***
Проснулся я лишь когда медсестра вошла в палату, гремя больничной тележкой по полу. Я, видимо, проспал всю ночь, так что сразу ухватился взглядом за Билла, которому девушка меняла капельницу и вводила какой-то раствор через катетер. На мой вопросительный взгляд она ответила сочувствующей улыбкой. — Это морфин. Он помогает вашему брату справиться с болью. Я лишь сонно на это кивнул, погладив Билла по голове, и ненадолго оставил его наедине с медсестрой, чтобы сходить в туалет и что-нибудь взять перекусить на завтрак. Уходить из больницы — не входило в мои планы, и я собирался провести в ней столько времени, сколько понадобится. Выполнив все свои неотложные дела, я вернулся к брату с бумажным стаканом кофе, сэндвичем из автомата и надеждой на изменения. Изменений, увы, никаких не было. Билл лежал бледный, выглядел всё таким же уставшим, как и ночью, и я вновь робко потрогал его, успокоившись, когда нащупал тёплую кожу. Меня не покидало ощущение, что вместо моего брата на больничной койке лежала восковая кукла, настолько я не был готов к такому повороту событий. Мне оставалось лишь позавтракать в полной тишине, а потом продолжать ждать, когда хоть что-то изменится… Мою полудрёму прервал звонок мобильника. Я на автомате взял свой телефон, но даже после того, как я поднёс его к уху, звонить он не перестал. Оказалось, то звонил мобильный Билла, и я схватил трубку со стула, где ещё лежала его аккуратно сложенная одежда. — Алло, ну что, как ты провёл вечер? — на том конце провода меня встретил весёлый голос Леонарда, и я тяжело вздохнул, понимая, что не отверчусь. — Это Том. Билл не может говорить. — Ты звучишь странно. Что-то случилось? — он тут же поменялся в голосе и, как мне показалось, даже сглотнул. — Том?! Я не знал, что ему ответить. Не мог сосредоточиться, постоянно отвлекаясь на неподвижного брата. Но сказать что-то ведь надо было, да и Леонард был очень добр к нам, а с Биллом сдружился ещё больше, чем со мной. Кто я такой, чтоб скрывать от него правду? — Мы в больнице. Билл вчера отравился на вечеринке, и теперь он лежит тут… в коме он, в общем. Леонард не нашёлся, что ответить на это, протянув лишь какое-то удивлённое «о-о-о». — Можно я приеду? Хочу его увидеть. — Конечно, Лео, приезжай. Он будет рад, что ты решил навестить его, — я и сам приободрился от своей фразы, а Леонард так вообще хмыкнул в трубку. — Ну, раз так, тогда я немедленно выезжаю, ты только скажи точнее, где вы находитесь. Вскоре Лео уже приехал и ворвался в палату с каким-то пакетом, быстро усевшись рядом со мной. — Привет. Скучаешь? — он указал на раскрытый глянцевый журнал возле кровати, и я кивнул. — Рад видеть. Да, только что дочитал. Надо же чем-то себя занять, пока Биллу снятся красивые сны, — я улыбнулся парню, а потом заинтересовался его пакетом, — а ты что принёс? Леонард словно ждал этого вопроса, тут же начав демонстрировать принесённое. — Тут всё необходимое для тебя и для Билла. Ты же, я так понял, здесь всю ночь провёл, и не уедешь до понедельника, поэтому я взял кассеты с интересными фильмами, посмотришь. Книгу свою принёс, я знаю, что ты любишь читать, да и я обещал одну подарить, так что, вот. Ну и тут различные фрукты, апельсины, виноград, чтобы ты мог перекусить нормальной пищей, а то ведь ничего не будешь есть, чтоб не отходить от брата. Я лишь улыбнулся, поблагодарив друга за такую заботу. Действительно, я схватил первый попавшийся сэндвич и поспешил быстрее вернуться в палату, так что точно уже не стал бы повторять эту вылазку. Леонард вручил мне видеокассеты, и я с интересом стал рассматривать коробки. — Они взяты напрокат, если интересно, надо будет потом вернуть. Я вообще дома видика не держу, только вечно выключенный телевизор. — Выключенный? — оторвался от изучения фильма «Птичка на проводе», с неменьшим интересом уставившись на друга. — Ну да, я не смотрю телек. Радио — да, но новости по телевизору — это полнейший бред, абсолютное выгораживание властей. Враньё на вранье. — А, ну точно. Билл говорил, что ты очень аполитичен, — я заулыбался, на что Леонард ответил смешком, вдобавок пихнув меня в плечо. Но он быстро успокоился, добравшись, наконец, мыслями до Билла. — Что с ним такое-то? Ты говорил, что отравился, но разве от такого впадают в кому? Я пожал плечами, отложив все гостинцы. — Говорят, это не еда. Что-то вроде сильнейшего наркотика. Передозировка. Готов поклясться богом, Леонард смотрел на меня точно так же, как я смотрел на обвинявшего Билла в наркозависимости детектива. — Передозировка? — он нахмурился, переспросив, и я кивнул. — Да ну, не может быть, Билл ведь не принимает! — И я так сказал им. Но ведь он и правда принял какой-то препарат, который никто даже не видел никогда. И теперь вот… отдыхает. Но он поправится. Они перельют ему кровь, он больше не будет страдать, и его выведут из комы. Он ещё успеет оклематься до поездки в Лос-Анджелес! Я подбадривал сам себя и верил в то, что говорил. Погибшие не были жертвами именно этого вещества, так что шанс действительно был. Оставалось лишь воспользоваться им, но теперь всё лежало на плечах врачей. Леонард рассматривал спящего Билла, кажется, как и я не в силах понять произошедшее. Мы так и продолжали сидеть, пока в палату не вошел врач, который переставил капельницу, повесив на неё пакет с кровью. Он приставил интерна следить за показателями и записывать все изменения, а потом удалился. Молодой пацан, немногим младше нас, самоотверженно уставился на приборы, а мы решили скоротать немного времени, сыграв в покер, но уже минут через десять увлекательнейшей игры практически в полной тишине, интерн подскочил с места и заметался по палате, а после практически выдернул капельницу из катетера и побежал за дверь. Первое, что я увидел — сереющий Билл. На его шее выступили темные пятна, да и лицо вдруг стало ужасающего цвета, покрывшись неравномерным серым оттенком. Пока я в ужасе наблюдал за изменениями, вошёл врач, а за ним — ещё трое. Нас с Леонардом вытолкали в коридор, где меня охватила паника. Я безрезультатно рвался внутрь, всякий раз напарываясь на закрытую на замок дверь, и всё, что мог теперь делать — наблюдать через стекло палаты за происходящим. Сразу несколько людей в белых халатах столпились вокруг лежащего Билла и то и дело что-то ему вкалывали, после этого переводя взгляды на экран монитора. Один из них, как оказалось — девушка, вскоре вышла из палаты и направилась ко мне. — Вы ведь родственник, да? — она смотрела с такой грустью, что я замер на месте, — его организм отторгает чужую кровь, мы пока не очень понимаем, чем это вызвано, но ему остаётся вернуться на обезболивающее, а нам — ждать, когда неизвестное вещество выйдет естественным путём из его организма. Надежда на спасение медленно угасала, и я схватился за голову, стиснув зубы до боли. Почему именно Билл? Каким боком в это всё вписался он? Почему нет больше пострадавших, если он был со всеми? Я был на грани срыва. Осел на пол посреди коридора, закрыл лицо руками и, не в силах сдерживаться, взвыл от безысходности. Я находился так близко к брату, но так далеко от него одновременно, и я не был рядом, когда понадобился ему. Ведь этого могло не произойти, точно могло, будь я там вместе с ним. — Том, вставай, — рука друга опустилась на моё плечо, и я вышел из состояния самобичевания. — Пошли к Биллу. Он помог подняться, и мы вновь вернулись к кровати, на которой теперь лежал братец с неестественным цветом кожи. Леонард стоял рядом со мной, хмурясь и злясь, а потом резко развернулся ко мне. — Какие же сволочи! Как они могут так поступать с нами? Настоящие убийцы, мрази поганые! Я не совсем понимал, о чем он, но Лео продолжал. — Сраный мэр, ведь это он покрывает наркодиллеров, которые заполонили город! Полиция крышует преступников, а страдают обычные люди! Они подсаживают горожан на наркотики, ты понимаешь это? Таких, как Билл, как мы с тобой, пытаются сделать зависимыми и беспомощными! Я, наконец, понял. Только теперь, когда мой брат лежал тут, полагаясь лишь на свои силы, я осознал всю продажность властей, всю их корысть и наплевательское отношение к гражданам. Какое им дело до здоровья жителей, если на кону деньги? И ведь я всего месяц назад слышал, как мэр купил себе второй дом. Возмущался тогда, но выступать не смел — это ведь его деньги, его зарплата. Да только мог ли он так быстро заработать себе официально на целый дом? Мог ли честным трудом получить эти деньги? Я вспомнил всех, кто писал в студию, кто просил о помощи меня и моих коллег, просил дать огласку этой проблеме. Я был слеп и глуп, раз за разом, звонок за звонком закрывая на эти истории глаза, забивая на чужие проблемы, на порушенные судьбы. И теперь рушилась судьба моего брата, а мне оставалось лишь ждать, надеяться и ждать, что его пронесёт. — Лео, — я повернулся к шатену, полный решительности. — Что? — Надо найти виновных и рассказать людям правду о том, что творится в нашем городе. Я не могу просто смотреть на Билла, я хочу, чтобы такое не постигло больше никого. И я нуждаюсь в твоей помощи, в твоих умениях и знаниях. — Всё, что угодно, Том. Ради Билла я готов идти до конца.Борьба
4 сентября 2016 г. в 18:18
По пути в больницу голова не соображала вообще. Всё вокруг казалось дешёвым кинофильмом, какой-то малобюджетной картиной, где трагедия притянута за уши.
Почему в реанимации?
Как такое могло произойти?
Еще в детстве мы с Биллом поняли, что мы не обычные родственники, что между нами есть нечто большее. Словно мы — это один человек. Мы чувствовали друг друга, быстро заряжались эмоциями друг друга, и я могу с уверенностью заявить, что связь близнецов — это не пустой звук.
Но где, мать её, эта связь была сегодня? Почему я вообще ничего не почувствовал?
Пустая ночная дорога сменилась хорошо освещённой территорией городской больницы святого Альфонса, и я наспех припарковался возле главного входа. Стеклянное лечебное заведение в столь поздний час встретило меня холодным светом перед дверьми, а после впустило внутрь.
— Пожалуйста, помогите! — сбиваясь с ног, словно я сам был близок к реанимации, подхватив свою же панику и возведя её в абсолют, подбежал к стойке регистрации, где меня и поприветствовала молодая девушка-интерн. — Мой брат, Билл Каулитц, он в реанимации! Мне только сообщили! Скажите, что я могу пройти! Скажите, что с ним! — Девушку напор и паника никак не захватили, она лишь молча пробила по компьютеру данные о моём брате и сообщила всю известную ей информацию.
— Отделение реанимации находится на третьем этаже. Подниметесь на лифте. Ваш брат лежит в 322 палате, полчаса назад закончилась операция, состояние стабильно тяжелое.
Кажется, я не задержался больше около неё. Пулей помчался к лифту и, поднявшись на третий этаж, вмиг нашёл нужную палату. Прямо перед ней ноги вдруг перестали меня нести, и я с замиранием сердца открыл дверь.
«Пип-пип-пип-пип-пип» — встретил меня пульсоксиметр стандартной мелодией, словно из фильмов. Билл лежал там, с подключенными к нему датчиками, увешанный трубками, словно ему это всё было нужно. Но я, пересилив первую волну паники и страха, подошёл ближе, рассмотрев, наконец, его лучше.
Я боялся, что это была авария, либо же серьезная драка, но никаких внешних признаков насилия не нашёл. Не нашёл и на теле никаких синяков или переломов, осторожно приподняв тонкое больничное одеяло. Я был уверен, точно уверен на сто процентов, что в реанимацию не попадают просто так, что случаи, которые приводят к таким палатам — исключительные. Но Билл выглядел нормально. Он спал, и я не посмел потревожить его, ведь всё, что отличало его от обычного Билла — немного бледный цвет кожи.
— Вы Томас, верно? — дверь открылась слишком неожиданно, поэтому я даже вздрогнул, когда голос прервал тишину этой комнаты.
Опустив покрывало, которое так мешало мне разглядеть хоть какие-нибудь повреждения брата, развернулся к мужчине в белом и кивнул. Тот подошел к кровати с другой стороны и опустил в ящик историю болезни моего близнеца.
— Что случилось? — молчать смысла не было, тем более, что я так и не нашёл причину пребывания здесь Билла.
— Он в крайне тяжелом состоянии, мистер Каулитц. Я Чарльз Боулт, его лечащий врач, — он протянул мне руку над братом, и я крепко её пожал.
— Почему он тут? Он спит?
— Он в коме. Томас, у вашего брата сильнейшая интоксикация, нам пришлось промывать его желудок, но мы никак не можем понять, какое вещество вызвало такие серьёзные повреждения.
Это всё было настолько не похоже на правду, что я лишь улыбнулся, дотронувшись до руки врача.
— Но вы же его спасёте, да? — я и сам не понимал, что теперь делать. Мой брат в коме, а я стою в шаге от него, не в силах что-либо сделать!
— Доктор Боулт? — молодая медсестра робко заглянула в палату, и мужчина тут же перевел на неё своё внимание.
— Они пришли?
— Да, ждут в Вашем кабинете.
Меня попросили пройти за медсестрой, пока врач осматривал Билла и списывал с приборов показатели, но я запротестовал. Покидать брата сейчас, когда он нуждается во мне, хотя бы ментально — на это должна быть очень веская причина. Увы, очень скоро я узнал в чём дело.
В кабинете доктора находились люди в форме.
— Томас Каулитц? — самый непохожий из всех на полицейского, первым заговорил. — Я детектив Доусен.
Зачем Биллу мог понадобиться детектив — для меня было загадкой, и я уставился на мужчину, не в силах переварить полученную информацию. Я порядком устал за день и не рассчитывал на такой внезапный поворот событий, так что вряд ли выглядел лучше брата.
— Как давно ваш брат принимает? — он сел напротив, стоило мне опуститься на стул, и тут же поверг в шок своим вопросом.
— Я… Я не понимаю. Вы о чём?
— Ваш брат в больнице из-за отравления. Скорее всего, это интоксикация наркотическими веществами, но опознать наркотик, который врачи выводили из крови вашего брата, никто так и не смог. Что употреблял ваш брат?
Я даже издал нервный смешок, растянув губы в самой своей недружественной улыбке перед этим человеком с острым носом и холодным взглядом. Он сверлил меня им, прожигал насквозь, и, богом клянусь, я сдался бы, будь мне что скрывать.
— Билл не употребляет! — я выпалил в лицо неприятному мужчине, на что он победно окинул меня взглядом, будто и ждал этого ответа.
— Но в крови нашли следы канабиса.
Тут мне и стало плохо. В штате запрещены были все виды наркотиков, но большая часть горожан пренебрегала этим запретом, равно как и мы. Но меня моментально бросило в жар от такого заявления.
— Да, мы иногда балуемся травкой, — пытаясь оправдаться, я только больше себя дискредитировал, — но от марихуаны не погибают, она безвредна, вы знаете, она даже легализована во многих штатах!
— Что ещё вы принимаете? — он был крайне спокоен, игнорируя мою оправдательную тираду и записывая что-то в свой блокнот.
— Да не принимаем мы! — выпалил я, повысив голос, на что детектив тут же вскочил с места и навис надо мной.
— Твой брат, блять, на волосок от смерти, а ты врёшь в глаза, что он не пробовал наркотики, хотя только что сам мне рассказал про марихуану?
Детектив зло смотрел на меня, презирая за одно только существование, но я пугался не долго. Мой брат в беде, и я обязан ему помочь.
— Вы можете взять тест на наркотик у меня и убедиться, что я чист. Я знаю Билла и знаю, что он не пробовал даже экстази.
Минутное молчание, в которое погрузились обитатели комнаты, давило на меня и на моё и так угнетённое сознание, так что я попытался встать со стула, наивно предположив, что допрос окончен, но стоявший позади мистер полицейский удобно усадил меня обратно. Теперь же в дело вступил самый старший, видимо, умудрённый опытом, с небольшой сединой мужчина.
— Расскажите, чем сегодня занимался ваш брат с самого утра и до последнего момента.
Я устало потер глаза, а затем принялся вспоминать события прошедшего дня.
— Мы встали в одиннадцать или что-то вроде того, позавтракали, и Билл попросил меня одолжить ему машину, чтоб он съездил за продуктами на неделю в гипермаркет на окраине города… Я отдал ему пикап, а потом… А, вспомнил. Билл записался в парикмахерскую на два часа или три, потому что вечером у него была вечеринка в честь окончания сериала, по тв сегодня показали последнюю серию, он и готовился к этому.
— Вы были с ним?
— Днём? Нет, я уехал на работу в два, с пяти до семи у меня был эфир, а потом я его уже не застал, когда вернулся домой. И поехал пить с друзьями.
— Вы сегодня пили?
— Я не пил, я ждал звонка от Билла, он попросил его забрать, потому что он хотел выпить, а таксистам не доверяет, да и мне не сложно было. Почему вы спрашиваете обо мне? Что с моим братом?
— Мы получили вызов о пострадавшем в клубе сегодня в полночь, и час назад закончили проверку всего ассортимента, который предлагался в этом заведении, но ничего из проверенного не содержало тот компонент, который нашли в большом количестве в организме вашего брата.
— Вы можете мне уже сказать, что это был за «компонент»? — эта ситуация подбешивала, и мне хотелось вернуться к брату в палату, но люди почему-то упорно продолжали меня держать от него на расстоянии.
— Химики разбираются. Томас, вы должны знать, что в крови погибших было найдено похожее вещество, поэтому сообщите абсолютно обо всём, что знаете, чтобы врачи смогли помочь Биллу, а мы смогли разобраться с этой проблемой.
— Погибших? — я уставился на мужчин, не понимая, о каких погибших они говорят.
— В городе ходит новый наркотик, который не опознан системой и губит людей.
— Почему вы называете это наркотиком? Это ведь яд, разве нет?
— Технически, это наркотическое вещество, которое с первого применения вызывает привыкание.
Я лишь угрюмо хмыкнул, отводя взгляд в сторону. Но как? Как я мог не уследить за братом? Почему эта участь настигла именно его?
— Я дам вам любую информацию, только спасите его, ладно? Найдите тех, кто это сделал, умоляю. Я знаю, что Билл не принял бы сам ничего неизвестного, и наркотиков он избегает, значит, его заставили это сделать. Или сделали за него.
— Мы будем вести это расследование, но спасибо вам за предоставленную информацию, она поможет нам найти виновных.
Я распрощался с полицейскими и детективом и отправился обратно в 322 палату, где меня ждал мой любимый брат. За время моего отсутствия ничего не изменилось, и он всё так же продолжал лежать под одеялом, из-под которого тянулись провода датчиков, всё так же… спал. Нет, я просто не мог поверить, что он в коме. Почему? С чего вдруг? Казалось, что вот-вот он откроет глаза, откашляется, пожалуется на боль в голове от сильного похмелья, а я дам ему таблетку, и он будет как новенький!
— Билли, — я присел на край кровати, взяв его тёплую руку в свои ладони и поднеся к щеке. — Братик, я пришёл. Ну и дел ты натворил без меня, да? Глупенький мой, нашёл же какую-то бяку, которая привела тебя сюда. Ну, ничего, ты поправишься. Будешь первым, кому это удалось. У них не было меня, вот они и… Но не ты. Ты держись давай. Ты ведь целёхонький, ни одной царапины на теле, чего бы тебе быть в коме, а то, что там какая-то гадость внутри, так ты от неё избавишься, я верю. Выгонишь ты эту бяку, она у тебя не приживётся.
Я приложил его ладонь к лицу и провёл ею по щеке, с болью в сердце отмечая, что ни один мускул у Билла не дёргается. Это не был сон, которым я так себя тешил, отказываясь принимать сказанное другими за правду. Старался не верить, но брат лежал неподвижно, пугая своим видом всё больше. Я вглядывался в его лицо достаточно долго, чтоб заметить, как с кожи пропал румянец, как синяки под глазами стали заметнее, да и его сердцебиение не так отчётливо слышно, когда прикладываешься к груди. Я сидел рядом всю ночь, не отпуская его, не упуская из виду, но Билл так и не откликнулся, так и не сделал никакого даже малейшего движения, и я заснул.