Я несколько дней пробыла в гендзюцу врага и меня признали мёртвой, вот так новости! Я прекрасно знала, где находилась, — в одной из камер при допросной Ибики Морино. Этот не примечательный домик все гражданские считали обычным складом продуктов для близлежащей кафешки, но, на самом деле, именно в этом месте происходили наистрашнейшие для врагов Листа вещи: допросы, пытки, а если ты оказывался бесполезным, то и во все смерть. Условия моей комнаты, с железными прутьями вместо двери, были скудными: деревянная скамейка, прикрученная к бетонной стене, сомнительного содержания туалет за небольшой ширмой и раковина. Благо, меня хотя бы накормили. Как я только не умерла за эти дни в заточении в голоде и холоде, да ещё и с травмами? Наверное, дело было в моём состоянии — не зря говорят, что если человек попадает под мощное гендзюцу, то может пробыть в нём хоть несколько месяцев, пока его организм полностью не истощиться. Дверь в конце узкого коридора открылась. Послышались неспешные шаги, и из-за угла вышли трое, — один из тех, кто меня поймал, сам Ибики Морино, и Какаши-сенсей. Привычной теплоты в чёрных глазах учителя не было, лишь холод и отрешённость. — Мы нашли её в двух кварталах от северных ворот. — Да, Чана с остальными в тот день действительно сражалась там, — кивнул Хатаке. — Доложите об этом Пятой, и найдите очевидцев её смерти. Безимянный ниндзя послушно кивнул командиру и незаметно скрылся. — Итак, задам тебе тот же вопрос, что задаю всегда: дела будем решать по-хорошему или по-плохому? — нагнувшись вперёд, спросил мужчина со шрамами на лице. — Я расскажу всё, чтобы мы прояснили сложившуюся ситуацию, — спокойно ответила я, стараясь не впадать в зарождающуюся внутри истерику. — Славно. Морино вскоре покинул коридор через ту же дверь, что и дежурный, оставив нас с сенсеем одних. Я ожидала, что Какаши также не задержится, поэтому просто подобрала по себя ноги и положила на них голову. — Надеюсь, ты понимаешь, что это необходимо? — Да… Знаете, не думала, что когда-нибудь окажусь по эту сторону решётки, — неудачно пошутила я, в тайне немного радуясь, что взрослый остался рядом, — Вы верите мне, сенсей? — Было бы хорошо, если бы это была ты, — слабо улыбнулся мужчина, — Но все факты говорят против тебя. — Полной недели не прошло… — пробормотала я, с каждой секундой нахождения в клетке чувствуя себя всё хуже, — …а вы меня в список мёртвых внесли, даже не найдя тело? — Очевидцы видели, как один из нападавших замуровал тебя в камне, а затем раздавил. После этого на поле боя исчезли оставленные тобою клоны и пропала чакра. Тебя искали, но не смогли найти, — немного подумав, коноховец добавил, — Ибики Морино задаст тебе ряд вопросов, после чего всем всё станет ясно.***
Допросная представляла собой небольшое помещение, полностью выложенное из белой плитки. По середине здесь стоял железный стол, два стула и, на этом, в принципе, была вся мебель. Зайдя внутрь, я наступила на засохший сгусток крови, нервно выдохнув. А ведь такие мрачные напоминания о возможных методах выуживания из меня информации были здесь не только на полу. Так себе местечко. — Садить, — скомандовал вошедший Ибики, — И рассказывай всё без утайки, с самого начала, — джоунин, казалось, смягчился, будто пытаясь создать впечатление непринуждённой дружеской беседы. Получалось у него не очень, но я всё равно начала говорить. Мол, в день Х ко мне пришёл Неджи, нас перенаправили с постов к северным воротам, где появилась команда неизвестных. Воскрешенные воздвигли купол над деревней, а ещё сбросили могильник с мертвецами, к которому я применила новую технику, недавно освоенную с помощью Хатаке. Показав забинтованную руку, нуждающуюся в медицинской помощи, между прочим, и то, как оказалась в каменной ловушке одного из нападавших, я закончила: — …и потом, когда я проломила выход из пещеры, то подумала, что прошла всего ночь с нападения. Чакры и энергии у меня особо не было, поэтому я направилась к домам, узнать, что происходит теперь. Там меня встретили и привели к вам. Всё это время мужчина молча слушал, время от времени кивая и задавая уточняющие вопросы, нацеленные меня подловить. Но я давала чёткие и понятные ответы на всё, выстраивая работнику картину происходящего со стороны. Вскоре, стало понятно, почему меня прекратили искать. Все признаки были на лицо: исчезновение чакры, очевидцы моей «смерти», безрезультатный поиск… Уйти или унести меня не смогли бы, потому что Лист на тот момент невозможно было покинуть без следов, но и без проверки довериться моей истории было невозможно. Враг мог вновь заявиться к нам в любую минуту и в любом обличии, откуда ж взрослым было знать, что я точно говорю правду? К тому же, что у проверяющего, что и у меня оставался вопрос, — как я могла находиться в ловушке после того, как отряд мечников-защитников исчез? Конечно, после спада гендюзцу, я могла пролежать без сознания какое-то время, но не столько же дней! Записав что-то в блокноте, Ибики-сан покинул допросную, и, вернувшись через полчаса, впустил внутрь медиков со словами: — Допрос окончен. Ты можешь идти, Учиха Чана.***