По Стопам Смерти

Утро шестого октября выдалось достаточно пасмурным, постоянно хлестал дождь, а температура упала до семи градусов по Цельсию. Сильные порывы ветра срывали с деревьев сотни листьев, а затем заставляли кружится их в диком танце, который в конце концов прекращался на зло и без того уставших дворников. Лужи, длина каждой из которых достигала не один десяток метров, приходилось обходить по земле, а точнее по коричневой жиже, ставшей такой от обилия воды. Некоторые же прохожие не считали нужным заморачиваться и шли прямо по лужам, что вполне логично, если, разумеется, у тебя есть резиновые сапоги или другая непромокаемая обувь. К сожалению, я таковой не обладала, поэтому мне приходилось либо идти по грязи больше похожей на… сами знаете что, либо перепрыгивать через все это безобразие, что удавалось достаточно редко всвязи с отсутствием маленьких луж. Наконец я добралась до школы. Сейчас она выглядела еще хуже, чем в солнечные дни: серо-голубая, она скорее походила на тюрьму, чем на учебное заведение. Внутри, на скамейке у самого входа, меня уже ждала Катя. Девушка увлеченно читала какую-то книжку и даже не заметила меня. Когда же я наконец повесила мокрый плащ и сменила хлюпающие от набранной воды кеды на черные лаковые туфельки, которые, кстати, отлично сочетались с облегающей черной юбкой по колено и шелковой белой блузкой, подошла к подруге и сказала: — Привет, — на этих словах девушка отвлеклась от своей книжки и посмотрела на меня. Глаза у Кати горели каким-то огнем, зажженым, очевидно, очередной невероятной новостью, слушать которую мне было не очень интересно, — Извини, что вчера трубку бросила, просто я расстроилась из-за ухода историка. — Да ладно, брось, — сразу же отмахнулась подруга, — ты не поверишь, что стряслось! — Что же? — без особого интереса спросила я. — А пойдем, — девушка вскочила со скамейки и, схавтив меня за руку, потащила куда-то, — Сама все увидишь! Скажу лишь одно: наш новый классный руководитель просил собраться перед уроками, объясняя это тем, что хочет с нами познакомиться! Ты просто не представляешь! Все девчонки школы уже на него запали! — И ты тоже? — хоть бы она сказала «нет», прошу! — Кажется, да! — О Господи… Он хоть молодой? — Да! Лет двадцать на первый взгляд. Ты не прикинешь, какой он красавчик! Мы поднялись на третий этаж и подошли к кабинету истории. Хоть дверь и была закрыта, но шум за ней был слышен, кажись, по всей школе. Катя открыла дверь и зашла в этот балаган, протискиваясь сквозь мелких семиклассниц, пришедших сюда, чтобы получить автограф, а, может даже, и самого учителя. — Все! Расходимся! — Кричала Катя малолеткам, — Ксафан Агваресович! Все в сборе! Я все еще стояла снаружи класса, потому что таким умением протискиваться через толпу, какое было у моей лучшей подруги, я еще не обладала. Учителя я тоже еще не видела. А вдруг он и вправду такой красивый, что я не удержусь и западу на него? Наконец все посторонние вышли из кабинета, и учитель, кажется, зная, что я еще в коридоре (ну или видя спиной), сказал: — Ну заходите же. Затем он развернулся, и резко я поняла две вещи: первое, история станет моим кошмаром; а второе — он сдержал свое обещание. Да, передо мной был тот парень, который три месяца назад спас меня от изнасилования. Я стояла с открытым ртом, даже не зная, что сказать, поэтому учитель сделал это за меня: — Проходи, я не кусаюсь. Или ты уже влюбилась в меня прямо как те семиклассницы? — класс тихонько хихикнул. Такой наглости я еще не встречала. Сжав зубы, я подняла упавший на пол рюкзак и тихо прошла на свое место. — Ну как он тебе? Отпад ведь, да? — Катя смотрела на меня пылающими глазами. — Я ему такой отпад покажу, что он век не забудет, кто я такая. — прошипел мой голос. — Итак, дорогие мои уже-не-дети! Называть по имени и отчеству меня не требуется, все-таки разница у нас с вами всего четыре года, поэтому для вас я просто Ксаф. Да-а-альше… — Кажется он задумался, потому что достаточное сильно поджал верхнюю губу, — шуры-муры я ни с кем крутить не буду, можете это запомнить сразу и не лезть под ноги, это достаточно сильно мешается, к тому же у меня имеется девушка, — да неужели, — и наконец, в-третьих, давайте-ка пройдемся по списку. Учитель открыл журнал, нашел наш класс и стал читать: — Абакуев Сергей Николаевич… Та-а-акс, вижу, отлично. Деревянко Светлана Андреевна… — так продолжалось, пока не дошли до меня, — Ланина Евангелина Дмитриевна. Глаза препода оторвались от журнала и начали рыскать по классу в поисках меня. Я встала. Наши с ним взгляды пересеклись, он чуточку улыбнулся и сказал: — Отлично, Ева, спасибо, — после чего новый историк снова уткнулся в журнал, читая следующие имена. Во мне все вскипело. Почему сейчас он назвал меня Евой, если еще в первые день нашего «знакомства» я была Линой?! Ну все, гад, держись! Когда классный руководитель закончил «знакомство» с нашим классом, уже прозвенел звонок на урок. Мои одноклассники постепенно покидали класс, осталась за партой лишь я одна — Катя тоже ушла, и слава Богу. Ох я ему покажу, где раки зимуют! — Ты чего? — спросил меня учитель, видя, что я никуда не ухожу, — Уроков нет? — Нет. — ответила я грубым тоном. — У меня география. — Какое совпадение, — историк оперся обеими руками о стол и стал пристально на меня смотреть, — у меня тоже нет урока… Однако, — добавил он через секунду, — это не повод здесь что-либо устраивать, — словно мысли мои читает. Ну я ему тут сейчас устрою! Я быстро вскакиваю со своего места, хватаю рюкзак и подбегаю к учительскому столу. Опираюсь на него, немного свесившись на учителя, сидевшего в тот момент на своем месте и следившего за каждым моим движением. Я была выше и от этого почему-то чувствовала себя защищеннее. — Как. Меня. Зовут? — грубо спрашиваю я. — А при чем тут этот вопрос? — Историк сдвинул свои темные брови вместе, так что они казались еще темнее, потом сузил глаза и посмотрел на меня с каким-то… презрением. — А при том. Запомни раз и навсегда, Ксафан, я Лина, а не Ева! — воу-воу! когда я уже успела перейти на «ты»? — Тебе не нравится твое имя? — он прищурился еще сильнее. — Мне не нравится, когда мне не называют другим именем. — Хм… — промычал он, — Дай угадаю: ты не понимаешь, почему в июле ты была Линой, а сейчас Ева? — Не дожидаясь моего ответа, учитель продолжил, — Так вот знай, что это не твоего ума дело, и ты не имеешь права закатывать здесь истерики ни по какому поводу, иначе сразу же отправишься к директору и на вылет. Глаза историка не источали никакой злобы, в них в принципе не было эмоций, лишь немного презрения выражали полузакрытые веки. — Зачем ты меня преследуешь? — спросила я уже тихо. Ксафан Агваресович встал, сложил руки на груди и устремил на меня свои черные глаза, теперь уже сверху вниз. — Убери чувство собственной важности, тебе это не к лицу, а теперь подумай, что кроме тебя в этой школе еще триста семьдесят два человека, и прийти я мог к любому. Однако ни один ученик все равно не стал настоящей причиной моего появления здесь. Он замолчал, давая мне возможность осмыслить все, а затем продолжил: — Впредь прошу больше не появляться в моем кабинете без особой необходимости. Кстати, мне кажется, тебе все-таки пора на урок, география вообще — полезная вещь. Учитель бросил на меня свой обычный холодный взгляд и поспешил удалиться, оставляя меня одну в классе. Немного подумав (одна мысль, кстати, была о ненормальности нового классного руководителя), я все же решила «посетить» географию и отвлечься там от всего произошедшего. Однако вспомнив, что там сейчас новая тема, преспокойно пошла в столовую и поела. *** После уроков мне совершенно не хотелось еще раз идти в кабинет истории, а уж тем более убираться там, но раз я дала Михаилу Леонидовичу обещание, я все сделаю! Когда я зашла в класс, никого уже не было, и я решила воспользоваться этим моментом и сделать всю работу до прихода Ненормального (теперь я буду так называть историка, ну, а что — правда же). Я нашла швабру и ведро в шкафу у дальней стены класса и, набрав воды, стала мыть кабинет. К сожалению, план свалить до прихода Ксафана Агваресовича с треском провалился, и Ненормальный застал меня как раз за мытьем полов. — Ланина, тебе заняться больше нечем? — спросил он меня уставшим голосом. — К Вашему сведению, Михаил Леонидович, а именно — нормальный классный руководитель и учитель истории, попросил меня подежурить один месяц в этом классе взамен на некоторую услугу, которую он мне оказал вчера. Какую именно — не вашего ума дела, — последнее предложение я произнесла, спародировав голос, которым Ненормальный меня сегодня «послал куда подальше». — Ну ладно, — сказал Ксафан Агваресович, облокотившись об учительский стол, — тогда я прослежу за качеством выполненной работы. — К сожалению, Вы мешаете, — произнесла я больно наигранно, — А то я уже здесь, — я указала пальцем на то место, где стоял историк, — полы помыла, а Ваша грязная обувь заставляет меня выполнять двойную работу. За это, кстати, я и директору могу пожаловаться. — Ладно, — сказал Ксафан Агваресович, — я ухожу домой. Ключи я положил на стол. Как будешь уходит, закрой класс. Ненормальный взял свой портфель, сложил туда некоторые вещи с учительского стола и вышел. — Фу-у-ух… — выдохнула и продолжила уборку. Через два часа кабинет блестел: я вымыла полы, доску и парты, протерла на шкафах пыль, оттерла грязь с окон и даже ровно расставила книги в шкафу — в общем, все получилось идеально. Я закрыла класс на ключ, как и просил историк, и спустилась вниз, в раздевалку.