Кайф

Я уже не раз признавалась ему в своих чувствах. От этого мне было легче, а может просто думала, что эти слова растопят его сердце. Но этого не случалось. Ни тогда, ни сейчас. Он все так же смотрел на меня, с неверием, превосходством. Я не знала его слабых мест, чтобы как следует ударить. Отомстить. Как это делал он. - Ты же понимаешь, что это ничего не поменяет? - сиплым голосом спросил Марк, окидывая меня ледяным взглядом. - Знаю, потому что менять уже нечего, - я опустила голову, не в силах смотреть на него. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, отстукивая бешеный ритм. - Нечего, - эхом произнёс он, закусив губу, - но я все равно не дам вам быть вместе. Не готов к этому. Ты засела у меня, Поль. Умная, красивая, хозяйственная. Мечта всех мужчин. Но не моя. Я не дам тебе того, что ты от меня хочешь. Но так же, я не дам тебе быть счастливой с кем-то другим. Пока к этому не готов. Перемены, это ведь хорошо? - Слишком эгоистично, Марк. Не боишься остаться один? - Нет, кошечка, - усмехается, прислоняясь к стенке, - у меня нет такого страха, а знаешь почему? Я вызывающе вскинула бровь. - Потому что я богатый. Мой папаша в этом городе не последнюю роль играет. И мне стоит только пальцем щелкнуть, как возле меня будут плясать. Возле меня всегда кто-то будет, мой кайф. - И ты так же будешь чувствовать в них потребность? Так же будешь чувствовать ломку от того, что та и другие не рядом? Так же будешь ревновать и унижать? Унижать точно будешь, а ревновать? - мой голос сквозил показным спокойствием, когда в душе творилось черт знает что. Хотелось сломать себе хребет, спрыгнуть с балкона двадцатого этажа, но не чувствовать того, что творилось на душе в данный момент. - Считаешь себя особенной? - Да, думаю, да. Ведь, насколько мне известно, ты такой только со мной. - Ты единственная, кому я разрешал носить свои вещи, - как бы невзначай произносит Марк. Ты была моим кайфом - самым чистым и нежным. Я так небрежно втыкал я - по губам и по сердцу. Ты была моей ломкой. Куда бежать, когда больно? Под одеяло, как ребенок, но оно весило тонну. - Ты в курсе, что мы впервые говорим с тобой так нормально? Вроде, выясняем отношения, а такое ощущение, будто бы о погоде говорим. - Все в жизни бывает, Поль. - Ты помнишь, - я на секунду запнулась, не зная, стоит ли ворошить эту тему, - с чего все началось? Как проходил наш первый месяц? Я тогда столько планов понастроила. Усмехнувшись, я слегка откинула голову назад, прикрывая глаза и обнимая себя за плечи. - Помню, как увидел тебя, когда ты влетела в аудиторию, где у нас тогда проходило занятие. Взъерошенная, мелкая, белокурое торнадо. Я тогда подумал, что ты перепутала дорогу в школу. Ты не помнишь, как было, но знаешь, как стало. Строили планы, они ломались как лего. Потом наступали на них же босыми ногами. От боли орали, но всё же терпели. - Я была счастлива, что ты обратил на меня внимание. Окунулась в сказку с головой, мечтая, как растоплю твоё сердце. Но, - пожав плечами, выдавила грустную улыбку, - увы, не вышло. - Ты же понимаешь, что я не буду бросаться тебе в ноги и уверять в обратном, - достав из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет и зажигалку, прикуривает, выпуская, едкий для моих ноздрей, дым. Усмехаюсь на его реплику и отворачиваю от него, вглядываясь в даль и вновь мечтая. Только теперь о свободе. От чувств, эмоций, надзора. В голову закралась мысль, что уехать и начать новую жизнь не так уж и плохо. Этот вечер определённо поменяет все. Расставит все точки. Недосказанность уйдёт с моих плеч, упорхнёт далеко-далеко. И каждый день я буду встречать с блаженной улыбкой на лице. Синее предгрозовое небо завораживало, а запах дождя проникал в каждую клеточку моего тела, действуя на него расслабляюще. Будто бы успокоительное. В такие моменты я любила сидеть на подоконнике, с музыкой и чашкой горячего. Этот день не стал исключением, только кроме подоконника - открытый балкон, музыки - Марк, а вместо чашки горячего - бокал ненавистного шампанского. И мне не забыть тех дней, И мне не забыть тех ночей Когда мы были рядом, Когда мы были вдвоем. - Я люблю дождь, люблю такую погоду, - практически шёпотом произношу, все так же неотрывно глядя вдаль. - Я знаю. Помню. - Ты ведь ничего ко мне не чувствуешь, зачем мучаешь? - Это не так, кайф. За эти полгода ты стала, практически, частью моей жизни. Конечно, я до сих пор не готов бежать в ЗАГС, участвовать в оплодотворении твоей яйцеклетки и всего, что будет потом, но я привык к тебе. Не будь ты такой нежной и естественной, навряд ли я так переносил твоё отсутствие. - Все пройдёт, Марк. Обязательно пройдет. Все проходит. - Я не сопливый мальчик, кукла. Не корми меня такими соплями. Я просто хочу чувствовать тебя рядом с собой до тех пор, пока не надоест. Изначально все вело к тому, что вместе мы не будем. - Это ты так думал. У меня в голове все было по-другому, - слышу тяжёлые шаги за спиной, чувствую, как его рука приобнимает за талию, а его лицо вновь скрывается в моих волосах. - Это неприятно, терять свою любимую игрушку. - Я бы растаяла, если бы ты не сказал последнее слово. - Я не принц, мой кайф. Я никогда не буду примерным семьянином. - Ошибаешься, ты будешь замечательным отцом, если будешь таким, какой ты сейчас, - поворачиваюсь в его руках, утыкаясь носом в широкую грудь. Он пахнет чертовски приятно. И ты в который раз уходишь, но понимаешь, что трудно потерять того, в кого влюбляешь, но я не тот, да и ты не та, но раз свела судьба, значит ее вина. и ночи на пролет ты помнишь, я знаю сейчас же лед внутри, но он не как не тает и не проси простить и не зачем винить если хочешь уйти, то пора уходить, меняю берега по другим городам, и не ищи меня по старым адресам, для тебя меня нет, и тебя для меня, просто разделим с тобой мир мы пополам не пытайся держать, меня не поменять, я не играю в эти игры, пора понять откуда столько лжи и столько боли все решено давно, что нам не быть с тобою. Я бы хотела стоять так всю жизнь, и меня ломало изнутри от сопротивления. Я была готова все простить ему и быть его игрушкой. Живой игрушкой. Мне этого хотелось, только, чтобы он был рядом. Обнимал, целовал, любил. Меня тянуло к ужасному человеку, который очернял мою жизнь. Но, слава Богу, разум все ещё присутствовал в моей голове и контролировал ту часть меня, которая была жалкой девчонкой, готовой к любым унижениям. Я наслаждалась этим моментом, вдыхая его запах и просто греясь в объятиях человека, который никогда не станет моим. Никогда. - Мне этого не хватало, - шепчу тихо-тихо, не зная точно, кому адресую эти слова. Себе или ему. - Мне тоже, Поль, мне тоже. Но это все равно ничего не меняет, - тон как всегда холодный, только на этот раз без усмешек и самодовольных ноток. - Ничего, - повторяю за ним, потому что так и есть. Потому что я уже решила. Потому что я этого хочу. Потому что я сделаю это. Потому что это наилучшее решение. Не помню каким образом я оказалась в машине Марка, но я знала куда мы направляемся. Его обитель находилась в получасе езды от ресторана, в котором отец праздновал свой юбилей. В салоне было тепло, играла негромкая музыка. За все время, что мы провели в автомобиле, мы не обронили ни слова. За окном проскальзывала ночная Москва, с огоньками, ночной жизнью и прочими прелестями. В квартире Гордеева всегда было чисто и уютно, тепло и хорошо. По-родному хорошо и уютно. Озираясь по сторонам, будто бы в первый раз оказалась на пороге его дома. Что было странным, так это то, что Марк ни сказав ни слова взял меня за руку и повёл в сторону комнаты. Не было никаких насмешек, едких слов в мой адрес. Будто бы знал, что сегодня последний день. Последний день, когда видит меня. В своей квартире. В своей жизни. И это мне нравилось. Нравилось такое прощание. Оставив мокрый поцелуй на моем плече, Марк зарывается носом в мои волосы, ладонями не сильно, но довольно чувственно сжимая мои предплечья. Расстёгивая застежку платья, оно скользит по изгибам моего тела, осторожно опускаясь к ступням. - Ты красивая, мой кайф, - шепчет он, когда скользит своей щекой по моей шее. Поворачиваюсь к нему лицом, смотрю в его глаза, запоминая каждую деталь, каждую клеточку его совершенного лица. Тянусь за поцелуем, обхватывая его лицо ладонями, притягивая. В начале нежный, медленный, такой чувственный, манящий, заставляющей низ живота сжаться от переизбытка чувств. Его язык сплетается с моим, вырисовывая различные спирали. Все отходит на задний план. Исследую его тело руками, нежно провожу ногтями от грудной клетки вниз к краю джинс, цепляясь пальчиками за ремень. В этот момент раздаётся звук грома и в открытое окно проникает свежий прохладный воздух, пропитанный запахом проливного дождя, что идёт за окном. Осторожно отступаю назад, тяну его за собой к кровати. Аккуратно укладывая меня, не говоря ни слова, его губы вновь скользят по моей шее, двигаясь к грудям. Одна ладонь сжимает мою талию, разбавляя удовольствие едва уловимыми нотками боли. Пальцы цепляются за трусики, оттягивая их. Я приподнимаясь, позволяя снять не нужную на данный момент вещь. Скользя по влажным складочкам, задевая центр удовольствия, проникает внутрь, от чего с моих губ слетает тихий стон. Прогибаюсь в спине, так как соскучилась по его ласкам и сейчас простые касания уносили меня из этого мира. Я чувствовала его пальцы внутри себя. Чувствовала, как он то ускорял, то, наоборот, замедлял темп, отчего я не могла не ерзать, сжимая сильные плечи. Я хотела его. Целиком. Хотела, чтобы так было каждый день. Накрыв грудь широкой ладонью, слегка сжимая ее, поглаживая и вновь сжимая, заставляя меня изнывать, сгорать от желания. Отстраняется от меня на долгих несколько секунд, стягивая с себя джинсы вместе с бельём, при этом не разрывая со мной зрительного контакт. Слышу звук фольги, вижу в его руках пакетик защиты. В этот момент я ласкаю себя сама, ввожу один палец, срывая с губ стон. Этого мне мало. Мне нужен он. Тот, кто смотрит на меня горящим, пожирающим взглядом. С рыком наклоняемся по мне, поудобнее устраиваясь между моими согнутыми в коленях ногах. Чувствую, как головка упирается во влагалище. Толчок и он внутри. С его губ срывается стон, с моих - полу-стон, полу-всхлип. Все так же будто дразня, не зная, меня или же себя, Гордеев слишком медленно, слишком тягуче, слишком нежно двигается внутри меня, от чего мне хочется плакать, потому что мои желания причиняют мне почти физическую боль. Впиваюсь в его плечи ногтями, притягивая к себе, впиваясь в его губы. Жёстко, страстно, как люблю я, как любит он. Как любим мы вдвоём. - Что ты со мной делаешь, мой кайф, - его хриплый голос ласкает мой слух, а на коже появляются мурашки. Рыкнув, увеличивает темп, вколачиваясь в меня, заставляя хотеть его ещё больше. Стонать под ним ещё громче. Сжимать его ещё сильнее. Я буквально горела им. Горела от желания, подаренного им. Теряясь во времени, двигаясь с ним в одном ритме, меняя позу, сжимая простыни и утыкаясь лицом в подушки, чтобы заглушить громкие стоны. Слух ласкает ещё и звуки дождя и грома, а свет от молний проникает в комнату, от чего уровень удовольствия в моем теле и голове просто зашкаливает. Кончаю с громким вскриком, чуть ли не ломая ногти о деревянную спинку сделанную из красного дуба. Еще пара толчков и Марк сжимает мою ягодицу, заставляя меня вскрикнуть. Снимая с себя резинку, выбрасывает его в рядом стоящее мусорное ведро, что предназначено для бумаг, а не для этого. Ложится рядом со мной, обнимая и прижимая к себе. Шепчу ему на ухо, что хочу сходить в душ, выпутываюсь из его рук. В ответ лишь слышу тихое размеренное сопение. Это идеальный вечер. Во всех смыслах. Одеваюсь и в спешке покидаю его квартиру. Запрыгиваю в вызванное ранее такси и еду домой. Сегодня особенный день. Для меня. Потому что кажется, что я отпустила его. Свободна. Полностью. Моей душе требуются перемены. И она готова на это. Отдаю таксисту деньги, и забегаю в дом. Моих ещё нет. Как я и говорила, это идеальный вечер. Улыбаюсь себе в зеркало, наблюдая там счастливую, растрепанную девушку. Аккуратно снимая платье, отправляюсь принять душ, а позже, переодеваюсь в джинсы и футболку. Кожаная куртка уже покоится на стуле. Вытаскиваю небольшую дорожную сумку из гардероба, запихивая в неё вещи, не так уж и много, всего то: ещё одни джинсы, пару платьев, футболки и кофточки. Усиленно утрамбовывая обувь. Платье Оли кладу на кровать, красиво его расправляя и не торопливо пишу на листке А4 единственную фразу, что платье нужно вернуть Лавровой. Окидывая комнату взглядом, с моего лица не сходит улыбка, а в груди теплится тяга к приключениям. На мгновение закрываю глаза, представляя значимые для меня моменты, которые произошли в ней. На душе тепло и ни намёка на то, что в сию минуту разрыдаюсь. Я счастлива. Безмерно. Бесконечно. Счастлива. Именно сейчас. - Пока, - негромко прощаюсь со своей квартирой, в надежде, что когда-нибудь, я вернусь в неё, и ее жители смогут простить меня, закрываю за собой дверь. В аэропорту делаю селфи и выкладывают в инст, подписав фото обычным словом "пока" и улыбающимся смайликом. Без всяких длинных постов и прочих соплей, о которых мне говорил Марк. Я сейчас счастлива. Я это делаю, потому что это наилучшее решение. Просто уходи! Нам пора прощаться... Просто уходи! Нам пора прощать... Просто уходи! Так сложно объясняться... Просто уходи! Так сложно объяснять... Мы с тобой оборвем тонкую нить, Недосказанный роман - просто уходи. ... Времени нет, память остыла — мы стали чужими! ... Платье белое в огне И этого не надо мне... Я делаю шаг в новую жизнь. Потому что душа требует перемен. Требует свободы.