Наяву

Двери турболифта закрылись с мягким шорохом, и Напрем устало облокотилась о поручень, провела ладонью вдоль виска. Не так уж и много было сегодня больных, но смена тянулась и тянулась, так и подмывало в очередной раз глянуть на табло часов: когда уже конец тоскливому сидению над отчётами? Дождалась. Теперь домой, проверить у Зиял уроки – и можно забраться под плед с новой книжкой. В репликатор только вчера внесли новые настройки, конфеты с ягодным суфле он выдаёт изумительные… Главное, чтобы Зиял не увлеклась ими чересчур. Хватило и прошлого раза, когда она, бедная, всю ночь чихала после двух порций острого хаспарата – а сыпь потом ещё неделю сводили. Надо будет глянуть, сколько конфет сегодня выдал репликатор. Если больше семи… что ж, для начала поговорить с Зиял, а если убеждение и здравый смысл не помогут, попросить Дуката поставить подпрограмму-ограничитель. Можно и самой, это не так уж трудно… с другой стороны, в кардассианскую технику лучше не лезть без особой нужды. Дукат обмолвился как-то, что даже безобидный репликатор может превратиться в оружие мощнее дисрапторной винтовки, если ввести нужный код. Шутка это была или нет, проверять вряд ли стоит. Нет предела кардассианскому воображению – жаль только, владельцы слишком часто используют его в агрессивных целях. А вот если бы наоборот – из дисраптора, скажем, сделать репликатор… и стрелять конфетами? Фыркнув, Напрем тряхнула головой. Что-то она сегодня и впрямь заработалась: мысли путаются, словно в полудрёме. Как придёт домой, надо выпить чаю из красных листьев. Здорово бодрит. Пол под ногами слегка вздрогнул. Уже приехали? Напрем сделала шажок вперёд, к дверям, и лампы погасли. Просторную кабину залила темнота: даже кнопки на панели не подсвечивались. Где-то под потолком должны были быть аварийные лампочки – но где, и почему они не загораются? И ровный, размеренный гул больше не доносился из-за стен. Снаружи было тихо. Совсем тихо. Напрем жадно глотнула воздуха, рука инстинктивно потянулась к шее – ослабить воротник. Да нет же, нет, здесь совсем не душно, и лифт не собирается никуда падать, не обязательно так стискивать поручень… Занемевшие пальцы медленно разжались, мурашки побежали от кончиков к запястью. Она вновь с силой сжала кулак, потом опять расслабила ладонь. Поднесла её ко рту – и едва ощутила кожей собственное дыхание. - Компьютер, - из горла вырвался неестественно высокий голос, так могла бы говорить десятилетняя девочка, - возобновить движение. Никакого ответа. Наверное, что-то с энергоснабжением. Сейчас всё починят, лифт пойдёт дальше, вверх, загорится свет. Всё хорошо. - Всё хорошо, - пробормотала Напрем, чувствуя, как к горлу подкатывает едкая горечь. В глаза словно брызнули жгучей приправой для хаспарата – ещё немножко, и она, главный врач здравпункта, разревётся, как девчонка, испугавшаяся темноты. А она ведь никогда темноты не боялась. Кроме одного случая… только не надо сейчас о нём. Обхватив себя руками под грудью, Напрем прикрыла глаза. Ей ничего не грозит, скоро она выйдет отсюда. Надо только немножко подождать, раз уж нет возможности связаться с кем-то снаружи… Нет возможности? С губ Напрем сорвался резкий смешок. Пальцы коснулись прохладного пластикового браслета на запястье, ощупью нашли гладкий сенсорный экран. Это ж надо было так перепугаться, даже про коммуникатор забыла. Семнадцать с лишним лет назад ей и впрямь было некому помочь… а сейчас будет легче. Экран мигнул синим огоньком, высвечивая нужные номера. Напрем помедлила, вглядываясь в мягкое свечение: каким-то образом дышать стало легче оттого, что она могла рассмотреть собственную ладонь. Рука дрогнула, ноготь царапнул уголок экрана. Со второй попытки Напрем ввела нужный код. Монотонный тонкий писк она слышала несколько секунд. Потом тёмную кабину наполнил гортанный низкий голос: - Напрем, я занят. Что-то срочное? - Нет, - тихо произнесла она. – Извини, что побеспокоила. Я просто хотела сказать, что, может, задержусь сегодня. Потому что мой турболифт застрял. - Застрял? – с недоумением повторил Дукат. – Где? - Где-то рядом с Променадом, - она нервно хихикнула. – Я почти до него доехала. Не знаешь, что случилось? Может, авария? - Мне не докладывали, - отозвался он. – Сейчас выясню. - Было бы очень неплохо. Опять этот смешок. Напрем вдохнула глубже, пытаясь овладеть собственным голосом: - Я к тому, что хотелось бы знать, сколько мне ещё тут сидеть. - Перезвоню. В динамике щёлкнуло: Дукат отключился. Она повела плечами, чувствуя, как ткань блузы липнет к взмокшей спине. Всё – вот теперь просто ждать. Дукат её не бросит. Он хотя бы свяжется с ней ещё раз, скажет, на что рассчитывать. Если он не слишком сильно занят, конечно. Может, у него совещание с Центральным Командованием – станет он прерываться, чтобы выяснить, отчего сломался турболифт? Огонёк на руке погас. Чтобы зажечь его снова, достаточно было коснуться экрана, но этого делать ей не хотелось: вдруг заряд кончится раньше, чем подоспеет помощь? И тогда уж она точно окажется совсем одна. Что бы вспомнить – светлое, ласковое… Хоть чем-то занять голову и не думать о ловушке, из которой нет выхода. А дома так весело было прятаться на тёмном чердаке и занавешивать все окна! Они с сестрёнкой забирались под колченогий стол и крепко прижимались друг к дружке, пока мама делала вид, что никак не может их найти. Дверь она не закрывала, и снизу, из кухни, доносился солоноватый запах бобовой каши… Крошка Лита варит кашу – Хватит всем ребятам нашим. И тебе, и мне, и Тесу, И тому, кто шёл из леса. А тебе, ложкоголовый, Вместо каши – дым бобовый! Напрем пробормотала считалку раз, другой. Когда им с Лисан за эти нехитрые стишки здорово попадало от матери: при слове «ложкоголовый» та всякий раз нервно вздрагивала и оглядывалась, нет ли за спиной солдата с гребнями на лице. Какие-то ещё были считалки. Вроде бы про девочку, которая забрела в тёмную чащу… Коммуникатор запищал, и Напрем спешно нажала кнопку. - В инженерном проблемы, цепь закоротило, - сообщил Дукат. – Обещали закончить ремонт не позже, чем через полчаса. - Спасибо, - она прижала холодную ладонь ко лбу. Полчаса… А сколько уже прошло? Пять минут, час? Дукат помолчал, негромко произнёс: - Тебе там, наверное, не слишком уютно? - Пустяки, - уверила она саму себя. – Справлюсь. - Ещё бы, - хмыкнул он. – Знаешь, я недавно был с инспекцией в шахтах – и по сравнению с ними… - Вот про шахты не надо, - огрызнулась она и тут же растерянно выдохнула: зачем было так... В голосе Дуката послышалась удивление: - Ты из-за той истории детской, что ли? Когда тебя на рудник забирали работать и ты боялась, что солнца больше не увидишь? - Мне вообще не стоило её рассказывать, - сухо бросила Напрем. – Извини. Я уже сказала – справлюсь. Из динамика донёсся чуть слышный не то вздох, не то шорох. Что-то легонько стукнуло. - Вот забавно, - задумчиво произнёс Дукат, - я ни разу в жизни не застревал в турболифте. Ты там одна? - Одна. - Было бы неплохо застрять вместе с тобой: мне ещё кучу рапортов утверждать, а то посидел бы в тишине… Напрем фыркнула: - Ты ведь сейчас не всерьёз? - Я серьёзен, как никогда в жизни, - возразил он. – Я бы первым делом снял броню: от неё уже плечи ноют. Потом я протянул бы руку – осторожно, медленно – и коснулся бы в темноте твоей тёплой кожи. Мои пальцы скользнули бы вниз, я ощутил бы, что это твоя щека. Мне было бы очень приятно ощущать её гладкость. Она смущённо выдохнула: - Я бы очень обрадовалась, если бы ты и вправду оказался здесь, со мной. - И я бы ощутил это, когда ты прижалась бы ко мне крепче и твоя ладонь накрыла бы мой шейный гребень, - заговорщически подхватил Дукат. – Я бы обнимал тебя крепко одной рукой… а вторая коснулась бы воротничка твоей блузки, отвернула его – твой пульс бился бы под кончиками моих пальцев быстро-быстро. Потом я наклонился бы к тебе… ближе, ближе… ты почувствовала бы моё дыхание на губах. Я поцеловал бы тебя легонько в уголок рта – и ты потянулась бы мне навстречу, а я отклонил бы голову назад. - Зачем? Напрем слишком живо представлялось всё, о чём он говорил. - Чтобы кое-кто показал мне свой нетерпеливый нрав, - Дукат мягко рассмеялся. – Ты привстанешь на цыпочки, закинешь руки мне на шею… потянешь за волосы на затылке. Это будет немножко больно, но очень приятно. И я поймаю твоё лицо в ладони, буду касаться губами твоих скул, твоих век, твоего подбородка. Я найду твои губы – они такие горячие, податливые… И ты ответишь мне. К щекам Напрем и впрямь прилил жар – словно жёсткие губы Дуката не в фантазии, а наяву прижимались к разгоряченной коже. - А ещё я снова отыщу твой шейный гребень, - тихонько сказала она. – Проведу вдоль него ребром ладони, сожму – сначала легонько, потом сильнее… - И я стяну с твоих плеч накидку – резко, рывком, чтоб она не мешала мне, - глухо произнёс Дукат. – Начну расстёгивать пуговицы на блузке, заберусь под неё рукой – ты вздрогнешь, сначала от ощущения прохладной кожи. Потом ты будешь вздрагивать уже от желания, от нетерпения, уткнёшься лицом мне в грудь, пытаясь сдержать вскрики – но не сможешь, я всё услышу, и я не смогу удержаться от того, чтобы прихватить зубами кожу у тебя на плече… притиснуть тебя к стене, вжаться бёдрами в пах, провести ладонью по животу, ниже… и ты будешь всхлипывать, стонать, ты забудешь свою эту баджорскую сдержанность, потому что тебе хорошо со мной, потому что я ко всем херам взорву эту станцию, лишь бы тебе было хорошо, Напрем, моя упрямая, моя бессовестная… Хриплый вздох, а может, стон, сорвался с её губ – она сама не поняла. Дукат говорил быстро, сорвано, словно в горячке – и ей хотелось больше, и больше, и… И свет зажегся. Негромко загудев, турболифт поехал вверх. - Мне доложили, что все повреждения устранены, - весело сказал Дукат. – Ты больше не в плену? - Нет, - выдохнула она, спешно одёргивая блузку, поправляя пояс брюк. Мелодичный голос объявил: «Променад». - Прекрасно. Значит, я могу вернуться к моим рапортам. - Дукат! – выпалила она и тут же испуганно огляделась: вдруг кого-то из прохожих насторожила неприкрытая ярость, с которой было произнесено имя префекта Баджора. - Хорошего вечера, - беззаботно отозвался он. И выключил связь. Напрем как раз вышла к перекрёстку. Несколько секунд она постояла возле аптеки Ваатрика. Коридор направо заворачивал в сторону жилых кают. Тряхнув головой, она зашагала прямо – к комцентру. Рапорты там у него или не рапорты – гал Дукат за всё ответит.