Тот, с кем Эмма всегда была сильнее

      Реджина роется в книгах, готовит одно зелье памяти за другим, успокаивает Генри и Прекрасных, стоически переносит нападки Крюка и удивляется тому, что желание Робина уйти с сыном в лес для его охраны от Тёмной не причиняет сильной боли. Реджина пытается найти ответ, пытается вспомнить и помочь ставшему дорогим человеку. Эмме. Ключевое слово: пытается.       Эмма прячется в своем новом доме, который становится для нее тюрьмой. Тюрьмой собственных страхов. Одиночество, ненужность, «лишнесть» и всепоглощающий ужас. Эмма запирает подвал одним из сильнейших заклятий и пытается справиться со всем сама. Тьма, олицетворенная Румпельштильцхеном, давит на нервы, выводит из себя постоянными уговорами, медленно по кирпичикам разбирает тщательно устраиваемую защиту. В такие моменты Эмма словно сходит с ума, бросаясь фаэрболами в собственные галлюцинации.       Она не может выйти, ведь тогда шансы нанести вред кому-нибудь из близких очень велик. В моменты просветления она радуется, что Тёмные бессмертны, и заботиться о еде не нужно. Она раз за разом усмиряется своих демонов, шепотом уговаривая себя продержаться еще подольше.       Миллс иногда слышит отголоски ее мучений. У нее начинает болеть голова, и среди марева, застилающего мысли, улавливает сбивчивый шепот. «Нужно продержаться еще чуть-чуть… Брось, тебе это не поможет… Заткнись!.. Выполни то, чего мы от тебя ждем… Никогда!.. Ты уже потеряна… Реджина спасет меня!..» На этом голоса обрываются, и это просто разбивает сердце Королевы. Она чувствует слабую надежду и зарождающееся отчаяние и не может ничего сделать.       Но однажды Спа… ах, да. Не Спасительница. Тёмная. Но однажды Тёмная понимает, что сил остается совсем капля и в минуту отдыха понимает, что не дала никаких подсказок, по которым ее можно было бы спасти. Бывший Шериф делает последнее усилие уставшего угасающего сознания: кидает тонкую магическую нить ее родственной душе. Нет, не Истинной Любви (таковой и нет, наверно, на этом свете), а именно родственной душе. Тогда она так и не решилась сказать, что это вообще-то разные вещи.       Брюнетка посреди ночи вскакивает, рывком садясь на постели, как от кошмара. Что-то неуловимо поменялось. Восполнилось. Будто все теперь на своих местах. Сонному мозгу требуется пара минут, чтобы понять, что именно. Связь. Та самая невидимая магическая связь с Эммой наконец-то восстановилось, и на душе одновременно тянуще больно, но спокойно. Теперь она найдет её.       Все еще мэр не ждет до утра, ведь если Свон объявилась, то на это должна была быть серьезная причина. Нет, это не ловушка Тёмной (в голове Реджины это все еще два разных человека), а зов о помощи. Она уверена. Одно желание взбудораженного скорой встречей сознания, и на Миллс уже привычный не стесняющий движений костюм. Второе, и она на пороге неприметного серого дома, а позолоченные цифры 710 неприветливо сверкают в свете фонаря.       Сквозь настойчивый шепот Нимуэ (Первая Тёмная захотела лично убедить сопротивляющегося последователя; довольно успешно) когда-то блондинка слышит слабый стук в дверь. Она пришла. Услышала. Почувствовала. В ответ на этот стук в сердце поднялась волна последнего света, и призраки зла отступили. Ей бы показать, что она здесь.       Ей бы показать, что она здесь. Показать, что в этот раз мэр пришла не ссориться, не обвинять, а помочь. Теперь брюнетка понимала чувства Шерифа, когда та стояла под ее дверью после происшествия с Мэриан. Хочешь помочь, но не можешь. Не специально, не со зла, но испортила все. Она почти готова сама прорваться, не смотря на острое чувство, что сейчас нужно дождаться знака, как дверь открывается, и из проема падает тело.       Оказывается, если ты знаешь, что тебя поймают, то падать приятно. Это последняя мысль перед тем, как жалкие крохи оставшейся силы воли уходят на сдерживание густой чуждой ненависти внутри себя. Тёмная чувствует освежающий ветерок во время не долгосрочного полета, до того, как знакомые руки ловят ее. Сознание окутывает не тьма, но свет, когда она ощущает магическую подпитку и просто моральную поддержку. Теперь есть тот, с кем можно пройти этот путь. Тот, вместе с кем Эмма всегда была сильнее.       Реджине будто и не нужно знать, что делать. Оно делается как-то само, так естественно, что захватывает дух. И зачем Свон столько времени пряталась ото всех? От нее? Миллс проходит дальше в гостиную, буквально таща на себе тело чертовой Спасительницы, потому ничто не способно это изменить. Она аккуратно садится на диван, пристраивая чужую голову у себя на коленях. Будто седые волосы растрепаны, а на колтуны страшно смотреть, но Королева невесомо их перебирает. Генри всегда так же устраивался в детстве после кошмаров: его это убаюкивало. Поддавшись воспоминаниям, брюнетка еле ощутимо касается губами холодного с испариной лба. Так она тоже когда-то делала. Раньше успокаивала сына, теперь мать.       И нет, по комнате не проносится радужной волны и ослепительного света, но воспоминания приходят вместе с мягким теплом. И она помнит.       Вот бал, и они с Робином танцуют, и она вроде как счастлива. Вот она мельком замечает Эмму и Крюка, и они тоже вроде как счастливы. Вот Персиваль, галантно приглашающий ее на танец, а Робин не возражает. Вот сверкает закаленной сталью зачарованный нож. Вот расползающееся красное пятно на чуть сиреноватом платье. Вот чей-то крик, точно не её.       Вот ее поднимают чьи-то руки с небольшими ладонями, явно не Робин. Вот свет чуть приглушается, а под спиной чувствуется что-то твердое. Вот взволнованные голоса Снежки и Дэвида и чей-то ответ с истеричными нотками. Вот знакомая магия с незнакомым отголоском. Свон, эта идиотка, лечит ее, привязывает к себе крепкими нитями бессмертия Тёмных, добровольно отдавая себя Тьме, лишь бы та дала мощи вылечить ее. Вот горячие слезы, капающие на нее и такой же поцелуй в лоб.       А потом она открывает глаза, а Эммы уже нет и в помине, а через мгновение серые камни камелотских стен сменяются на серо-голубые обои «У Бабушки». - Что я наделала?- тихо спрашивает сама у себя брюнетка. Из-за нее этого заносчивого Шерифа два раза подряд поглотила Тьма. - Спасла меня,- шепот еле слышен, но уверен. Свон смотрит серьезно и совсем не осуждающе,- Благодаря тебе, я сейчас не сошла с ума, двинувшись на поисках какого-то Экскалибура,- она легко смеется, будто и не было этих двух недель неопределенности. - Спасибо.       И им этого хватает. Нет нужды доказывать искренность произнесенных слов. Но сейчас, в темноте комнаты, изредка освещающейся фарами проезжающих машин, Эмма думает, что, как и Голд, сможет смириться с новым статусом и вновь стать самой собой. Теперь есть тот, с кем Эмма всегда была сильнее.