В мечту. Я (не) живу

Это утро определенно не было утром Миц. И она определенно зря пришла в мир «Мы (не) умрем». Вот и слушай потом всякие ПВМ. — Прости, — раз в десятый виновато повторила Тлирина. — Я не знаю, почему у меня это вырвалось. Прости… — Да что теперь поделать, — раз в десятый пробормотала Миц, ощущая уже смирение перед выкрутасами этого утра. — Вы когда-нибудь остановитесь? — мрачно поинтересовался Левк, крутя в ладонях плеер. На него никто не обратил внимания. Время в мире Вбирающих приближалось к шести часам утра. На склад скоро должны были прийти дежурные, чтобы набрать продуктов для завтрака. Несмотря на это, никто не думал уходить. Все пятеро, включая Тлирину, сидели на полу, и взгляды четверых Вбирающих смотрели либо вниз, либо куда-то в пространство. Наверняка они были в ступоре от того, что рассказала Миц, к тому же не исключено, что они ощущали неловкость от того, как именно она рассказала. Неосторожные слова Тлирины стали последней каплей, и Миц попросту взорвалась. На эмоциях раскрыла почти все: что она из другого мира, что этих миров множество, и она может путешествовать по ним с помощью ПВМ, как попала в мир Вбирающих и как сумела ускользнуть из него первый раз. Миц умолчала лишь о том, что все эти миры, кроме ее родного — миры произведений. Остатками здравого смысла понимала, что говорить о таком не стоит. Ее слушали молча, то ли пытаясь осознать сказанное, то ли боясь прерывать злую истерящую девчонку. Под конец, когда Миц выдохлась и замолчала, Тлирина подтвердила, что она говорила правду. И вот теперь Вбирающие сидели, переглядывались друг с другом и старательно избегали смотреть на девушку-человека. Миц и сама не очень стремилась встречаться с ними взглядами. Не хотелось чувствовать себя диковинным существом из другого мира, к тому же было стыдно за вспышку гнева. И почему она не сдержалась? Злость на Тлирину еще можно объяснить, но остальные ведь ни в чем не виноваты. — Простите, что кричала, — выдавила Миц. Она услышала легкий шорох, точно по полу кто-то полз. Руки коснулась узкая ладонь. Осторожно подняв взгляд, Миц увидела Тлирину. Та зашевелила культями ног, устраиваясь поудобнее. — Не переживай, — сказала она неловко, убирая руку. — Я понимаю, почему ты разозлилась. И я бы тоже разозлилась на твоем месте. — Все хорошо, — добавила со своего места Тирри, и воздух опять потеплел, словно озаряясь светом. — Все… все хорошо, — повторила девочка тише и замолчала. С непонятным выражением лица она смотрела в пол. Потерянным, но одновременно каким-то светлым. — Значит… ты из другого мира, — медленно произнес Ринк, словно пытаясь осознать то, что стоит за этими словами. Его растерянность и недоверие чуть ли не кололи кожу Миц: похоже, даже подтверждение Тлирины не могло заставить сразу принять невероятную правду. Миц кивнула. — Но зачем ты пришла сюда второй раз? — спросил Ринк. Он смотрел ей в глаза, хотя Миц чувствовала, что он хочет отвести взгляд в сторону. — Снова по случайности или уже с какой-то целью? Точно, она ведь умолчала и об этом. В недавней вспышке гнева Миц совсем забыла о том, что подвигло ее снова прийти в мир Вбирающих. — ПВМ сказал, что я найду здесь ответ на свой вопрос, — повторила она то, что не так давно говорила Тлирине. — Причем я его даже не задавала. «Зачем продолжать жить, если существует смерть?» Ринк озадаченно нахмурился: — Почему именно такой вопрос? — Не стоит это спрашивать, — произнесла Тлирина предостерегающе. Да, она ведь уже знала… Но было поздно: тяжелые воспоминания вновь закружили в водовороте тоски. Прежде чем опустить голову, Миц успела заметить, как Ринк с промелькнувшим пониманием на лице тоже отводит взгляд. А впрочем, пусть знают. Она и так рассказала слишком много, почему бы не рассказать еще? — Мой брат погиб, — сказала Миц. Слова с трудом выходили изо рта. — Случайной дурацкой смертью. С тех пор я не вижу смысла жить в таком мире, как мой. Или ваш. Если в них умереть так легко… зачем все наши старания? Наверное, ПВМ интерпретировал эти мысли по-своему. Последние слова упали в тишину, и Миц снова подняла голову. На нее опять избегали смотреть. Тлирина не двигалась, лишь плотно сжимала губы, и ее лицо выражало грусть и… понимание. Миц вдруг осознала, что они тоже могли потерять кого-то в таком мире, и на секунду ощутила нечто близкое к единству с ними. Тирри и Левк крепко держались за руки. Тирри дрожала, а ее брат часто дышал. Едва в глазах Миц запечатлелась эта картина, как Левк отпустил руку сестры и приобнял Тирри за плечи, а она, коротко вздохнув, прижалась к нему. Ринк тоже смотрел в пол, но в нем не чувствовалась серая и тяжелая подавленность остальных. Его лицо не выражало ни грусти, ни испуга, ни мрачности — в его глазах читалась… ярость. Желание что-то сказать. Даже не сказать — выкрикнуть, вскочив и разорвав порывистым движением гнетущую тишину. Его вид так поразил Миц, что она забыла о своей грусти. Недоуменно она смотрела на Ринка, пытаясь понять его реакцию и невольно ожидая мига, когда он рывком поднимется и что-то горячо выкрикнет. Но внезапно слова, разорвавшие тишину, были не от Ринка. — Миц, а твой мир… какой он? — негромко спросила Тирри. Миц, да и все остальные, удивленно взглянули на нее. — Такой же, как наш, или нет? Там есть Вбирающие? И… война? Последнее слово Тирри произнесла шепотом. В нем смешались страх и странная надежда. — Нет, — ответила Миц, не понимая, к чему клонит девочка. — То есть… ну, он цветной. Вбирающих нет. Войны есть, но они не такие… масштабные, как ваша. Стоп, Тирри, — вдруг поняла Миц, — ты же не?.. — Я… я знаю, что это нагло, но… — потупившись было, Тирри сделала глубокий вдох и выпалила: — Миц, ты можешь перенести нас в свой мир? От неожиданности Миц потеряла дар речи. И не только ее поразила просьба Тирри: лица других Вбирающих выражали примерно одинаковые чувства — изумление и непонимание. Под их взглядами Тирри сжалась, но на этот раз под ее смущением проглянула внезапная решимость. — Разве вы бы не хотели покинуть наш мир? — горячо произнесла она. — Уйти в тот, где нет охоты на Вбирающих и вообще Вбирающих? Не… — Тирри запнулась и тихо закончила: — Не прятаться постоянно? — И начать убивать ее мир? — негромко сказал Ринк. Тирри вздрогнула, как от удара. Поникла и словно потускнела. — Ох, я… я забыла, — прошептала она потерянно. — Миц, прости. Забудь. Рядом едва слышно вздохнула Тлирина. С грустью и горечью. — Вообще я могла бы… — вдруг услышала Миц свой голос. Она даже не сразу поняла, что слова доносятся из ее рта. Она не хотела говорить. Не хотела вмешиваться в сюжет и проблемы этого мира. У нее и собственных хватало. Но ей стало тепло от вновь вспыхнувшей надеждой Тирри. И от удивленных взглядов остальных, в которых едва-едва брезжила эта надежда. Во взглядах троих, во всяком случае. Не произнесший за все это время ни слова Левк все так же хмуро смотрел в пол. — То есть не то что могла бы, — поспешно исправилась Миц. Не хотелось рассказывать о своем мире, где она была вольна сотворить что угодно. А ведь если и переносить Вбирающих, то только туда. — Но… в разных мирах — разные законы природы. И вполне возможно, что в моем мире не может существовать Вбирающая болезнь. И тогда… тогда вы станете обычными людьми. Может, лишитесь сверхсил, но… не будете убивать планету. Черт, а не зря ли она все это говорит? Зачем вообще решила сказать? А если они захотят, чтобы Миц перетащила в свой мир весь лагерь? А если и всех Вбирающих?.. Черт. Черт, черт, черт. Они боялись поверить — она видела это по их лицам. Еще бы: любой человек тоже боялся бы, явись к нему существо из другого мира и предложи решить его главнейшую проблему. Но видно было, что они хотят поверить. Так трое Вбирающих и смотрели на Миц — с недоверием, смешанным с надеждой. — И вы ей верите? — вдруг спросил Левк. Остальные вздрогнули. Миц кольнуло то раздражение, что возникает у людей, которые говорят правду и которым при этом не верят. На лицах Тирри и Ринка мелькнула тень сомнения. Тлирина же произнесла: — Миц, ты не могла бы?.. Миц поняла. Поняла и ощутила знакомый страх. Мелькнула мысль отказаться смотреть в глаза Тлирины и притвориться, что соврала. Зачем ей вообще их спасать? Она никого из них толком не знает! Черт побери, они же просто персонажи ориджинала! Миц повернула голову, и мозг пронзил всевидящий, казалось, взгляд Тлирины. — Ты не лгала нам? — спросила Вбирающая ровным тоном. Даже слишком ровным, пожалуй. — Про все, что ты сказала насчет законов в разных мирах и то, что ты можешь перенести нас в свой мир? Это все — правда? — Да, — ответила Миц, дрожа. Ощущение душевной обнаженности уже не так пугало, но менее неприятным оно не стало. «Я пожалею об этом. Вот чувствую: я пожалею, что решила им помочь». — Она говорит правду, — с облегчением сказала Тлирина, отводя взгляд. Миц зажмурилась, стряхивая ощущение ее силы. «Наверняка пожалею». — Значит… — с робкой, но крепнущей с каждым словом радостью прошептала Тирри, — мы можем спастись? Мы действительно можем спастись? — Вы что, серьезно?! — вскинулся Левк. Он обвел друзей злым и непонимающим взглядом. — Мы даже не знаем ее! Она же человек! — Мы тоже люди! — Внезапно Тирри гневно развернулась к брату. В этот момент они оба были удивительно похожи. — Болеющие люди! Которые убивают своей болезнью мир! Разве ты не хочешь прекратить все это?! Войну, смерти, конец света?! Мы ждем лекарства, — тише проговорила Тирри, — но будет ли оно вообще? Что, если мир не доживет? Что, если не доживем мы? Пауза. Левк как будто боролся между желанием ответить сестре что-нибудь едкое и страхом ее обидеть. Тлирина обхватила себя руками, Ринк закрыл глаза и сжал кулаки. По обоим было понятно: они разделяют точку зрения Тирри. Миц ощущала себя в кино. Наверное, это и можно было назвать кино — учитывая то, что вся четверка и вообще лагерь принадлежали выдуманному миру. Вот только для его жителей этот мир был настоящим. — Я не совсем это имею в виду, — наконец ответил Левк — уже тише и спокойнее. Он смотрел на Тирри, но Миц ясно ощутила, что слова предназначены не только сестре. — Что, если она о чем-то умолчала? Как бы чистая правда и вся правда — не одно и то же. Что, если она не сказала про что-то важное? Что-то, что нам не понравится? — Умолчала. — Миц повернула ладонями лицо вздрогнувшей Тлирины к себе и заглянула в ее растерянные глаза. А зачем тянуть, если все равно до этого дойдет? — Да, я вам не рассказала все. Но остаток от «все» — мое личное. Ничего страшного, опасного или каких-то ловушек для вас я не утаиваю, а личное рассказывать не собираюсь. Так что нечего меня подозревать во всяких мегаковарных планах! — Пожалуйста, больше не делай так, — сказала Тлирина недовольно, убирая от лица руки Миц. — Я чувствую себя вещью, и мне это не нравится. Миц говорила правду, — добавила она, повернувшись к друзьям. — Если у вас есть еще вопросы, задавайте их, и я проверю ответы. «Спасибо, Тлирина», — мысленно буркнула Миц. Устроят ей сейчас допрос… Но вопросов не последовало. Пока что, во всяком случае. — Ну ладно, — после недолгого молчания произнес Левк. Правда, подозрительность в его голосе не особо уменьшилась. — Ринк, ты как, тоже одобряешь? Вот всю эту историю? — Я верю Тлирине, — ответил Ринк. Он посмотрел на подругу с каким-то непонятным выражением на лице, и та едва заметно улыбнулась ему. — История Миц действительно кажется невероятной и подозрительной. Прости уж, — сказал он Миц. — Но раз Тлирина говорит, что это правда, значит, так оно и есть. Да и… — едва слышный вздох, — Тирри права. Мир воюет и истребляет Вбирающих, и что-то не похоже, что ученые активно ищут лекарство. — Все с тобой понятно. — Левк устало махнул рукой. — Черт с вами. Пойду на кухню поем. — Ты же говорил, что коллективную еду нельзя трогать, — ехидно напомнила Миц. — Коллектив не помрет от убытка куска хлеба и немного масла. — Левк направился к холодильнику. — И вообще не твое дело. Ой, всякие ж хлеб и масло там, — притормозил он и повернулся к двери на кухню. Еще несколько секунд — и Левк скрылся за ней. Дверь резко и с громким стуком захлопнулась. Наступило неловкое молчание. — Я с ним поговорю, — наконец со вздохом произнес Ринк, вставая. — Постараюсь убедить хотя бы довериться Тлирине. Но к тебе, — добавил он, обращаясь к Миц, — у меня все-таки есть вопросы. Миц пожала плечами. Ну а что тут отвечать? Вопросы будут в любом случае. Ринк постоял еще несколько секунд, смотря на нее и словно желая сказать что-то еще. Потом снова вздохнул и направился к двери на кухню. На этот раз та закрылась аккуратнее и тише. Снова недолгое молчание. — Не сердись на них, Миц, — робко сказала Тирри. — Они опасаются, и это нормально. В конце концов… это такой шанс для всех нас. — Она слабо улыбнулась. — Они боятся, что он окажется ложным, и очень хотят верить в то, что этот шанс правдив. Мне так кажется. Но я тебе верю, — добавила Тирри, улыбнувшись увереннее, и Миц снова ощутила пахнувшее в лицо нежное тепло. — Вам с Тлириной. Я… я хочу верить, что мы можем спастись. — Я понимаю. Миц испытывала смешанные чувства. С одной стороны — действительно было бы легче молчать и не начинать играть в спасительницу мира. С другой… Жалко их все-таки. Ладно если авторша «Мы (не) умрем» задумала по сюжету спасение. А если нет? Тогда эти четверо ребят умрут. А так… так они могут навсегда избавиться от страха смерти. Их жизни не прервутся и не станут бессмысленными. — Но сколько бы вопросов ни было задано, — заговорила вдруг Тлирина, — все равно самый лучший способ проверить слова Миц — переместиться в ее мир. — Согласна, — грустно хмыкнула Тирри. — Лучше увидеть все своими глазами. — Миц… — помедлив, нерешительно произнесла Тлирина. — Миц, ты можешь?.. — Что? — не поняла сначала Миц. И услышала изумленный вздох Тирри: — Тлирина, ты что, хочешь?.. — Почему бы и нет? — Голос Тлирины подрагивал. — Это действительно самый лучший способ. Переместиться в мир Миц и увидеть все самой. Внезапно. Миц ошарашенно уставилась на Тлирину, пытаясь понять, шутит она или нет. Уберегая от своей способности, Вбирающая смотрела чуть выше глаз, на брови, и ее вид был абсолютно серьезен. — Может, сначала посоветоваться с мальчишками? — донеслось нерешительное предложение Тирри. — Или хотя бы сказать им?.. — Я знаю, что они ответят. — Тлирина сердито мотнула головой. — Левк откажется это обсуждать или снова будет подозревать Миц. Ринк начнет задавать ей вопросы, и даже если ответы полностью его устроят, он все равно не согласится отпустить в ее мир никого из нас. Он вызовется сам. Но не имеет значения, кто из нас попадет в другой мир, а раз так, зачем тянуть? Миц, ты согласна? Ты можешь показать мне свой мир? Миц не знала, что ответить. Такой просьбы она не ожидала. То есть ожидала, но… не так скоро? На складе вновь повисла тишина. Из-за кухонной двери доносились голоса Левка и Ринка. Наверное, если прислушаться, можно было разобрать, о чем они говорили, но Миц не было до них дела. Тлирина в ожидании смотрела на нее. С тревогой и надеждой. Да почему бы и нет? — Ладно, — сказала Миц. Сама подписалась на это, в конце концов. Никто не просил ее играть в спасительницу. — Я покажу тебе свой мир. Тлирина улыбнулась — одновременно радостно и напряженно. — Спасибо, — тихо произнесла она. — А можно и мне?! — вдруг выпалила Тирри. Миц растерялась вновь, но, к облегчению, за нее ответила Тлирина. — Думаю, не стоит, — мягко проговорила она. — Кто-то должен сказать Левку и Ринку, куда мы с Миц исчезли. Если они обнаружат пропажу нас трех, то сильно встревожатся. — Да… — помедлив, грустно сказала Тирри. — Я не подумала. Хорошо. Она разочарованно потупилась. — Что ж, Миц… — Тлирина снова повернулась к ней. — Что мне делать? Объяснения прошли быстро, ведь рассказывать особо было нечего. Миц достала из кармана ПВМ и протянула его Тлирине. Та завороженно коснулась края кончиками пальцев. — Он... гладкий, — удивленно пробормотала она, проводя по линиям и трещинам на поверхности перемещателя. — Да, вот... такой он, — неловко хмыкнула Миц. Краем глаза она увидела, что Тирри, вытянув шею, тоже с любопытством изучает ПВМ. — Держись за него. Он сказал, что переносимому существу нужен контакт и мое разрешение, так что... держись. И вдохни поглубже. Миц положила пальцы на голубые пятна, Тлирина ухватилась за края ПВМ. «Обнаружен дополнительный переносимый субъект. Требуется разрешение». — Разрешаю, — шепнула Миц. «Проводится оценка согласия переносимого субъекта. Согласие получено. Перемещение разрешено». Совсем неслышно, почти одними губами, Миц проговорила имя своего мира. Раз, два, три. Они понеслись сквозь синь и серебро других миров. *** Когда сознание вынырнуло из забытья, Миц чуть не зажмурилась от буйства цветов. Краски! После рыже-коричневого мира они ласкали глаза. Миц с Тлириной оказались в квартире, причем в чужой. Неудивительно, учитывая то, что место, где окажешься после телепортации, зависело от того, откуда телепортироваться. Советский ковер с черно-бежевыми узорами на стене, укрытый красной накидкой диван, зеленые обои в цветочек и разноцветные фарфоровые статуэтки за стеклянными дверцами шкафа. Сквозь не зашторенное окно бил яркий солнечный свет (желтый!), с улицы доносились приглушенные детские возгласы. Миц и Тлирина сидели на полу, держась за ПВМ. Тлирину мелко трясло, ее рот был приоткрыт, в распахнутых глазах застыл ужас. — Тлирина?.. — медленно произнесла Миц. Сначала она не ощутила тревоги. Просто смотрела на трясущуюся Вбирающую, и картинка никак не доходила до сознания. Пальцы Тлирины, стискивавшие ПВМ, разжались. Она упала на спину, как кукла, у которой обрезали ниточки. Невидяще смотря в потолок, Тлирина закрывала и раскрывала рот, словно рыба без воды. Сперва бесшумно, но затем из ее горла начали доноситься хрипы. — Тлирина! — Миц бросилась к ней, наконец-то осознав происходящее. В панике схватила ее за плечи, начала трясти. — Тлирина, что с тобой?! Тлирина не ответила. Лишь дергалась, тихими хрипами нарушая тишину квартиры. Нужно было что-то сделать, что-то немедленно сделать, металась в голове паническая мысль. Но что?! Что надо делать?! Что вообще происходит?! — Что с ней творится?! — в панике крикнула Миц ПВМ, сжав в руке так, что пальцы отозвались болью. — Что мне делать?! ПВМ промолчал — такие вопросы он не понимал. Но Миц вдруг — то ли от испуга, то ли вспомнив разговоры с перемещателем — осознала все сама. В разных мирах разные законы. В мире Миц, близком к реальности, люди существовали отдельно от планеты, в оридже «Мы (не) умрем» они были связаны и обменивались энергией. И Миц привела в свою вселенную существо, чей организм работает по другим правилам. В ее мире не может существовать Вбирающая болезнь. Но какие-то нарушения в организме Тлирины остались — возможно, преобразовавшись, но оставшись нарушениями. И они ее убивали. Миц понятия не имела, были ли эти молниеносно пронесшиеся размышления правдой, но факт оставался фактом: прямо сейчас перед ней, возможно, умирала Тлирина. Скованная ужасом, Миц смотрела на нее, хрипящую и бьющуюся на полу. Она даже забыла, что это созданный ею, Миц, мир, мир, где ее слово в самом буквальном смысле было законом. Просто смотрела, ощущая в голове леденящую пустоту. Лишь пальцы болели, по-прежнему сдавливая ПВМ. Движимая одной лишь мыслью, вмиг пронзившей голову, Миц метнулась к Тлирине. Схватила ее трясущиеся руки, со всей силы прижала их к ПВМ. Придавила пальцами голубые пятна, крикнула что есть сил: — «Мы (не) умрем»! Какими же порой долгими бывают три секунды… И снова они двое неслись сквозь синеву и холодный серебристый блеск.