Райский каштановый мёд

Идеальные выходные с лёгкостью можно провести за игрой с племяшами, которых не видел больше трёх месяцев, и чьи родители рады отдохнуть день от домашних хлопот и провести его наедине друг с другом. На целый день можно забыться в беготне с плюшевыми пони и картонными доспехами, выслушивать нескончаемый лепет о детских потрясениях удивительным миром. Можно посмотреть подряд десять серий мультсериала, а после заляпать кухню в попытке совместно приготовить оладьи, сжечь половину из них, отвлёкшись на головоломку в новом приложении. А, объевшись, лежать на диване, увлечённо переживая события уже полнометражного мультфильма, и клясться больше не вставать до конца дня. Но бросив мультфильм уже на середине, бежать наперегонки до качелей. Провести на улице до вечера, кидаясь мячом, бегая друг за другом, катаясь по траве... А после случайно заметить приближающиеся сумерки и тринадцать пропущенных звонков от брата и со скоростью prestissimo* убирать дом от игрушек, еды, фантиков за десять минут до прихода родителей и самоотверженно отмазывать себя и детей: сладкого не ели, телевизор больше получаса не смотрели и диван ни чем не ляпали. В общем и целом - смена обстановки и заряд энергии на грядущий рабочий период, и вот Степан уже готов вернуться в свою пустую квартиру, приготовиться к новому дню и залечь в холодную кровать под какой-нибудь концерт, но у племянников оказались другие планы. - Сказку! Сказку! - скандировали дети, утягивая дядю в комнату. Мирон сочувственно похлопал его по плечу, как бы подразумевая: "Ты справишься ", и при этом: "Разбирайся сам". От сказки из книжки дети наотрез отказались и потребовали от Степана его собственного сочинения. - Я не умею сказки сочинять, - обречённо признался Степан, предчувствуя, что это не поможет. Дети скорчились в мольбе и воодушевлённо заканючили. Нежное сердечко под этим напором затрепыхалось, и добродушный дядюшка сдался. - Ладно, ложитесь. Расскажу вам сказку... Сочиню что-нибудь. С победным возгласом дети ринулись на одну кровать и покорно заждались. Устроившись на стульчике, Степан обречённо вздохнул и зашевелил фантазийными извилинами. - Итак. Жил-был парень... - В сказке не может быть "парней", - воспротивилась племянница, - только прекрасные девушки или смелые юноши! Степан нахмурился. - Это моя сказка и в ней есть парниша. Так вот, жил он, не тужил... - А как его звали? - перебил племянник. - Эм... - Степан задумчиво выпучил глаза. - Пусть будет Лука. - Как он выглядел? - Ну, обычно. Высокий такой... - Красивый? - Та не... - Чем он занимается? - Так, - Степан протестующе задрал руки, - если вы перестанете перебивать, то всё узнаете. Слушайте или я уйду. Так вот, жил-был парниша, звали его Лукой. Красавцем он не был, но с душой доброй и глазами честными... Жил Лука тем, что... (Степан почесал затылок и задумчиво выдохнул.) Лепил посуду из глины, да! А в тех краях трясло часто и неожиданно, поэтому спрос на посуду был, даже от самой королевской семьи!.. Ну, значит, жил этот Лука, лепил тарелки, кружки, кувшины, на жизнь не жаловался. Но вот однажды (для эффекта Степан резко повысил голос и даже чуть дёрнулся вперёд, и дети ожидаемо вздрогнули) прогуливался наш Лука поздним вечером по саду городскому, высаженном по указу короля - на радость подданным и зависть соседям. Больно извилистым был тот сад, и невнимательные гуляки порой могли заблудиться. Вот и Лука зазевался, замечтался, залюбовался цветочками и не по той тропинке вышел на другой конец города, противоположный от его до́ма, где дома́ обветшалые стояли и заброшенные. А стемнело так незаметно, что Лука растерялся совсем. И фонарей-то там не горело, и сад где-то позади остался. Бродил Лука в потёмках, не разбирая, куда он идёт и наткнулся на избу, в окошке которой слабый огонёк виднелся. Лука удивился - по слухам никто не живал на той стороне города. Лука подумал попросить огонька в дорогу или ночлега, постучал. Но не сильно - дверь рассохлась совсем и еле держалась на петлях. В избе было тихо и никто ему не ответил. Тогда он осторожно приоткрыл дверь и заглянул. Посреди комнаты стоял стол, на столе колыхался огонёк на огарке свечи, у стены стояла кровать и лежал на ней кто-то. Лука кашлянул и негромко извинился. Человек на кровати ничего не ответил. Неловко стало Луке, не знал он, что делать, и подумал уйти, но тихий и хриплый голос сказал ему ласково: "Подойди". Лука подошёл. На кровати лежала старуха. Она щурила свои слезящиеся глаза, утирала их и беспрестанно шевелила беззубым ртом. "Заблудился, милок? - вопрошала старуха. - Ну, ложись здесь на лавку, всяко лучше, чем на земле". "Спасибо", - промолвил Лука (Степан умело изменял голос под стать ролям). Старуха улыбнулась. Не имея ничего другого, Лука, как есть, лёг и к тому моменту, как огарок погас, уже уснул. Утром его разбудил старушечий кашель. Старуха кашляла долго, Лука суетливо пытался найти воды и узнать, чем он может помочь. Старуха только кашляла, потому ничего не ответила, но вдруг резко замолчала, выдохнула и расслабилась. "Ничего, милок, - сказала она, - не боись. Как спалось?" "Хорошо спалось", - смело ответил Лука. "Жёстко, пади, на лавке-то, но чем богаты, как говорится... А ты уходишь уже?" "Да, мне пора. Но, может, я для Вас что-то сделать я могу?" "Да что ты сделаешь? - отмахнулась от него старуха, но сразу же встрепенулась. - А, ну можно кое-чего. Болею я, видишь, немного мне осталось пожить. Того гляди со дня на день помру. Мог бы ты мне принести кой-чего?" "Чего же, бабушка?" "Медку хочу. Да не простого. Из каштанов горных. Тех, из которых мёд на вкус как улыбка бога, а цвета ангельских крыльев. Я пивала его однажды, годков шесть мне тогда было. Хочу перед кончиной вспомнить, каков он". "Где ж его взять?" "Я скажу, наклонись-ка, - и зашептала старуха, - иди лесом, тем, что между двух королевств растёт, перейди реку, что через шесть земель течёт, поднимись в гору, ту, что выше всех, до пещеры бездонной. В самой её глубине пчёлы прижились, летают далеко и делают свой вкуснейший мёд". Лука внимательно слушал, запоминал и наказывал себе не забыть. "Мне недолго осталось, ты успей. Ну, иди с богом". Лука попрощался и пошёл в сторону сада. Всю дорогу он повторял мысленно путь и, придя домой, сразу же собрался за мёдом... Степан остановился перевести дух, потянулся, потёр глаза. Сам готов был уже спать, а вот племяши его нетерпеливо вопрошали: - А что дальше? - Он дошёл? Степан ещё раз потянулся и вздохнул. - Ох. Так вот, оделся он, собрал сумку самого необходимого и отправился через лес, через реку. До горы дошёл на второй день, пришлось спать у самого подножья. Погода портилась, на третий день, когда Лука уже на половину дошёл до пещеры, полил дождь. Сильный и непроглядный. Ему пришлось держаться за скалу и ступать осторожно, шажок за шажком, и так только не проглядел пещеру. В ней было неожиданно сухо. Решив сначала обсушиться и отдохнуть, Лука разжёг костёр и незаметно для себя уснул. Проснулся, когда на улице стояла непроглядная ночь, а дождь уже перестал. Собрав свой багаж, соорудив факел, он двинулся вглубь. Шёл долго, останавливался пару раз передохнуть. А когда сил не осталось, и он уже подумал, что зря вообще пошёл не пойми куда, он увидел свет. Яркий, слепящий, и чем ближе он подходил, тем ярче он светил. Лука уверенно шёл, по пути оставил факел, и вышел с другого конца пещеры в неизвестный ему лес. Всё зелено, в цветах, светло и свежо. Таких лесов в их краях не знали. Лука шёл, заглядываясь по сторонам и жадно вдыхал ароматы леса. Мимо пролетали синицы, бабочки и ни одной пчелы, ульев он тоже не увидел. Но зато у узкой речушки увидел человека, что сидел, опустив с утёса руку и касаясь глади лишь кончиками пальцев. Лука подошёл, но за много шагов незнакомец заговорил с ним: "Ну, здравствуй, Лука. Ты не должен быть здесь, знаешь?" Лука остановился на месте, открыв рот в удивлении. "Ты должен уйти". "Я не могу уйти, - уверенно возразил Лука. - Я обещал..." "Ты не можешь взять его просто так", - перебил незнакомец. Лука смело шагнул вперёд: "Что я должен сделать?" Незнакомец поднял на него взгляд и с сожалением ответил: "Ты можешь только остаться здесь. Готов ли ты пойти на это ради какой-то старухи?" Лука растерянно захлопал глазами. "Ты готов к этому?" - повторил незнакомец. "Я обещал", - только вымолвил Лука. Незнакомец вздохнул, посмотрел за спину Луки. "Ну, хорош милок?" - раздался голос старухи. "Хорош, - сказал незнакомец. - Иди отсюда". Рассмеявшись, старуха выпрямилась, расправила плечи и ушла медленной походкой в реку. Лука непонимающе смотрел на незнакомца. "Можешь располагаться, теперь тебе некуда спешить", - промолвил тот и отвернулся. - С тех пор никто не видел нашего доброго наивного Луку... Так что, детки, никогда не будьте наивными Луками. Лица у детей были озадаченные. Они явно не прониклись бесценным уроком, который им только что донёс их любящий дядя. - И что там было-то? - А это вы узнаете в следующий раз. А ну спать, а то я больше не приеду к вам. Скорчив неудовлетворённые мордашки, племяши устроились под одним одеялом. Подтолкнув его со всех боков, Степан вышел из комнаты и встретился за её пределами с братом. - И давно ты про него сказки сочиняешь? - хитренько спросил Мирон. Степан отмахнулся: - Чего мы только не сочиняем... Дома Степану показалось оскорбительно тихо и спокойно. Время явственно намекало, что пора ложиться спать - после такого-то насыщенного дня. Но в противоречие этому хотелось сделать что-нибудь ещё. Он бездумно заглянул в холодильник и нашёл в нём интересный повод наведаться в гости. Без предупреждения. Впрочем, одиннадцать - не так уж и поздно. Лука встретил его спокойно - без удивления или враждебности. - Говорят, употребление мёда в одиночестве и без повода - первый признак медовой зависимости, - вперёд приветствия сказал Степан, протягивая нераспечатанную банку с криво стоящей пчелой на этикетке. - Проходи, - усмехнулся Лука и забрал банку, - я поставлю чайник. Довольно улыбаясь, Степан вошёл в квартиру. ____________________________________ *prestissimo - обозначение музыкального темпа, означающий "очень быстро"