Оглушающий звук пришедшего сообщения резко вырывает девушку из недолгого сна, заставляя, наконец, взять телефон в руки. Решетникова мгновенно вскакивает с кровати, как только пробегает глазами по только что отправленным ей буквам. Уже через пару минут она видит сосредоточенного Макса на пороге их с Димой квартиры:
— Привет, — немного прокашлявшись, говорит Макс, плавно закрывая за собой входную дверь.
— Привет. Проходи, — Катя медленно отходит от него, замечая слишком внимательный взгляд на себе.
— Вот, — мужчина быстро снимает обувь, наступая на пятки, одновременно с этим протягивает девушке белый запечатанный конверт.
— Спасибо, — едва слышно отвечает Решетникова, забирая конверт из его рук, и кладет на тумбу, оставляя лежать не вскрытым.
— Неплохая квартира для обычного доктора, — говорит Макс, проходя вглубь и осматриваясь по сторонам.
— Он хороший специалист, — вдруг выдает девушка, ловя в ответ едкую усмешку.
— Кать, — Максим резко останавливается, и его лицо на секунду принимает слишком серьезный вид, — Я верю, что он хороший. Но вдруг он ошибается?
— Ошибается в чем? — девушка устало выдыхает, садясь на край разобранного дивана.
— В том, что этот ребенок болен. Катя, послушай, это серьезный препарат, его нельзя пить просто так.
— Макс, что ты несешь? Он не такой идиот, чтобы рисковать моей жизнью и жизнью нашего ребенка, — девушка слегка повышает голос, наконец, понимая к чему клонит Нестерович.
— Просто пойми, что потом будет поздно что-то выяснять. Ты знаешь его без году неделю, но веришь ему абсолютно безоговорочно, когда я прошу тебя лишь о том, чтобы просто еще раз все проверить.
— Максим, да очнись ты, он мне почти муж, — Решетникова говорит немного тише, подходя к мужчине вплотную, — У меня нет оснований, чтобы ему не верить, — медленно произносит она, осторожно касаясь его руки.
Все это со стороны выглядит слишком абсурдно и глупо. Каждый из них понимает, что врет самому себе, мысленно надеясь, что не произнеси ты этих слов вслух, они волшебным образом перестанут быть горькой и обидной правдой. Но правда всегда и во всем остается собой. С этим ничего не сделаешь, и никак это не исправишь, как бы ты не старался.
Катя отчаянно врет Максу, надеясь убедить его в своей несуществующей уверенности во всем, что с ней происходит, а сам Макс, не уступая ей, врет, что верит всем сказанным ею словам. Бездумный обман, под грифом ”во благо” не сулит ничего хорошего для обоих, но при всем при этом продолжает свое существование.
—Прости, — Макс наконец убирает ее руку, резко отходя на шаг, — Я просто пытаюсь все исправить, но...,— он почему-то замолкает, встречаясь с ней взглядом.
— Но уже слишком поздно, — отрубает начатое Катя, оставляя лишь душащую тишину между ними.
— Да, — Макс тихо смеется, порывисто прижимая девушку к себе,— Слишком поздно, — он невесомо целует ее в макушку, наконец понимая, что ему пора отступить.
Катя цепляется за его руки, боясь расплакаться и вновь оказаться слабой перед ним. Сердце щемит от беспощадного осознания, а мозг с великим энтузиазмом выкидывает яркие картинки из их недавнего прошлого.
Макс плюет на все и плавно опускается на колени, закрывая глаза и прижимаясь к ней.
— Прости меня...,— шепчет он, обдавая горячим дыханием и осторожно сжимая ладони.
Он сильно жмурится, когда слышит рваный всхлип и тихое ”уходи”. Кивает, поднимаясь с колен, но на секунду останавливается, прежде чем выйти из квартиры.
Абсолютно потерянные взгляды обоих — еще одно упрямое доказательство, что сейчас они совершают, пожалуй, самую большую глупость, какая вообще может быть.
I fooled you
It's been ruined from the top
Down on knees now we are dropped
I'm craving for mercy.
Will the noise ever die down
And the grief we overcome
I'm burning out.
Хлопок двери резко отрезвляет, заставляя Катю тыльной стороной ладони стереть дорожки слез и выйти в коридор.
— Привет, — улыбаясь говорит Дима, обнимая одной рукой за плечи, — Ну как вы? — он по-хозяйски кладет руку на живот, чувствуя, как в этот момент ее тело резко дергается.
— Вот деньги, — выбравшись из его объятий, говорит Катя, протягивая конверт, — Я пойду ненадолго, прогуляюсь.
— Может хочешь, чтобы я с тобой? — спрашивает Бондарев, в ответ получая короткий моток головой и, через секунду, закрытую за Катей дверь.
Холодный воздух пробирается под куртку, заставляя запахнуться и немного поежиться. Родной Новосибирск, спустя пять месяцев, совсем не радует, лишь накатывает старые воспоминания из детства. Решетникова вспоминает ржавые качели на площадке около дома, лабиринт, выкрашенный в ярко зеленый, и веселый смех, непокидающий ее детские будни. Девушка невольно улыбается, задумываясь над тем, какое же детство будет у ее ребенка, клятвенно обещая себе, что сделает все, чтобы такие воспоминания были и у него.
Катя останавливается возле дома, прислушиваясь к внутреннему голосу, твердившему о том, что именно с этим тихим двориком должно ассоциироваться ее недалекое будущее, а никак не с большим домом в паре километров от Москвы. Решетникова с неимоверным усилием откидывает эти мысли, открывая тяжелую подъездную дверь.
— Да, я нашел деньги, — первое, что слышит Катя, заходя в квартиру.
Она резко замирает, прислушиваясь к диалогу, свидетелем которого стала невольно. Буквально пару шагов и она у самых дверей, ведущих в небольшой зал. Дима сидит за столом перед ноутбуком, на экране которого бездумно маячит лицо его жены. Злополучный скайп становится очередным свидетелем.
— Свет, не переживай, я отправлю вас в Израиль, — мужчина сильно морщится, опираясь на руку, — Катя нашла деньги на лекарства, которые ей абсолютно не нужны...
Решетникова резко отскакивает от двери и, не задумываясь, выбегает из их квартиры. Каждый лестничный пролет ловит сдавленный всхлип и внутреннее ”снова”.
Тусклый фонарь около дома первым слышит раздражающие гудки и тихое ”—Забери меня..”.
Calm your
Anger
Work it
Out it's
Worth it
I make
No harm
Only
Better
I've learnt
To my
Own cost
Messed up
Slowly..
