На двоих

Они забегали в узкие подворотни, неслись мимо погасших окон, казалось, взлетали на какие-то гаражи – Юлику не был известен явно запланированный путь, он просто следовал за маячившей перед глазами красной лентой, привязанной специально для него на рюкзак Димы. Через некоторое количество сомнительных дворов, Ларин замедлился, ловко заскользив в легких ботинках по едва заметной тонкой корочке льда, забрался на разрушенную стену небольшого старого дома и, бросив мешок куда-то в темноту, подал руку напарнику. Он будто играл в этом спектакле с десяток лет: четкие фразы, отлаженные движения - преступление, продуманное до мелочей – у Юлика каждую минуту по новой захватывало дух, у Димы на лице, как и всегда, не мелькало ни единой эмоции. Он укладывал слегка помятые пачки денег в рюкзак. Сбитое дыхание Онешко перебивало все вопросы, которые возникали в его голове; он сидел на корточках у куска кирпичной стены и для успокоения следил за огнями проезжающих по дороге неподалеку машин, исподтишка поглядывая на Диму, возвращавшего в реальность. - Помоги, - лента изначально не входила в план, поэтому отвязать её никак не получалось. Юлик подобрался к рюкзаку, с легкостью отвязал ленточку и выдернул её из пластиковой петли, в тот же момент получая крепкий хлопок по плечу. - Спасибо, - теплое облако пара мелькнуло совсем рядом со щекой, и широкая ладонь, задержавшаяся, как показалось Юлику, чуть дольше положенного, исчезла вместе с ним. Ларин перебрался к блеклому фонарному свету, достал из внешнего кармана рюкзака какие-то документы и, вздохнув, прислонился спиной к стене, на мгновение закрывая глаза, а затем глядя на Юлика. Тот все ещё был в совершеннейшем восторге. «Мальчишка, - усмехнулся Ларин, - какой глупый». - Что теперь, Дим? – улыбка не сползала с его лица, светившегося даже в кромешной темноте. Дима перебрал документы, среди которых мелькнул квиток с плавной синей полосой, очень смутно напоминавшей волну самолетного сплитстрима, засунул их на место, не ответил. Поднялся с колен, потер запылившиеся джинсы, встряхнул рюкзак, утрамбовывая содержимое… - Дим? – Онешко тоже вскочил на ноги. …кинул перчатки и ленту в пакет, в свою очередь полетевший в угол. - Спички, - не поворачиваясь, протянул раскрытую ладонь в сторону Юлика. Его отчего-то подрагивающая рука забралась в карман, пальцы уперлись в холодный металл. Он совсем забыл про пистолет. - Дим… Ларин глянул на него через плечо. - Ну? Твою же ж. Лицо Юлика стало серым, только щеки пылали, и розовел замерзший нос. Впервые за последние часы перед его глазами стали проноситься не только бесконечные кварталы, чьи-то окна, яркие фары машин и красная ленточка; он пытался сморгнуть испуганные женские лица, багровое пятно на белой рубашке, натянувшейся на широкой груди мужчины с бейджиком, красно-синие мигающие огни, режущие по ушам сирены и руку, вцепившуюся в предплечье. Что-то неприятно сковало тело. - Я его… убил? Он тупо смотрел на свои руки, насквозь пропитавшиеся невидимой кровью, никак не мог понять. - Брось, - Юлик послушно разжал пальцы, роняя пистолет под ноги. Ларин отшвырнул оружие носком ботинка в сторону, шагнул ближе и прижал голову напарника к своему плечу. Онешко судорожно выдохнул в плотную ткань чужого воротника. От него не пахло ни чем, свитер был серым и колючим, каждое касание – грубым и встряхивающим. Юлик все сильнее впивался одеревеневшими пальцами в распахнутую куртку, в едва теплую, но живую спину; в того, кто был ближе всего в эту ночь. - Я перечислю тебе деньги на карту, как только буду на месте, - Дима снова перебирал свои документы. – И скину номер. - Хорошо, - Юлик нервно почесал щеку, на которой незримым отпечатком все ещё чувствовалась жесткая шерсть диминого свитера. - Ну и все. Давай, - Ларин махнул рукой, запахивая куртку, и отступил к дороге. - Это было замечательно, - он помедлил и добавил тише: - Ты замечательный. Замечательный Дима усмехнулся, поглядел по сторонам, как послушный гражданин, скорым шагом пересек дорогу и растворился в конце стремительно светлеющей улицы.