Не так, как у всех

Миюки закрывает глаза и вжимается лицом в подушку, силясь вспомнить, касались ли его когда-нибудь прежде такие нежные руки. Но нет, Рэй - единственная женщина в его жизни. Миюки хочется верить, что так останется если не навсегда, то хотя бы очень надолго. - Не напрягайся, - просит Рэй, и Миюки долго выдыхает, стараясь расслабиться. У Рэй сильные пальцы с короткими ногтями, она умело разминает твёрдые мышцы на пояснице Миюки, гладит ладонями голые ягодицы, и он ничего не может с собой поделать - снова зажимается, вздрагивая от её прикосновений. Ему всё ещё иногда непривычно и, возможно, немного стыдно. Хотя, с Рэй о стыде забываешь практически сразу, и всё же... - Казуя, - Рэй наклоняется - Миюки чувствует, как её грудь касается его спины твёрдыми сосками, как тепло ложится на кожу шеи и плеча, когда она шепчет: - Я не хочу делать тебе больно. «Хочешь», - мог бы сказать Миюки, но это не совсем правда. Со временем он начал понимать, как это действует. Рэй нашла его грань между болью и удовольствием, на которой сложно балансировать, но если получится - тебе откроется целый спектр новых эмоций и ощущений. Миюки никогда раньше ни о чём подобном не задумывался. Да что там, он был уверен, что когда он ещё учился в школе, Рэй отказала ему только из-за существенной разницы в возрасте. «Ты не такой, как я, тебе это не нужно, ты пожалеешь, тебя затянет, словно в болото, из которого не выбраться» - она говорила много вещей, которые тогда казались Миюки странными, но ошиблась лишь в одном: он ни о чём не жалеет и жалеть не собирается. - Руки, - говорит Рэй, и Миюки отводит их за спину, соединяя запястья. Льняная верёвка обхватывает их не настолько плотно, чтобы перетянуть ток крови, но Миюки знает, что так просто её не снимешь. Обычно потом приходится разрезать - Рэй плетёт крепкие узлы. Иногда она распинает его на постели, иногда завязывает глаза, иногда оплетает верёвками так, что и развязывать жалко, к шибари у неё талант. Да и вообще, как оказалось, у Рэй множество странных талантов. И предпочтений. Когда она накидывает петлю ему на шею, Миюки нервно вздыхает. Верёвка проскальзывает между рук, натягивается, и теперь если Миюки расслабится, то просто-напросто придушит себя. Этот факт держит в напряжении, разгоняет кровь по венам, Миюки чувствует, как кожа покрывается испариной. - Поднимись, - отдаёт Рэй короткий приказ, и Миюки слушается. Она гладит рукой его поднимающийся член, прежде чем положить подушку ему под бёдра. Снова укладываясь, Миюки чуть раздвигает ноги, и когда ловит себя на этом движении, в лицо бросается жар. Неосторожно дёрнув руками, Миюки чувствует, как верёвка впивается в шею, придавливая под кадыком, Дышать становится ещё тяжелее, чувствительность обостряется так, что Миюки даже замечает разницу в фактуре ткани подушки и простыни. Подушка мягче. Он потирается об неё членом, но, услышав неопределённый хмык от Рэй, заставляет себя остановиться. Поворачивает голову набок - Рэй смотрит на него, сканируя внимательным взглядом, и Миюки закрывает глаза, переживая, что простыни под ним вот-вот вспыхнут от подскачившей температуры его тела. Миюки вздрагивает, когда Рэй выливает массажное масло, которым чуть раньше натирала спину. Оно течёт по ягодицам, стекает между ними, делая кожу скользкой, и Миюки снова невольно приподнимается - в этот раз хмык вполне одобрительный, и пальцы Рэй легко втирают масло в кожу. Она раскрывает Миюки ладонями, массирует большими пальцами, надавливая всё сильнее и проникая внутрь, и Миюки хотел бы спрятать бы лицо в подушке, но верёвки ему этого не позволят. И всё же Миюки дёргает руками: ощущения расслаиваются, расходятся по всему телу, верёвки сдавливают шею и запястья, пальцы Рэй раскрывают его так настойчиво, бесстыдно и самую малость больно, а Миюки сгорает, не смея пошевелиться. Пот каплями течёт по телу, Миюки дрожит изнутри, а Рэй трахает его сложенными горстью пальцами, и Миюки не смог бы сейчас ответить, мало ему этого или слишком много. Хочется... Подняться, встать на колени. Выгнуть спину, чтобы на шею не давило, подставиться, чтобы принять больше, возможно, хочется чего-то ещё, но Миюки вряд ли способен сформулировать своё желание. Ему просто нужно. Что-то. Что Рэй обязательно даст. - Казуя, открой глаза, - зовёт Рэй. У неё в руках стеклянная анальная пробка, большая, почти круглая, лишь слегка вытянутая в длину. Миюки сглатывает вязкую слюну и снова закрывает глаза, ничего не говоря. Рэй не спрашивает, она информирует. Миюки резко выдыхает - ощущение удавки на шее нервирует и волнует ещё сильнее, - и подбирается на постели, вставая на колени. Так... Будет легче принять пробку внутрь. Боже. Скажи ему пару лет назад, что всё будет именно так, он бы долго смеялся. Потому что Рэй-тян в коже и с плёткой? Это мог бы нарисовать какой-нибудь безумный мангака-извращенец. Рэй-тян не такая. Не такая как все - теперь Миюки это знает. Рэй раскрывает его пальцами, и Миюки чувствует, как прохладное масло льётся в растянутую дырку. Рэй вдавливает пробку медленно, так медленно, что Миюки ощущает каждый проникающий в него миллиметр, разбирает каждый оттенок острой боли, и стонет сквозь стиснутые зубы - пока дыхание не обрывается. Рэй тянет за верёвку, которая обхватывает его шею, и Миюки совершенно ничего не может сделать. Воздуха не хватает, голова идёт кругом, а зад печёт от тянущей непрекращающейся боли. Острота ощущений зашкаливает, Миюки открывает глаза, но темнота медленно заволакивает всё вокруг, а сердце бьётся где-то в стиснутом горле, но тело прошибает чем-то похожим на удовольствие. Вот оно, то чувство, которого не испытаешь без боли - смывает привычные понятия о собственных ощущениях, переворачивает всё вверх дном, делает невозможное реальным. Миюки почти теряет сознание, когда давление на шее вдруг исчезает, воздух врывается в лёгкие, а все ощущения будто возрастают троекратно - и Миюки кончает, чувствуя, как внутри всё сжимается, и совсем не осознавая, что он почти кричит, а тело бьёт крупная дрожь. - Казуя, - слышит Миюки сквозь белый шум в своей голове. - Ты в порядке? Кажется, Рэй вправду обеспокоена, и Миюки спешит подать признаки жизни - поднимает руку, наконец-то свободную, а Рэй тут же берёт его ладонь и растирает красные следы от верёвки на запястье. - Напугал? - устало улыбается он, переплетая свои пальцы с пальцами Рэй. Кольца стукаются с тихим звоном. Ладошка Рэй кажется такой маленькой и хрупкой в его руках, что в груди щемит от нежности. Впрочем, навязчивая боль в теле и абсолютная пустота в голове напоминают, что совсем недавно Рэй творила с ним этими самыми руками, и нежность отходит на второй план, уступая место другому, жгучему чувству, которое поселилось в груди Миюки ещё во времена учёбы в старшей школе. - Ты сознание потерял - конечно напугал! - шепчет Рэй и прижимается щекой к его влажной от пота груди. «Ты меня душила, вообще-то», - мог бы сказать Миюки, но он молчит, только целует Рэй в макушку и обнимает её за плечи. Сейчас она успокоится, а потом можно будет и о душе подумать. - Завтра идём в ресторан, - говорит Миюки, тут же чувствуя, как напрягается Рэй. Наклоняется и шепчет ей в ухо: - Я подарю тебе цветы и буду кормить мороженым. А потом... - Казуя! - ...будет долгий нежный секс... - Цветы - это непрактично. - ...на шёлковых простынях. - Они скользкие! - И я буду сверху, - заканчивает он. Рэй молчит, а потом начинает смеяться, громко и звонко. Правда, Миюки в жизни не слышал более красивого смеха. Он отпускает Рэй и натыкается рукой на лежащую в складках одеяла анальную пробку. Чёрт. Это, конечно, не совсем то, о чём он мечтал, предлагая Рэй руку, сердце и прочий ливер, но, пожалуй, тоже хорошо. Просто не так, как у всех.