Работа над ошибками

- Хватит пустой болтовни! Звони! – скомандовал Прозоров. - Всем оставаться на своих местах! – резко прозвучало с порога.        На дальнейшие события Ума смотрела как через мутное стекло. Перед глазами всё поплыло, мир потерял какие-либо очертания, сил не осталось даже, чтобы выдохнуть. И только как сквозь туман она услышала отчаянный крик: «Олеська!».        Аккуратно, стараясь не причинить никакой боли, Борис освободил её ноги и руки от верёвок, которые изрядно потрепали нежную кожу на запястьях, и незамедлительно привлёк девушку к себе. Осторожно проведя большим пальцем по её нижней губе, он стёр остатки крови, что сочилась из ранки. - Как ты меня напугала! – едва слышно прошептал Тарасов. - Прости, - в тон ответила она.        Заставив его наклониться, Леся с необходимостью впилась в любимые губы – с этим прикосновением всё осталось позади. Теперь стало легче. Он рядом, а, значит, ей нечего больше бояться. И чтобы не говорил там Прозоров, Борису верить она не перестала. Не смотря на то, что Тарасов несколько смягчил поцелуй, она всё-таки едва слышно застонала, когда он переместил свою ладонь ей на щёку. Кожа по-прежнему горела ярым огнём, доставляя не самые приятные ощущения девушке. - Больно? – тут же оторвался от неё он. - Немножко. - Олесь, он тебя бил?!        Только сейчас мужчина обратил внимание на красноту. От мысли, что это – дело рук Прозорова, глаза тут же наполнились кровью. - Борь, - начала Леся, но он её перебил: - Посиди здесь.        Не дожидаясь ответа, Тарасов покинул дом. На улице, лицом к стене стояли двое похитителей. Развернув бывшего финансового директора к себе, Борис со всей силой дал ему между глаз. Скорчившись от боли, мужчина покрывал бывшего начальника трёхэтажным матом. - Никто не учил, что девушек нельзя обижать?! – очередной удар пришёл под дых. - Борис Андреевич! – начал подполковник, но, увидев его грозный взгляд, предпочёл покинуть двор. - Я засужу тебя!        Притянув Андрея к себе за пиджак, Тарасов последний раз ударил его в пах и отбросил на землю, словно ненужную вещь. - Девушке нужно будет приехать завтра в полицию и написать заявление, - вкрадчиво начал опер. - Передадите? - Конечно.        Стараясь больше не смотреть на Прозорова, он вернулся в дом и увидел Олесю, сидящую на полу. Вокруг неё лежали какие-то фотографии. Только сейчас, приглядевшись, Борис заметил на них себя и Лену. - Поверила? – грустно усмехнулся он, опускаясь рядом с девушкой. - Оказывается, я многое не знаю… - Ты знаешь всё, - уверенно заявил Борис. - А это? – спросила Ума, беря в руки две разных фокарточки – они очень правдоподобны… - Я действительно как-то съездил с Леной в больницу. Но это было, кажется, осенью, когда ты ещё была в Геленджике. - А ювелирный? – робко поинтересовалась она. - Поехали домой, - мягко улыбнулся мужчина, уходя от ответа.        Этот вопрос так и повис в воздухе. Тарасов не спешил на него отвечать, а девушке была элементарно не до выяснения отношений – слишком плохое состояние, чтобы разбираться в этом «треугольнике».        Подхватив Олесю на руки, Борис донёс её до машины. Посадив девушку на заднее сидение, он уже собирался закрыть дверь, как услышал тихое: - Нет. Пожалуйста. Посиди со мной.        Включив габаритные огни и заведя двигатель, мужчина перебрался к Умановой. Не медля, она уткнулась носом ему в грудь. Последние несколько часов дались ей с огромным трудом: чувствуя, что силы покидают тело, она, тем не менее, старалась не показывать это Прозорову. Смотрела ему прямо в глаза, не боясь попасть под горячую руку. Олесю пугало только одно: он мог потянуться к телефону и набрать номер Михаила. Третий раз стал бы для отца последним. Мысли о здоровье родного человека, о том, что любимый папа не должен волноваться, о том, что лучше ей принять удары на себя, чем подставить под них его – вот что помогало ей держаться всё это время. Сейчас же, находясь рядом с Борисом, понимая, что всё закончилось, Ума уже не могла сдерживать эмоции. Одна слезинка за другой стали скатываться с её карих глаз. Струна, натянутая до предела, в конечном итоге, порвалась.        Почувствовав, как девушка вздрогнула, мужчина ещё сильнее прижал её к себе. Нет слов, чтобы описать то, что он сейчас чувствовал. Огромный груз свалился с плеч, как только он увидел её живой и относительно невредимой. Кровь застыла в жилах, когда он услышал голос Муры по телефону, когда прозвучало слово: «Не встретила». Он испугался так, как никогда в жизни ничего не боялся. Сразу же почувствовал себя песчинкой в огромном мире, город стал невероятно больших размеров. Одному Богу известно, что бы с ним происходило, если бы Пригов не помог в поисках. А если бы он потерял свою девочку? Если бы не успел? Она – самое дорогое, что у него есть. Без неё жизнь вообще теряет всякий смысл. Какой резон жить в мире, в котором нет её улыбки, нет её смеха, нет её голоса, нет её глаз, не её изящных рук, притягательных губ? На секунду представив такую картину, мужчина почувствовал противный холод, что прошёл по спине. Нет. Ни кому её не отдаст. Тем более, вечности. - Никогда так больше не делай, - тихо попросил он. - Борь, я… - Не надо. - Больше никогда.        Она чувствовала биение его сердца. Кажется, вот-вот оно разорвёт грудную клетку и вылетит наружу. Опустив свою ладошку на то место, где находился жизненно важный орган, девушка успокаивала и себя, и его. Рядом. Близко. Внеопасности. - Я люблю тебя, - едва слышно прошептала она. - А я тебя.        Прижавшись к мужчине, Олеся устало прикрыла глаза. Хотелось его тепла. Ни жгучей страсти, ни ласковых слов, ни трепетных прикосновения. Просто тепла. Просто знать, что он есть. И Борис всё понял. Уткнулся носом в её тёмную макушку, пододвинул ещё ближе к себе и создал такой необходимый ей сейчас щит, надёжно уберегающий от всего внешнего мира. Рядом с ним маленький котёнок, который ещё пару часов назад пытался казаться диким тигром.        Неизвестно, как долго они просидели в таком положении. Было слишком уютно, чтобы выбираться из объятий друг друга. За окном автомобиля была ещё не просветная тьма. Снежинки, одна за другой, устилали землю пуховым одеялом. Мерный гул работающего двигателя не столько убаюкивал, сколько отлично успокаивал, приводя мысли двух людей в хоть какой-то порядок.        Заехав на территорию особняка Умановых, Борис остановил машину у самого входа. Стараясь не разбудить Олесю, заснувшую по дороге, мужчина взял её на руки. В дверях переминались с ноги на ногу старушка Вера, Мура и Кот. Они все ждали подробностей и уже хотели задать вслух все свои накопившиеся вопросы, однако завидев спящую девушку, решили отложить их на потом.        Отнеся Уму в комнату, Тарасов спустился вниз. Не смотря на то, что за кухонным столом сидели трое человек, никто из них не стал нарушать царившую тишину. Рядом с тётей Верой стоял флакон с какими-то каплями, судя по всему, успокоительное, и упаковка «Валидола». Кот крепко сжимал руку заплаканной жены, возле которой валялась целая куча салфеток. Налив себе кофе, Борис жадно сделал глоток. - Выдохните! Всё уже закончилось! – с улыбкой произнёс он. Однако чего ему стоил такой оптимистичный вид? - Слава Богу… - выдохнул Ионов, подходя к одному из шкафов и доставая оттуда бутылку коньяка. - Кот! – покачала головой Мура. - Жень, прости. Сил у меня больше нет. - Борь, как Лесенька? – поинтересовалась Вера. - Всё хорошо. Уже всё хорошо. Её бы покормить, да только будить не хочется. - Дай ей поспать, девочка вымоталась очень сильно, - кивнула женщина. - Как ты её нашёл? – спросил Васька. - Знакомый из ФСБ помог. Отследили по номеру машины. - А что с Прозоровым?        От упоминания этой фамилии, мужчина крепко сжал кулаки. Всё-таки мало ему врезал, надо было ещё пару раз! - Можешь не отвечать, - вяло улыбнулась Мурашова. - Долгие годы на нарах я ему устрою! – пригрозил Тарасов. - Мы поможем, - уверенно добавил Кот. - Борь, ты прости меня. Это ведь я надоумила её пойти и устроиться к вам в фирму. Не думала, что всё так получится… - искренне сказала Женя. - Это же Уманова. Ты бы ей не предложила, так она бы сама что-нибудь придумала. И не факт, что это было бы менее опасным. - Всё равно прости. - Прощаю. Успокойся только! – улыбнулся мужчина. – Ты сама-то как? Тебе ведь нельзя волноваться? - Нормально. Не можем ведь мы не переживать за нашу крёстную. - Идите, отдыхайте. Сегодня был тяжёлый день, который надо поскорее оставить в прошлом! – предложила старушка Вера, не сказано радуясь, что всё закончилось для дорогих ей людей благополучно.        Тихо приоткрыв дверь, Борис, стараясь не шуметь, вошёл в комнату Умы. Кажется, девушка спала крепким сном. Тускло светивший с улицы фонарь слабо подсвечивал окружающую обстановку. Контуры предметов были едва ли обозначены. Присев перед Олесей на корточки, Тарасов внимательно посмотрел на её лицо. Оно было прекрасно, но две небольших складочки всё-таки пролегли на высоком лбу. Заботливый покров ночи не сумел скрыть и две едва заметные дорожки на щеках. Она плакала. Плакала сквозь сон. Произошедшее сильно напугало её, сорвало маску спокойствия и былой уверенности, обнажив всё то, что таилось в душе.        Опустившись на соседнюю половину кровати, мужчина привлёк к себе девушку, не желая её будить. Она развернулась к нему лицом и уткнулась носом в его грудь. Вдохнув любимый и такой родной её запах впервые за долго время сумел расслабиться. События минувших часов изрядно потрепали его нервы, а количество седых волос на голове, наверное, увеличилось в разы. Слишком испугался за свою девочку.        Сейчас, лёжа рядом с ней, он корил себя за то, что не пресёк её задумку на корню, что подыграл ей перед Верещагиной во время приёма на работу. Её желание помочь, желание исправить ошибки прошлого могло бы закончиться плачевно. Да, всё хорошо, что хорошо кончается, вот только избавиться от противных «а вдруг…», «а если бы…» никак не удаётся.        В эту ночь в Питере выпала изрядная доля осадков. Пушистые сугробы скрыли грязь, погребли под собой старый, уже потемневший от пыли снег и даже пообещали жителям Северной Столицы новогоднюю сказку. Город преобразился. Обновился. И, кажется, даже принарядился. А воздух… наконец-то в нём появилась свежесть, облегчающая дыхание всем петербуржцам.