Желания

“Нет, я конечно не говорю, что он лучше тебя, у каждого ведь свои недостатки, как ты помнишь, просто именно сейчас, в данный момент, если выбирать между тобой и им, я выберу его…” Бред это все. Мое сообщение сейчас, да и вообще, какие-то объяснения тебе - полный бред. Потому что, во-первых, я ничего разъяснять тебе ничего не должен. Это теперь тебя касается. Но вот я, из-за того, что все еще тебя люблю, а может быть, потому что уверяю себя, что люблю, а может быть, потому что хочу тебя хоть как-то задеть, набираю это сообщение. А во-вторых, потому что никаких ни “сейчас” ни “ в данных момент” нету. Они, эти вот сейчасные данные моменты продолжаются очень-очень долго. Но я все еще пытаюсь тебе что-то сказать. Ну, поставить точку что ли. Мы, помнишь ли, всегда так делали. Эти точки ставили. Чтоб потом можно было резко перескочить на красную строку, где после ссор и обид, у нас с тобой опять любовь и взаимопонимание. Да только вот это в последнее время ни к черту не срабатывает. Нет у нас не любви, не взаимопонимания. А жаль. Ты ведь даже моим родителям понравился. Они молодцы, так хорошо восприняли, что я парня домой притащил, отец тебя даже на работу помог устроить. И жили все душа в душу, красота… Грех мне жаловаться. Впрочем, как и всегда. Ибо что там. Младший сын в семье политолога. Мать - черногривая красавица, Венеры Милосской краше, отец тоже хорош, а брат старший так вообще загляденье: Волосы в мать, статность и ум в отца, а глаза зеленые… То ли я. Собрал от старших все самое неприметное. Еще и гей. Эпитафию мне напишут после смерти: ”в семье не без урода” Да нет, я не жалуюсь. Просто надоедают за всю твою жизнь эти штыки маленько. “Ой, да ты посмотри на своего отца!”, “Гордись своим братом, он такой умница”, “ У вас сын старший такой хороший…”. А я? Ну что я, я слушаю да киваю. Просто за свои годы учебы я особых успехов не достиг, ничем не выделяюсь, поэтому и живу, раздолбай этакий. Еще и друзья у меня сатанисты. “Да и давно мы уже с тобой друг-друга не понимаем. Знаешь, ничего уже не помогает. Это нормально, что люди так долго отпустить друг-друга не могут.” Что с тебя взять, ты меня поначалу любил. Да и я тебя тоже. Помню, как мы с тобой могли болтать без умолку, как ты мне на ночь читал стихи или рассказы (лишь хмурясь. Вкусы у меня больно специфичные), и как ты беспокоился и злился, когда я опаздывал хоть на чуть-чуть домой после учебы, а иногда и вовсе забирал меня на машине, даже если я не просил. А как мне нравилось тебя за руку держать, или что-то тебе дарить...ты сразу смущался, хмурился и что-то бормотал, мол “не надо, зачем..”. Но по глазам видел, как ты это любил. “... Да не злюсь я. Нет, нет…” А потом все как-то хмуро стало. Ссора. Ты пропадаешь на месяц или два. Потом возвращаешься. Ссора. Опять пропадаешь. Ни звонков. Ни попыток примирения. Что там. Ты меня даже с новым годом и днем рождения не поздравил. А я ведь гордый. Я не люблю в ножки кланится. Только разок другой попрошу извинения и все. Твои я всегда принимал. Почти. Иногда ссоры перерастали лишь в ссоры. Споры, крики. Отчаяние. Тогда я с ним и познакомился. Вообще, я с ним познакомился исключительно на почве ссор с тобой. Пошел выпить в бар, сел за стойку, а тут он рядом. Оказывается,с парнем расстался. Тот ему изменял два месяца. Разговорились. Так и познакомились. Я еще тогда решил, что у нас с тобой, все лучше даже, ты по крайней мере из-за своих принципов мне точно не изменяешь… наверное. И знаешь, после каждой ссоры, я шел к нему. Хотя даже не был уверен, что он меня поймет. А он почему-то понимал. И прощал. Казалось бы, за тебя. Когда я истерил, даже плакал. Он гладил меня по плечу своими бледными пальцами и качал головой: “да что ты убиваешься, потом все снова нормально будет. Вот вы всегда так, ссоритесь, потом миритесь...” Я верил ему. Ведь отчаянно хотелось, чтобы у нас с тобой все было по прежнему. “Не дело в том, что ты не понимаешь. А в том, что кто-то понять может. И по крайней мере, пытается. А ты лишь только придираешься и оскорбляешь”. Но лучше не становилось. Ты уже давно пристрастился меня обзывать или упрекать в чем-то. Прямо как большинство окружения, которое смотрело на меня уже после моих родителей и старшенького. А он просто был рядом. Все моменты, в которые ты решил не приходить. Сначала приходил. Праздники. События. Тяжелые моменты. Встречи. А затем вдруг просто начал создавать. Когда мне было тяжело. В какой-то момент, после наших ссор, он приехал ко мне в квартиру, вытащил у меня из объятий бутылку вина, отпил чуток и вручил полиэтиленовый пакет с водой. — Что это? — отстранено спросил я. — А ты что, совсем не видишь? Ослеп от горя? - Спросил он, еще раз отпивая из горла красноватую жидкость. Я смотрел. Смотрел в пакет, где ютились в беспокойном возбуждении малехинькие золотые рыбки, сверкая своими хвостами в желтом свете лампочки. Они кружились так быстро, что я не мог их пересчитать. — Это — твои исполненные желания. — Заявил он, кажется поняв, что если я так пялюсь на пакет, то явно где-то в астрале.— Одна рыбка исполняет желания. но ты так сильно хочешь исполнения, что я решил тебе принести целую горстку, на всякий. Я рассмеялся. Нервно и грустно. — И что нам теперь с ними делать прикажешь? У меня же аквариума нету! Жарить мы сейчас будем мои желания к черту! А потом есть. Он нахмурился. Почесал коротко стриженные волосы на боку. — Да, об этом я не подумал. Но нельзя так с желаниями, ты что. — Он постоял так с бутылкой в руке и сосредоточенным взглядом еще несколько мгновений. — Придумал. Вставай. С рыбками вставай! Идем. Он прошел в туалет, взяв меня, полупьяного, за руку. Наполнил раковину, а затем взял у меня из рук пакет и аккуратно развязал, выпуская рыжеватых рыб, как волосы моего старшего брата, на волю. — Вот тут и будут. Пока аквариум не купишь. Я стоял и таращился на это. Как дебил. А золотые рыбки мутили воду в старом кафеле, покрытом сеткой мелких трещин, мешались друг-другу и тычались носом в края, создавая еле уловимый “плеск-плеск”. А потом я засмеялся. Взял и рассмеялся за долгое время, открыто, чисто, по-настоящему. Он, стоя около меня, даже вздрогнул от неожиданности. Рыбки в моей раковине. Желания в моей раковине. Мы так долго простояли, смотря на них, пока он не дотронулся холодными пальцами до моей ладони и не сказал:”загадай одну”. Я тогда поднял взгляд с рыб на его карие теплые глаза. А потом приблизился, и аккуратно коснулся своими губами его. И замер. Потому что это было моим желанием. Наконец перестать удерживать тебя. “Поэтому не приезжай больше. У тебя и так дела. Важная работа. Люди. Я рад, честно. Просто… мы уж правда долго не могли друг-друга забыть.” Ты всегда такой большой серьезный,сосредоточенный, даже хмурый. Я с трудом всегда мог вызвать у тебя улыбку. Лишь насмешки, но разве это то, что я хотел? А он такой удивительный. Он вытаскивает меня из той ямы, где сидим только ты и я. И кажется, ему ничего больше от меня не надо. Знаешь, меня ругает мать. За то, что я не пытаюсь с тобой помирится а только ною. Да, родители еще о нем не знают. Все по сценарию: Несчастный ты. Безответственный я. Я пожимаю плечами. Пусть, пусть ругает. Зато сейчас я хочу делать что-нибудь, что снова хочется делать. Он читает мне стихи, не только те, что я люблю, но и свои, по вечерам, он не ревнует, когда я снова хочу вернуться к тебе, он понимает. И, когда я просыпаюсь пораньше, чтобы сделать ему кофе, обнаруживаю, что он уже делает его мне. Да, он не может забрать меня от универа, потому что у него нет машины. Но он придет к нему пешком, чтобы мне на автобусе добираться было теплее. “Здорово, что ты променял меня на какого-то парня, а потом обвиняешь меня. Надеюсь, когда ты успокоишься и будешь вести себя нормально, с тобой будет возможно разговаривать. Пока.” Я убираю телефон, и смотрю на него. Он забрался с ногами в постель, жует яблоко и запивает черничным чаем, щелкая пультом. Чувствуя на себя взгляд, поднимает глаза и склоняет голову в беззвучном вопросе. Утыкаюсь носом в его плечо. Хруст от яблока отдается в уши. — Скажи мне, почему я такой идиот, и все стремятся мне об этом напомнить? — Я тоже идиот, - небрежно бросает он, и чувствую, как он гладит меня по волосам. — Но это ничего, потому что я, идиот, тебя люблю, идиота, таким, какой ты есть, так что это не особо важно, понял? Я тихо улыбаюсь ему в плечо. И может быть, совсем не плохо, что меня не тронули вороны чернотой волос волос, гены не передали мне ту красоту, а лень кажется погробной Совсем не плохо, что ты меня больше не любишь, и я никогда не стану гордостью всей семьи по-настоящему. Но мне передают в руки чашку, укрывают пледом и предлагают фильм. Рыбки плещутся в маленьком аквариуме, по телевизору начинается какой-то фильм, а завтра опять на меня наорут, что я опоздал на пол пары. И времени думать об этом совсем не остается.