Моя судьба

      Сегодня пятое февраля. В этом году зима неожиданно напала на нас, принося с собой сильный холодный ветер и немалые осадки, что было весьма необычно для погоды в Амории в этом месяце. Сейчас на дворе минус двадцать четыре градуса, что было очень редким явлением для здешних мест и считалось пиком возможных холодов.       Я стою у подножья водопада и наблюдаю за тем, как водопад, противясь погоде, течет всё в том же бурном потоке, не давая силе погоды влиять на свою жизнь. С недавних пор это место стало моим любимым. Здесь мне удается успокоиться, здесь я одна и чувствую лишь мерную тишину. С тех самых пор, как я вышла из глубокой комы, это единственное место, где я могу быть самой с собой. Два года назад.       У подножья обиталища Короля Духов происходит самое грандиозное событие, от которого зависит судьба всего человечества. Два брата бьются насмерть друг с другом. И вот, объединившись, все жители Добби Вилидж направляют свою силу и поддержку Йо Асакуре. Он впитывает в себя весь поток их силы и трансформируется, направляя смертельный удар в Зика Асакуру. Всё происходит внезапно, мы ничего не успеваем осознать, как вдруг деревня начинает постепенно исчезать. Я лежу на земле, моя голова неимоверно болит, так же как и всё тело. Возле меня Силва и Калем, первый держит меня за руку и слегка приобнимет за плечи. Мы с ними находимся за колонной, что была тут до исчезновения деревни, духи Шикигами почти выполнили приказ Зика, однако завершить задание им не дали судьи.       Я растерялась, проявила слабость в самый неподходящий момент. Неужели я была настолько слаба? Я сама виновата в том, что случилось со мной потом. Последнее, что я помню, это как Йо, заметив меня, мчится в мою сторону, потом мои глаза не выдерживают, и я падаю во мрак. На два долгих года. Я уже не вижу, не чувствую и не слышу того, как все окружили меня в тот момент, как пытаются привести в чувства, не ощущаю как Йо отчаянно пытается заставить меня открыть глаза и говорит, чтобы я боролась. Я уже в ином мире, я один из тех процентов людей, что живут в своём мире, где нет никого, даже меня. Это кома. Наши дни.       Я вышла из комы шесть месяцев назад. И, чёрт подери, я самый настоящий счастливчик или, как говорят врачи, родилась в рубашке. И плевать, что два года моей жизни канули в небытие. Открыв глаза в тот день, я увидела бежевые потолки, рядом что-то пищало, и я не могла понять, что это. Я прикрываю глаза буквально на секунду, а открыв вижу какого-то человека в белом халате, что чуть склонившись ко мне направляет что-то, что напоминает ручку, в следующую секунду в мои глаза бьет белый свет. И я вновь прикрываю глаза, на этот раз уже на целый день.       На следующий день я вижу около себя учителя Йомея. Он смотрит в окно, не обращая на меня внимания. Я осматриваю помещение, в котором нахожусь: белый потолок, серые стены, по левую сторону, где стоит учитель, расположены два больших окна. Я пытаюсь рассмотреть, что там за окном, но зрение почему-то немного расплывчатое. И только потом я ощущаю на себе кислородную маску, я не по воле ощущаю мой ритм дыхания, что идет благодаря маске. Слабо и с трудом шевелю руками, направляя их к маске, и как только вижу свои руки, что тянутся к моему лицу, замечаю на руках трубочки. Я медленно осознаю, что нахожусь в поликлинике, возможно в госпитале. Мне настолько плохо, что я даже не могу проявить что-то вроде паники. Я даже не замечаю, как учитель оказался возле меня и взял одну мою руку. У меня не получалось чётко его разглядеть, зато явно ощущала его тревогу.       — Не напрягай своё тело, лежи спокойно.       Бережно кладя мою руку на место, Йомей поправляет на мне одеяло, садится рядом и начинает говорить не свойственным ему мягким голосом, словно разговаривает с маленьким ребенком. Даже с Йо, когда тот маленьким, он так не говорил.       — Милая, не шевелись, дай своему телу немного прийти в себя. Я – Йомей. Надеюсь, ты помнишь меня. Мы сейчас находимся в больнице, в отделении интенсивной терапии, ты только что вышла из глубокой комы. Я понимаю, тебе немного сложно всё осознавать, и поэтому прошу, не напрягай себя и не тревожься. Уже очень скоро ты сможешь чувствовать себя как прежде и так же быстро осознавать происходящее вокруг, только наберись терпения, дорогая. Мы рядом.       С того самого дня меня перевели в палату для восстановления, но при этом мне внутривенно вводили в организм питательные вещества для поддержания жизнедеятельности, есть самой мне позволили только спустя три дня, проверив анализы, и то меня кормили с ложечки, давали препараты для восстановления активности головного мозга. К счастью, аппарат искусственного дыхания убрали сразу же. Спустя четыре месяца меня выписали из больницы, и уже очень скоро мы были дома в Аомории.       У семьи Асакура есть очень хороший друг-врач, который и наблюдал меня в течение двух лет, что я провела в коме. Его зовут Изао Магару, и он по праву считается одним из лучший врачей Японии, который, впрочем, предпочёл скромную, спокойную жизнь, всецело посвятив себя своей профессии. Но у этого человека был одним секрет. Он был главой одного из великих кланов шаманов. Большинство представителей этого клана занимается медициной, и можно даже сказать, что для них это как долг – освоить эту профессию в совершенстве и лишь потом постигать другие науки. От учителя Йомея я узнала, что среди их родни есть знаменитые в Японии инженеры, юристы и экономисты. Аристократы с ног до головы, ничего не скажешь. У Изао было бесчисленное количество пациентов с таким же скверным характером как и у меня. Обо мне он успел узнать за эти два года, что я была в коме, абсолютно все, а потому был готов к моему боевому и буйному характеру. Он хотел, чтобы я вышла из его больницы абсолютно здоровой, но понимая, как необходима смена обстановки и покой. Он выписал меня, настояв на том, что с нами поедет его сын. Коу – врач-физиотерапевт, и, как сказал его отец, для восстановления моей полной физической дееспособности он необходим как воздух, без его помощи мне не справиться. Я пока не могу полностью восстановиться, мне сложно долго ходить, потому меня катают на инвалидной коляске, не давая управлять колёсами с помощью рук, дабы не было сильной нагрузки, но всё остальное я уже могу делать самостоятельно. Коу выглядел словно популярный японский айдол малолетних смазливых девиц, у него для этого было все: высокий шатен с подтянутым мускулистым телом, темно-голубыми глубокими глазами, обворожительной улыбкой и ямочками на щеках. Я всегда думала, что такие парни, словно сошедшие с обложки глянцевого журнала, очень глупы и ежеминутно следят за модными тенденциями не хуже девушек, ничем другим и не думая увлечься. Но Коу – явное исключение. В наше первое знакомство он представился, обследовал меня и рассказал о плане лечения. Мы с ним особо и не разговаривали первое время. Обычно в свободное время, после физиотренировок со мной, он идет к себе в комнату или в сад позади дома с книгой в руках и сидит там, не отрываясь от книги до тех пор, пока не прочтёт её полностью. Благодаря ему я правда стала делать заметные успехи и быстро восстанавливалась, что не свойственно таким же пациентам, как я. Искренне радуясь за меня, Коу говорит, что я очень быстро иду на поправку.       После того как мы приехали в Аомори, мне не хотелось видеть никого. Я старалась отгородиться от других людей. Единственным, кого я к себе подпускала, был Коу. Он не навязывался, не смотрел на меня сочувствующим взглядом, каким ежедневно меня окидывает Томао, не болтал попусту. Чаще всего мы просто сидим в тишине, так же в основном проходит и большинство наших тренировок, и лишь изредка тишина нарушается его инструкциями и замечаниями. Он каждый день катил мою коляску к водопаду Айрес, где зачастую и проходили наши тренировки, и мы находились здесь вплоть до самого вечера. Обычно он предусмотрительно брал с собой термос с горячим напитком и какую-нибудь выпечку. Такой вот незамысловатый пикник.       Йо в данный момент находился на турнире шаманов. Он знал, что я очнулась, и звонил ежедневно. Да вот только я так и не нашла в себе сил взять трубку и поговорить с ним. Не хотела слышать его голос, в котором слышалась бы тревога и сочувствие. Я к этому пока не готова.       В один из вечеров Коу подкатил меня к храму, где учитель Кино молится каждый день. Она была окружена свечами и сидела, сложив руки на коленях. Я прекрасно помню каждый уголок этого храма, так как в детстве, когда я была еще ученицей, проводила почти всё своё время здесь. Мы несколько минут сидели в тишине, пока учитель Кино первой не нарушила молчание. Прежде чем сделать это, она глубоко вздохнула, и я поняла, что разговор будет долгим.       — Йо снова звонил, спрашивал о тебе.       — Он звонит каждый день, я в курсе.       Прикрыв глаза, я вновь представила перед собой его, пятнадцатилетнего юнца с улыбкой до ушей. Интересно, как сильно он изменился почти за три года?       — До турнира он не отходил от тебя ни на шаг. Йо сильно переживал из-за твоего состояния, и мы не тревожили его, понимая его чувства. Вы гораздо ближе друг другу, чем кажется на первый взгляд. Но когда мы получили сигнал о начале турнира, он и слышать не хотел об отъезде, – она вновь глубоко вздохнула, крепче сжав руки в замок. – Поняв, что он не отступится, нам ничего не осталось, кроме как сделать то, что мы сделали. Я приказала Тамао солгать ему. Она ворвалась к тебе в палату, где в тот момент находился Йо, и сказала ему, что через три года ты очнешься. И описала ему подробно всё, что якобы увидела. Я очень переживала, что она не сможет его одурачить, что зарыдает и расскажет ему все как есть, не сможет ответить на его вопросы, но мои опасения были напрасны. Мы настояли на его отъезде вновь, давя на него тем, что в предсказании Томао, он был на турнире, и если он воспротивится судьбе, то сможет изменить её своим поступком. Мой внук, скрепя сердце, уехал, – Кино повернула голову в мою сторону и, взяв мою руку, нежно, словно мать, произнесла. – Из-за твоего молчания он чувствует свою вину перед тобой.       — Учитель, – перебила я её, слегка сжав руку в ответ. – сейчас я не готова с ним говорить, но я не держу ни на кого обиды.       — Я знаю, но мой бестолковый внук уверен в обратном, для него мучительно твоё молчание. Он хочет приехать во что бы не стало в конце недели.       Учитель покачала головой, всё что-то говоря про Йо, про мужскую глупость и непонимание мужчинами женских мыслей. Я её уже не слушала, находясь в шоке. Но она не дала мне надолго уйти в себя, посмотрев на меня и серьезно заговорив.       — Я приняла решение отправить тебя с Томао и Коу на турнир. Ты быстро идёшь на поправку, и смена обстановки тебе точно не навредит. Изао Магару согласился с нами, да и Коу уже порядком надоело это место. Я его прекрасно понимаю, ведь кроме водопада и сада ему здесь больше и не куда сходить. Уверена, ты быстрее придёшь в себя среди этих оболтусов и возьмешь их под свой контроль. Йо я уже сказала, что ты прилетишь через месяц. Он ждет тебя. Прости, моя дорогая, я не имела права так распоряжаться вашими судьбами. Ты моя ученица, моя душа, кроме тебя никто не поймет моих намерений и моего сердца.       — Я вас прекрасно понимаю и буду готова. А сейчас давайте помолимся.       Мы зажгли свечу и, скрепив руки перед собой, стали просить духов о помощи. Просили о том, чтобы к концу месяца я смогла обходиться без коляски, просили о том, чтобы я смогла встретиться с ребятами и чтобы я вновь стала прежней Анной Киоямой.