***
В поместье было суматошно. Кто-то курсировал от колодца к дому и обратно, кто-то тащил в дом букеты разной степени цветастости, кто-то нес ящик вина из погреба в поместье, кто-то активно рылся в кладовой. На приехавшего Геральта никто не обращал ровным счетом никакого внимания. Спешившись, ведьмак поймал пробегающего мимо сынишку конюха, вручил ему Плотву и едва удержался от того, чтобы бросить парню монетку, не принято это в Корво Бьянко. Варнава-Базиль нашелся у входа в дом. Управляющий пристально наблюдал за входящими и выходящими из дома, кому-то выдавал короткие указания, кого-то разворачивал с лишними корзинами продуктов или цветов. — Базиль, что происходит? — поинтересовался ведьмак. — У вас гость, — спокойно пояснил управляющий. — И отчего такая суета вокруг? — непонимающе продолжил Геральт. — Неужели нас посетила княжна или ее сестра? — Не ведаю, кто это был, — невозмутимо ответил Варнава-Базиль, — но, если судить по замашкам, особа явно благородных кровей. Ворвалась, раздала указания, пригрозила испепелить. — Где? — коротко спросил вмиг посерьезневший Геральт. — Ожидает в ваших покоях, — сообщил управляющий. Покоями маленькую комнатку назвать было трудно, но звучало превосходно. Большая кровать, сундук, два прикроватных столика, шкаф с книгами, щит с гербом Геральта из Ривии и картина, изображавшего его самого на коне, с мечом и без нифига — вот и вся обстановка «покоев». У маленького окна, выходившего на южную сторону, чтобы в любое время дня в комнате было сумрачно и прохладно, прикрытого простыми занавесками, выполненными в цветах рыцаря Геральта из Ривии (ай, да Базиль, и тут угодил), стояла она, его гостья. — Геральт, я так соскучилась, — поприветствовала она, обернувшись к вошедшему. Приветствие прозвучало буднично, даже обыденно и неискренне. Ну как же он сразу не догадался! Только один человек мог вести себя столь бесцеремонно. — Поцелуй меня немедленно, — потребовала она. Ведьмак подчинился, он привык ей подчиняться, ведь она все равно добьётся своего. Лучше сделать как она хочет сразу в целях экономии времени и здоровья. — Йен, — удивился ведьмак. — Что ты здесь делаешь? Белый Волк уж не чаял увидеть свою бывшую любовь после того, что произошло. Не желая выбирать между двух чародеек и терять одну из них, ведьмак признался в любви обеим в надежде, что после давней ссоры они не будут обсуждать личную жизнь друг с другом. Но они все же встретились и, конечно же, Йен не упустила возможности похвастаться перед заклятой подругой тем, что ведьмак все ж таки выбрал именно ее, несмотря на то, что последние годы после всех несчастий утешала Белого Волка именно Трисс. Меригольд в свою очередь обвинила коллегу во лжи, разгорелся спор, едва не перешедший в драку с применением магических сил. Но в споре, как известно, рождается истина, которую чародейки обнаружили. Их месть была сладка и, как позже признал Геральт, достаточно изысканна, словно подсыпанная в бокал толика яда разочарования. Ведьмак знал, что после того случая, чародейки договорились или поклялись никогда-никогда не прощать Белого Волка (ох, уж эти женщины!), не иметь с ним каких-либо отношений, по возможности ему не помогать и уж тем более не являться к нему в гости без приглашения. И тут на тебе! Одна из сторон этого соглашения стоит в спальне у Геральта и заявляет, что она-де соскучилась. «Вот поэтому Ложа чародеек и развалилась. Каждая думала, как бы остальных наебать», — подумал Геральт, продолжая обнимать Йеннифэр и пряча за глупой улыбкой растерянность. — Я так устала от придворных интриг, чародейских козней, политики, что хочу отдохнуть, — наморщив прекрасный носик, ответила чародейка. — Мне хочется где-нибудь осесть, в тихом живописном месте, вроде этого. Представь, как я обрадовалась, узнав, что ты стал крупным землевладельцем с собственным виноградником. И вот решила заглянуть на огонек. Вдруг тебе пригодится моя помощь. Этому поместью не помешает женская рука. Не зная, что ответить, ведьмак продолжал глупо улыбаться. — Скажи, Геральт, — хитро прищурившись, Йеннифэр зашла с другой стороны, — а на этой кровати ты еще ни с кем не… Ведьмак намек понял и, припомнив те несколько ночей, что ему удалось урвать на новой большой кровати, отрицательно мотнул седой головой. — Ну, тогда пора проверить ее на прочность, — бархатным шепотом произнесла чародейка и потянулась поцелуем к губам ведьмака. «Жизнь совсем налаживается», — подумал ведьмак, ища завязки чародейского корсажа. Возвращение блудной обиженной любовницы Геральт воспринял благосклонно. Теперь ему действительно было к кому возвращаться, кого обнимать по ночам, кого целовать в нежное плечо перед сном. Он даже поверил, что поместью действительно нужна женская рука, предупредил Варнава-Базиля о том, что просьбы этой женщины следует выполнять. Вот только он забыл, что это Йеннифэр из Венгерберга, одна из самых капризных и требовательных женщин на свете. По сравнению с ней княжна Анна Генриетта была милой скромницей. Возвращаться к кому-то - это хорошо, но как вернуться, если ты не уезжал или уезжать-то не хочешь, а тебя просят, требуют и в итоге заставляют. Сначала чтобы привезти шелковые простыни, потом бархатные занавески, после - новиградскую пастилу и под занавес янтарную лампу из ее апартаментов в императорском дворце в Нильфгаарде. И все это она просила не сразу, а лишь когда Геральт возвращался с предыдущим подарком. Обнимать себя ночью она не позволяла, ибо отвыкла от этого за годы разлуки. От нежного поцелуя в сонное плечо этим самым плечом дергала и просыпалась, ворча что-то про недосыпание, колючую бороду и испепеление. Та самая женская рука, которая по их общему заблуждению нужна была поместью, сказалась на том, что травки Геральта, необходимые ему для эликсиров постепенно вытеснялись ее цветами и травами, словно другого места не было. Свободную стойку для доспехов, для которой ведьмак уже заказал кузнецу комплект Школы Грифона (дорогой, между прочим, выставочный вариант) Йеннифэр приспособила для одного из своих платьев, которое не поленилась телепортировать из того же дворца в Нильфгаарде. Так же поступить с лампой она «не догадалась». Стойку под оружие она оккупировала своими кольцами, кулонами, браслетами и подвесками. Вообще, дико смотрится, когда на серебряном мече Школы Кота висит ряд сережек. Запасы Сангреаля стремительно таяли, а мягче Йеннифэр не становилась. Йеннифэр захотела посадить «те самые черно-белые петуньи, что растут у императорского дворца». — Не волнуйся, милый, тебе не придется снова ехать в Нильфгаард, — успокаивала его накануне чародейка. — Их луковицы можно купить здесь, в Туссенте, всего в двух днях пути от Корво Бьянко. Привези мне дюжину, а лучше две, чтобы еще раз ехать не пришлось. Надеюсь, ты понимаешь, что уж их-то я телепортировать просто так не могу, это не дешевые ромашки. Попытавшегося возмутиться ведьмака, чародейка тут же затащила в постель. А после упомянула о чучеле единорога, которым было бы неплохо обзавестись. Седлая несчастную, надеявшуюся на достойный отдых Плотву, Геральт проклинал тот день, когда не выставил назойливую гостью. — Женская рука. Тебе не помешает помощь. Хочу отдохнуть, — себе под нос ворчал Геральт. — Повелся, как дурак. Тьфу! Белый Волк поморщился, дивясь собственной глупости, и продолжил бубнить под нос: — Я хочу спать на шелке, Геральт. Ведьмак резко водрузил на спину кобылки седло с рыцарскими цветами — красной и белой клеткой. — Почему твои цвета не черный с белым, Геральт? Плотва широко распахнула глаза, когда ремни седла резко затянулись на откормленных боках. — Мне нужно место под мои травки, Геральт, — ворчал Белый Волк, пакуя необходимое в седельные сумки. — И привези мне отрез черного бархата, Геральт, — раздалось у него в голове. — Как пожелаешь, — прошипел ведьмак сквозь зубы. В качестве моральной компенсации ведьмак пообещал себе отомстить Йеннифэр, посетив бордель и задержаться там минимум на день. Хотя, стоило признать, что в постельных войнах любая женщина перед Йеннифэр проигрывала. Плотвичка горестно вздыхала, она только-только наела приятные округлые бока, из-за которых пришлось затягивать седло на две дырочки дальше привычного разношенного размера. Лошади совсем не хотелось никуда везти своего непоседливого хозяина. Ведьмак выводил кобылку из конюшни, когда к нему подбежал посыльный с письмом, которое только что доставили из Боклера. Оттиск печати на письме был незнакомым, изображал медвежью шкуру. О содержании письма Геральт не догадывался, но надеялся, что это контракт на что угодно, лишь бы смыться куда-нибудь. К его великому разочарованию в письме был ответ таксидермиста, точнее его согласие изготовить чучело лошади в натуральную величину и даже прикрутить этому чучелу рог, но запрашиваемая сумма была истинно конской. — Шевелись, Плотва, — кипя от возмущения, ведьмак вскочил в седло и сильно пришпорил кобылу. Кобыла, отвыкшая от резкого перехода в галоп, обиженно всхрапнула. Ох, кто б ведьмака еще разок чудным зельем напоил, чтоб ему высказать накипевшее и про удары пятками, и про ведьму, живущую в их общем с Плотвой поместье.***
Целых десять дней романтической ведьмачьей жизни вселили в Геральта надежду на то, что с Йен не так уж и плохо, и что они уживутся, притрутся и все будет в порядке. По дороге за заказанными цветочками, он все же задержался в боклерском борделе на день, развлекаясь с двумя девушками за раз. По дороге обратно, ведьмак совсем остыл и провел в том чудном заведении всего лишь ночь, успев даже поспать пару часов. В седельной сумке покоились полсотни луковиц расчудесных цветов, половину которых он купил, а вторую половину взял в качестве платы за решение проблемы с призраком, беспокоившим обитателей цветочного питомника. Призрак завывал, портил луковицы, распугивал клиентов и оказался местной шпаной. Предвкушая длинную и приятную ночь, в которую соскучившаяся Йеннифэр будет благодарить вернувшегося с подношением Геральта, ведьмак въехал в ворота поместья. Решив насладиться предвкушением приятного момента встречи, рыцарь из Ривии, сам отвел Плотву на конюшню и встал на пороге, как вкопанный. В стойле Плотвы, тупо уставившись на вошедшего, стоял белый единорог. Единорогов Геральт видел в своей жизни дважды: первый раз перед своей смертью, а второй — недавно в сказочной стране Анариетты и Сианны. Плотва была озадачена внезапным вторжением чужака не меньше Геральта. И в качестве выражения своего возмущения рассыпала по брусчатке конские яблоки. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это всего лишь чучело единорога. — Заказала-таки! — прошипел Геральт сквозь зубы, примеряясь как бы эту мерзость выволочь из конюшни. — Ваша гостья просила быть очень осторожным с этим… экспонатом, — предупредил подошедший Варнава-Базиль. Несмотря на спокойный тон, в голосе дворецкого проскальзывало недовольство. — О, да. Он стоит целое состояние, — не без яда в голосе отозвался Геральт. — Тем приятнее будет спустить сего с пригорка. — Это не мое дело, но считаю такое пренебрежительное отношение к вашей собственности недопустимым, — предостерег управляющий. — Моей собственности? — удивился Геральт. — Да, ваша гостья требовала, чтобы это, простите за выражение, чучело, было оплачено из ваших средств, — развел руками Варнава-Базиль. — А вы же знаете, ей трудно отказать. Геральт недовольно покачал головой. Нет, он был доволен своим управляющим, он был не доволен свалившейся, как снег на голову, любовницей, угрожавшей его людям. — Где она? — с усталым вздохом спросил ведьмак. — Почивает на холме, на вашей обзорной лежанке, — отрапортовал Варнава-Базиль. — А вот другая ваша гостья ждет в зале, обедать изволит. — Какая еще другая гостья? — с возрастающим раздражением спросил Белый Волк. — Представиться не изволили, зато потребовали обед и ванну с розовым маслом, — все так же спокойно ответил управляющий. — И ты, разумеется, все исполнил, — язвительно заметил Геральт. — Базиль, разве я плачу тебе за то, чтобы ты привечал в моем доме посторонних? — Я как раз хотел обсудить с вами вопрос об охране поместья, — невозмутимо отозвался незаменимый для этого поместья помощник. Бросив поводья Плотвы и проблему с единорогом управляющему, рассерженный Геральт отправился в дом, ожидая увидеть кого угодно. В полумраке столовой, откинувшись в кресле с бокалом в руках сидела Трисс Меригольд собственной персоной. Свет даже днем горящих свечей преломлялся в ее хрустальном бокале с вином, яркими отсветами касался рыжих волос, милую полуулыбку превращал в коварную и соблазнительную ухмылку. Увидев ведьмака, девушка бросилась к нему на встречу и повисла на шее, целуя и не давая опомниться. — Трисс… как ты здесь… оказалась… Трисс… — пытался спросить Геральт между поцелуями. Пришлось ждать, пока чародейка насытится нежностями. А не отвечать на ее жаркие поцелуи было невозможно. — Все потом. Пойдем скорее, ванна уже готова. Едва оторвавшись от ведьмака, чародейка потянула его в пристройку к дому, где располагалась купальня. И тут бы Геральту возразить, остановить девушку, выяснить все. Но ведьмак падок на женщин, они кружат ему голову одним мановением руки, одним взмахом ресниц, одним манящим «пойдем». И даже угроза невероятных размеров скандала его не остановила. «Ай, ладно. Пока Йен спит», — подумал Геральт, накрепко запирая дверь в купальню изнутри. Спустя сколько-то времени, сидя в ванной, среди плавающих лепестков ароматнейших туссентских роз, нежно массируя плечи впереди сидящей чародейки, ведьмак все же повторил вопрос: — Так как ты здесь оказалась? — Услышала от Лютика, что у тебя появился свой домик в тихом месте, — ответила Трисс, нежно поглаживая голень ведьмака. — И решила узнать как у тебя дела. Я волновалась. — Я тоже скучал, — прошептал Геральт. — А как же ваш уговор с Йен? Вы же клялись никогда со мной не связываться. — Я его нарушила, — так просто призналась чародейка. — Йен дорога мне, но ты дороже. Я люблю тебя, Геральт и прощаю. Я верю, что те слова, что ты сказал мне на новиградской пристани, были искренними, а Йен… Что ты сейчас скажешь о чувствах к ней? С Геральта требовалось признание, а признаваться он не хотел, по крайней мере, сейчас. Конечно же, после того, что они устроили в купальне, он был готов на многое. Секс с Трисс в водоемах был незабываем, почти так же, как с Йеннифэр в любом другом месте. — Я не могу думать о Йен, когда ты рядом, — прошептал он, прислонившись лбом к ее затылку и опуская руки с нежных плеч на грудь чародейки. — Ведьмак, — кокетливо отозвалась девушка и придвинулась ближе. Спустя еще какое-то время, они покинули купальню. Трисс хотела осмотреть поместье и начать именно с того холма, на котором, как надеялся Геральт, Йеннифэр все еще спит. — Там так красиво, я уже отсюда вижу, — настаивала Трисс. — В это время там много мошкары, сходим туда позже. А сейчас я покажу тебе более живописное место, — пообещал ведьмак, уводя девушку в противоположную сторону и прикидывая какие места можно показать, чтоб не попасться на глаза второй чародейке, если та уже бодрствует. В выборе между ивовой рощей и конюшней победил первый вариант. Ведьмак и чародейка устроились в корнях старого дерева, в тени и прохладе. Трисс пристроила голову на плече возлюбленного, несколько напряженного в создавшейся ситуации. — А как же твоя практика в Ковире? — спросил, наконец, Геральт, нарушая тишину. — Ты знаешь, там все настолько однообразно, — ответила Трисс, рисуя пальцем узоры на ладони Геральта. — Маги ссорятся и спорят о каких-то совершенно неважных вещах. Неважных в масштабе страны, я имею ввиду. Вызывать в следующую пятницу дождь или нет, ведь тогда это снизит количество выпивающих на природе, но, возможно, увеличит урожай брюквы. И все в таком же духе. Ерунда, от которой я устала и решила на время уехать. — Уехать ко мне? — уточнил ведьмак, в последний момент изменив формулировку с «уехать сюда» на более нежную. — Да, — призналась девушка. — Я и представить не могла, что у тебя тут так здорово и тихо. Чудесный уголок для проведения летних каникул. — Я тоже так считаю, — натянуто улыбнулся Геральт. Ему показалось на обзорном холме какое-то движение. — Давай я распоряжусь, чтобы тебе принесли вина и фруктов? Чародейка благодарно кивнула и ведьмак спешно ретировался. Ситуация была патовая. В разных концах его небольшого поместья расположились две его любовницы, каждая из которых считает себя единственной, обхитрившей вторую, и каждая желает остаться тут если не насовсем, то надолго. А когда они узнают об этом, то сначала поругаются между собой, развоюют поместье, а потом пригномят Геральта, несмотря на всю их пылкую к нему любовь. Дойдя до дома, он притаился за углом, пережидая пока Йен хоть куда-нибудь направится, чтобы рвануть до конюшни и линять из поместья как можно дальше. Ведьма из Венгерберга меж тем приблизилась и требовательно спросила у Варнава-Базиля, который зачем-то преградил ей путь внутрь дома: — Хозяин уже приехал? — Я его не видел, госпожа, — соврал невозмутимый управляющий. — Когда приедет, сообщите, — отрезала женщина и, оттолкнув Варнава-Базиля, вошла в дом. Заглянув в окно, Геральт понял, что его помощник задержал гостью, чтобы та не увидела, как убирают лепестки роз из купальни. Прозорливый управляющий подоспел к конюшне, когда Геральт как раз влезал в седло так и не расседланной лошади. Дальновидный Базиль предусмотрительно не стал отрезать хозяину путь к спасению. — Уже покидаете нас? — уточнил помощник. — Приходится, Базиль, — оправдывался Геральт. — Они же если встретятся, камня на камне не оставят. Если тут будет жарко, ты беги отсюда и людей уводи, я потом тебя найду и сочтемся. Геральт пришпорил возмущенную Плотву, у которой едва наладившаяся жизнь портилась с каждой минутой.***
Ведьмак надеялся, что за неделю ведьмы перебесятся, все уничтожат и разлетятся каждая по своим делам, оставив его собственность в покое и плачевном состоянии. Эх, жаль, конечно, но все можно заново отстроить, было бы желание и средства. Средства, кстати, за неделю появились. Немного, но на строительство какой-нибудь времянки на первое время хватит. К поместью Геральт подъехал в сумерках и был немало удивлен целостью своей собственности. Дом стоял на прежнем месте, не подкопчённый, не разрушенный, такой, каким ведьмак его видел в последний раз. Гуляющий в сумерках народ приветствовал Геральта все так же приветливо, только глядели так, словно, знают какой-то его интимный секрет. Беглый осмотр поместья дал понять, что девочки, если и буянили, то где-то в доме или в погребе и при этом никто из местных не пострадал. Возле дома на лавочке сидел Варнава-Базиль и потягивал вино из золотого кубка, что Геральт выиграл у кого-то в гвинт. — Базиль, а ты хорошо устроился, как я погляжу, — хмыкнул Геральт, скрестив руки на груди. — Из золота пьешь, может, еще с серебра ешь? — Приходится, ваша милость, — парировал управляющий. — Всю хрупкую посуду, что была в доме, побили ваши зазнобы. А новая, увы, еще не прибыла. — Что, все восемь сервизов?! — то ли удивился, то ли восхитился ведьмак, памятуя сколько этого добра хранилось в подвале дома. Восемь сервизов из разных королевств. — Все восемь, на двадцать четыре персоны каждый, — кивнул управляющий, протягивая хозяину открытую бутылку вина. Ведьмак бутылку принял и сделал долгий глоток, как жаждущий из источника. — Тогда им спасибо сказать надо, ни один из них мне не нравился, — порадовался ведьмак. — Давно мечтал есть с серебра и золота. Зря я что ли столько его насобирал? — А, эту посуду они погнули, — отмахнулся Варнава-Базиль. — Магией, руками, даже молотком портили. Только этот кубок и успел спасти. Хотели еще окна побить, но тут уже я вмешался. — А что ж раньше не вмешался? — задал хозяин поместья резонный вопрос. — Так они пока все сервизы перебили, утомились, успокоились, предложили мне добить последние две чашки, но я отказался, — признался мужчина. — Что ж так? — притворно удивился ведьмак. — Это недостойно управляющего, — с какой-то обидой в голосе ответил помощник. — Ладно, друг мой, — вздохнул Геральт с каким-то облегчением. — Опасность миновала, бабы отбыли, можно жить дальше. — Они не отбыли, — вернул Варнава-Базиль ведьмака с небес не землю. — Они дегустируют ваши запасы вина на обзорном холме. Разве вы не слышали, как они поют? Кстати, три стеллажа по левой стороне погреба уже опустели их стараниями. Геральт и так до этого невероятно удивленный, удивился еще сильнее. Чтобы его любовницы, вновь не поделив его между собой, не только не уничтожили обиталище, так еще и продолжают пить вместе. Не поверив словам управляющего, ведьмак направился на обзорный холм, дабы увидеть все собственными глазами. — Между прочим, в комнате для гостей с утра обосновалась еще одна особа, — предупредил управляющий. — Никто не видел как она приехала, она просто появилась. — Йоптыть! — сквозь зубы прошипел Геральт, боясь даже представить, кем может оказаться эта гостья. Кто это мог быть? Кейра? Шани? Фрингилья? Саша? Сианна? С нею он решил разобраться чуть позже, а пока направился к двум уже известным проблемам, пьющим и поющим на его обзорной лежанке. Чем ближе Геральт подходил к холму, тем явственней слышал пьяное и нестройное завывание на два голоса. Голосили чародейки ставшую популярной в народе (благодаря Лютику) песню «Ой, зачем я полюбила ведьмака». Чародейки сидели обнявшись и покачивались из стороны в сторону в такт мелодии. Каждая держала в свободной руке бутылку вина и периодически делала оттуда глоток, от чего пение одной прерывалось, но выть продолжала вторая. Ведьмак молча встал сбоку от лежанки и ждал, когда же песня закончится или его заметят — что раньше наступит. Прежде закончилась песня, девушки стукнулись бутылками, сказав «за нас» и выпили под такой емкий тост. — И все же вы помирились, — констатировал Геральт, поняв, что его либо игнорируют, либо и впрямь не замечают. Обе красавицы обратили на него свои осоловелые взоры и расплылись в глупых пьяных улыбках. — Ге-е-е-ральт, — протянули они хором и неуклюже попытались встать. Под ногами зазвенели пустые бутылки, коих Белый Волк насчитал восемь штук. — Геральт, милый, мы все осознали, — начала Йеннифэр, протягивая руки к ведьмаку. — Да, мы больше не будем тебя делить, — подхватила Трисс, повторяя жест подруги. — О, это я уже слышал, — усмехнулся ведьмак, припоминая подобные речи, поведшись на которые он попал в пикантную ситуацию. До сих пор перед Лютиком стыдно. — Нет, в этот раз серьезно, — брюнетка приникла к нему с правого боку. — Мы обе будем с тобой, — подтвердила рыжая, пристраиваясь слева. — Ой, что-то мне не верится в такие чудеса, — продолжал посмеиваться Геральт, но все же обнимая каждую из бывших любовниц за талию. — Вот так вот взяли и договорились. Как в прошлый раз? — Геральт, мы обе тебя хотим, — сексуально (или сонно) прошептала Йеннифэр. — И мы больше не против такого варианта, — в тон ей отозвалась Трисс. — А давайте прямо сейчас и попробуем. Обнимать девушек было весьма предусмотрительно. Йен пригревшись и почувствовав под щекой знакомое плечо, уснула. Геральт вовремя подхватил оседающую чародейку и со всей осторожностью, на какую был способен, закинул ее на плечо. Второй рукой он от греха подальше придерживал Трисс, способную в любой момент так же сползти на землю. — Идемте, — хмыкнул Геральт, поддерживая стоящую чародейку и потихоньку направляясь к дому. — Так ты согласен? — не унималась Трисс, совершенно не смотря под ноги. Задавая вопрос, она успела дважды споткнуться о корни, и если бы Белый Волк ее не держал, уже наверняка навернулась с холма. — Конечно согласен, — преувеличенно радостно отозвался ведьмак. — Будем жить дружной зерриканской семьей. — Ты смеешься, — надула губки чародейка и споткнулась еще раз. Геральту надоели постоянные попытки девушки убиться об землю, и он закинул ее на второе плечо. Идти стало намного легче и быстрее. — Смеешься, — обиженным голосом продолжила чародейка, свисая с плеча ведьмака. — А я так тебя люблю, что на все готова, даже с Йен тебя делить. Вот ты этого не понимаешь, не видишь и не ценишь. После этих слов девушка попыталась распрямиться, упершись руками в спину ведьмака. Пройти с вытянувшейся чародейкой на плече в дверной проем не представлялось возможным, поэтому ведьмак подпрыгнул и Трисс, не удержавшись, снова стекла по его спине, звонко ойкнув. Геральт сгрузил спящую Йеннифэр на одну половину своей кровати, Трисс на другую. Рыжая чародейка тут же подскочила с явным желанием продолжить разговор или раздуть скандал. — Я давно об этом мечтал, — прошептал ей Геральт в одно ушко. — Вы обе в моей постели, — продолжил он в другое и, отстранившись, применил Аксий. — Спи. Глаза Трисс закрылись и она начала оседать. Ведьмак подхватил ее, уложил на кровать, снял с обеих чародеек обувь, укрыл девушек одеялом и несколько мгновений любовался, как они мирно спят, повернувшись друг к другу лицом. А его наверху ждала еще одна гостья. Вздохнув, утомленный ведьмак отправился в комнату для гостей и там обнаружил настоящий сюрприз. - Геральт! – радостно, по-настоящему радостно взвизгнула гостья и кинулась к нему объятья. Повисшая на шее и болтающая в воздухе ногами Цири была лучшим подарком на свете. - Цири, - Геральт закружил ведьмачку по маленькой комнате. – Куда же ты пропала? Белый Волк отпустил свою самую желанную гостью и оглядел ее с ног до головы. - И что это за запах? - Гаркаин из Ангрена, - Цири показала на голову чудовища, лежащую на прикроватном столике. – Тебе в подарок. Мой первый самостоятельный трофей. - Прекрасный подарок, - восхитился Геральт. – Я знаю одного таксидермиста, он сделает из этого отличное чучело. - Единорога? – съязвила девушка. - Нет, - начал Геральт. – Стой. Откуда ты..? - Я видела одно такое в твоей конюшне, - ответила девушка. - Давай все же уберем твой подарок – мой трофей хотя бы в погреб, - предложил Геральт, аккуратно обходя тему чучела. - И возьмем оттуда пару бутылок вина, - добавила Цири. Чуть позже, сидя на лавочке у дома, отец слушал приключения своей дочери, о которых она рассказывала как бы с неохотой, скрывая, как рисковала собой, как была на грани гибели. - Итак, ты много странствовала, охотилась, работала. Что же дальше, ведьмачка? - Может, немного отдохну, - предположила Цири, глядя в усыпанное яркими близкими звездами туссентское небо. – Задержусь здесь. - Комната наверху – твоя, - предложил Геральт. – А как надумаешь уезжать, предупреди в этот раз, ладно? - Ладно, - смущенно отозвалась девушка, сбежавшая от ведьмака несколько месяцев назад, не сказав ни слова.***
На востоке заалело небо, когда ведьмак с дочерью отправились спать. Она в свою комнату, а он к женщине. К той, что была с ним все это время, следовала за ним через весь мир, через море, через горы, делила радости и горести, поддерживала и не бросала несмотря ни на что. К Плотве. Плотва не была в восторге от соседства с хозяином. Она до сих пор не простила ему чучело единорога, вторгшееся в ее дом. Но, обиженно всхрапнув, лошадь все же потеснилась, позволив ведьмаку примоститься у нее под боком. Лошадка на деле оказалась той еще домоседкой. Имея открытое стойло, представлявшее из себя по сути навес и кучу сена в углу (на которой распластался ведьмак), она не уходила за пределы своего жилища добровольно. Только если утром конюх, не получив иных распоряжений, отводил ее в поле, где она паслась, привязанная к символическому столбику, не пытаясь удрать. Будучи еще и собственницей, Плотва все утро отгоняла наглых кур, посягавших на сон ее человека, и недобро косилась на проходящих мимо людей. Но один человек верхом на вороном коне все же посмел нарушить покой ее хозяина. И она бы укусила наглеца за руку, дергавшую ведьмака за штанину, но вороной жеребец нарушителя спокойствия так на нее смотрел, что умей она потеть от волнения, она бы вспотела. - Геральт, - позвал ведьмака приезжий. – Геральт, вставай. - Лютик, - сквозь не до конца разомкнувшиеся веки ведьмак опознавал гостя. – Что ты тут делаешь? Тебе же княгиней запрещено… - Тссс… - трубадур приложил палец к губам и зашептал: – Я здесь почти инкогнито, по приглашению самой Анны Генриетты. - На кой ты ей сдался? – ведьмак сел, провел рукой по волосам, стряхивая сено. - Это тайна, Геральт, я не могу тебе ее рассказать, - покачал головой менестрель. Ведьмак обратил внимание, что его друг одет в нетипично скромный и неприметный костюм без ярких цветов и перьев, даже без своего любимого малинового берета. - На радостях от воссоединения с сестрой она меня простила, - шепотом сообщил Лютик. – И пригласила в гости. - А как же Присцилла? – так же шепотом спросил Белый Волк. - Она в Новиграде, ждет меня в кабаре, - непонимающе ответил трубадур и, поняв, на что намекает его друг, возмущенно добавил: - Я верен Цираночке. - А Ее Милость в курсе? – с сомнением в голосе продолжил Геральт. - Конечно, я все ей объяснил. За кого ты меня принимаешь? – совсем обиженно отозвался Лютик. – И вообще я здесь не за этим, а чтобы тебя предупредить. - О чем? – напрягся Геральт. - Я сказал Трисс, что у тебя теперь есть поместье, где тебя наверняка можно навестить, - признался менестрель. - А сам ты откуда узнал? - Мне сказала Йеннифэр, когда посещала Новиград месяца полтора назад, - пояснил трубадур. - И о чем ты хотел предупредить? - Они же могут обе нагрянуть к тебе, - оживился «таинственный» гость. - Как бы не было беды. Геральт расслабился, самое страшное уже произошло и «беда» миновала. Правда, что решат девицы на трезвую голову, он не мог даже предположить, но думать об этом совершенно не хотелось. Ведьмак поднялся со своего ложа, сладко потянулся, громко зевнул и громче, чем хотел, сказал, обращаясь к лошади: - Спасибо, Плотва. Ночь была почти прекрасной. Проходившая мимо прислуга шарахнулась прочь и странно косилась на хозяина, что проводит ночь не с одной из двух красивых девиц, а с кобылой. Им не ведомо великодушие лошади, согласной делить с хозяином и кров, и овес, и подковы. - Лютик, покайся сразу, кому ты еще рассказал, - «попросил» ведьмак, выражением лица намекая на то, что признание облегчает вину. - Никому, - ответил трубадур слишком поспешно, чтобы это было правдой. – Почти никому. Только Золтану и Эскелю… И Кейре с Ламбертом… Еще Зигфриду… Талеру... Бьянке... Шани черкнул, но она точно не приедет… наверно… С каждым именем Лютик сникал все сильнее, а Геральт нависал над ним все более и более грозно. - Ты трепло, Лютик, - с досадой резюмировал ведьмак, представляя, как поток его друзей не иссякнет никогда. - Геральт, а можно я у тебя поживу, - тихо попросил окончательно виноватый поэт. – Мне во дворце жить нельзя, Анариетта запретила. - Живи сколько влезет, - вздохнул Геральт. – Куда ж тебя девать?***
Как хорошо! Как хорошо, что он не стал разбирать сумки накануне. Так проще передать Варнава-Базилю деньги на содержание имения и уехать, пока никто из гостей не проснулся и не заметил его позорного бегства. Плотва, отчаявшаяся хоть когда-нибудь пожить недельку спокойно, послушно перебирала копытами в сторону столицы Нильфгаарда.***
Охотник тихо ступал по ступеням, ведущим в логово вампира. С его серебряного меча на каменный пыльный пол капала кровь бруксы, убитой им на подступах к этому склепу. В другой руке ведьмак держал голову той самой бруксы. Вампир вопреки всем сказкам не пил кровь невинной девы, не совершал кровавый ритуал, даже не спал на потолке. Вампир пристально следил за бурлящей в сообщающихся многочисленных колбочках жидкостью. Он гнал самогон. - Здравствуй, Геральт, - спокойно поприветствовал едва вошедшего ведьмака вампир. – Как ты нашел меня? - Вороны подсказали, - ответил Белый Волк, кидая хозяину склепа голову бруксы: - И не мне одному. Регис голову поймал, бегло глянул на нее и вернулся к созерцанию процесса возгонки, положив часть мертвой вампирши рядом. - Я думал, ты повесил мечи на стену, - после минутной паузы, за которую Геральт успел осмотреться, сказал вампир. - Я тоже так думал, - усмехнулся ведьмак. – Но дом обязывает принимать гостей, а я этого не люблю. - Выжили? – удивленно спросил вампир, отвлекаясь от колб. Геральт взглядом еще раз пробежался по склепу, словно оценивая и давая себе время сформулировать достойный ответ. - Регис, - жалобно начал он, - можно я поживу у тебя… - Сколько угодно, друг мой, - радушно отозвался вампир. - … лет пять, пока они все обо мне не забудут?***
На заброшенном кладбище тихо и спокойно. Сюда не приходят люди, а всех тварей еще месяц назад вырезал хозяин. Здесь на солнечных опушках растет сочная никем не кошеная трава. Предрассудки все это, что она негативную энергетику в себе несет, кладбище слишком старое, чтобы хранить хоть какой-то отпечаток. Уж ведьмачьей ли лошади этого не знать? Здесь в тени вековых деревьев можно спрятаться от зноя, а в овраге напиться студеной водой, если не обращать внимания на кости, торчащие из берегов оврага. Здесь нет ведьм, гостей, поручений и заказов. Днем хозяин тренируется в тени вяза, красивый он все-таки, накаченый. Раз в неделю они вместе ездят в ближайшую деревню за восемь верст, закупаются продуктами, продают дичь, что ловит ведьмак. В последнее время он остается в деревне ночевать в доме одной молодой вдовы, у которой мужа задрали утопцы. На них хозяин взял контракт, а вот заплатить вдове было нечем. Вот, расплачивается теперь, но она совсем не жалуется, даже наоборот. Милая она, Плотве нравится. Хозяину, впрочем, тоже. И не чародейка совсем… Хорошо на заброшенном кладбище…