Kiss me, I'm Irish

Дверь машины глухо захлопывается. - Джесси, у меня есть только один вопрос, - говорит Тюлип, сжимая руль руками и поворачивая голову в сторону пассажирского сиденья, - что такое Генезис? И, видимо, у Джесси отключается мозг. Джесси уже много часов пребывает в состоянии эйфории, как после бессонной ночи, когда в голове звеняще легко, а внутренности скручивает невидимый грубый кулак; поэтому Джесси поворачивается на заднее сиденье. Кэссиди усмехается. Его губы трогает тонкая усмешка - эта игра ему нравится. Джесси говорит "поцелуй меня", и Кэссиди не может сопротивляться. На самом деле, он бы и не хотел сопротивляться, но когда он касается губ Джесси, то хочет сожрать его лицо за эту подлость. Он, блять, испортил момент. Подвел Тюлип. Кэссиди тоже подвел. Но Кэссиди если целует, то с чувством, с полной отдачей, так, чтобы потом ныли губы и оставались мелкие царапинки, которые вечно трогаешь языком, Кэссиди не может остановиться. Тюлип бьет Джесси кулаком в челюсть, и Кэссиди ей искренне благодарен. Но слона в салоне автомобиля уже не спрячешь. - Вот это - Генезис, - шепчет Джесси. Его рука - на руке Кэссиди, но Тюлип этого не видит. - Никогда, - тихо и зло говорит Кэссиди, - никогда больше так не делай. И убирает руку. Черт побери, он не хотел бы её убирать. Конечно, он хотел поцеловать гребанного проповедника, трахаться с ним до потери пульса и бухать. Но у Джесси была Тюлип, а у Тюлип - волшебные руки, которыми она бы открутила ему яйца, подойди Кэссиди близко к её парню. И была бы совершенно права. - Я пойду отсюда, бля, - говорит Кэссиди и тянется к ручке двери, но останавливает его, неожиданно, Тюлип. - Куда ты денешься? До машины ты добежал, а так сгоришь нахуй. Сиди уже. - её голос дрожит, но не от слёз, а от злости. Кэссиди её невероятно за это уважает. Кэссиди вообще предпочел бы быть ею. Не только потому что тогда Джесси был бы его с потрохами, а потому что она сильнее их двоих вместе взятых, даже если брать в расчет слово Джесси. Тюлип понимает, чего хочет, и берет это, и верна своему слову - такому Кэссиди так и не научился за всю свою жизнь. Они стоят в молчании еще минут пять; Тюлип сжимает и разжимает руки на руле, поджав губы, Джесси сливается с креслом, а Кэссиди пялится на их лица в зеркало заднего вида. Джесси встречается с ним взглядом, и Кэссиди понимает Тюлип как никогда - ублюдка хочется задушить своими руками и трахнуть одновременно. Ни то, ни другое для Кэссиди недоступно. - Может, поедем уже? - Кэссиди рушит неловкую тишину, и Тюлип давит на газ так яростно, что машину подбрасывает. Джесси больше не смотрит в зеркало. А дальше как-то полегче: чем ниже опускается температура за бортом, тем ниже градус напряжения. Джесси включает радио и тихо подпевает знакомым песням; Кэссиди подпевает какой-то безумно старой попсе, но вопросов это не вызывает. Тюлип задается вопросами планирования, и в дискуссии о том, какой веревкой связывать бога, освященной или проклятой, проходит время до заправки. Уже сумерки, и все трое выходят из машины. Тюлип уходит платить. А Кэссиди поражается тому, что не он в этот раз идиот и мудак, потому что Джесси берет его за руку. Господи, где бы он ни шлялся. - Прости, - говорит Джесси и гладит его ладонь большим пальцем. Кэссиди не может ничего выдавить из себя, потому что это ненормально, ненормально и очень хорошо, и мерзко. - Ты не передо мной извиняйся, - наконец выдает Кэссиди, прокашлявшись, - перед ней извинись. Она тебя любит, а ты какую-то хуйню творишь. Давай, снимай с ней номер на двоих и затрахивай вину. Не дури, Джесс. - Кэссиди, бог сбежал, а самое могущественное существо на планете заперто в убийце и предателе, каких поискать, - Джесси смотрит куда-то вдаль, и никак не отпускает чертову руку, ебаный романтик, - а это значит, что всё летит в пизду. И проебать тебя, из уважения к бывшей девушке, - глупо. Кэссиди думает, что Джесси идиот. Но и сам Кэссиди в его возрасте был таким же идиотом. - Ты не мог ей по-другому сказать? - Кэссиди пытается отстраниться, чтобы это закончилось. - Тюлип обиделась, и совершенно справедливо. И бля, я тебе врать не буду, я хотел тебя поцеловать, но вот это было отвратительно. - А как бы ты этого хотел? - и приближается, сволочь, и устоять тяжело. - Расскажи. - Иисусе, Джесси, - стонет разочарованно Кэссиди, - не начинай, ты вот это дерьмо только хуже сделаешь. Последний раз тебе говорю, остановись, - говорит, и сам не верит, - остановись. И тогда Джесси сам тянется за поцелуем, а Кэссиди думает, что Тюлип оставила пистолет в бардачке и наверняка его не пристрелит. - А я думал, это я супермудак, - говорит Кэссиди, с трудом отстраняясь. - Значит, будем делать вид, что ничего нет, когда она рядом, а в ее отсутствие трахаться, пока ноги не отнимутся? - Джесси смотрит на него пораженно. - Да не притворяйся. Тебе духа не хватит ей сказать. Кэссиди хлопает Джесси по плечу и садится обратно в машину. Они когда-нибудь разберутся, что с этим делать, думает он. А Тюлип возвращается с заправки с руками, полными всякой всячины и быстро бежит к машине. Путешествие обещает быть долгим.