Пять, как договорились.

      На следующий день она не работала.       По этому поводу Сьюки испытывала смешанные чувства: она любила выходные, но совершенно не радовалась перспективе пробыть весь день дома наедине со своими мыслями. С голыми, сексуальными мыслями.       Черт возьми.       Не было даже возможности реализовать свой обычный запасной вариант — уборку дома — чтобы занять руки. Благодаря Эрику, дом был безупречен. Сама бабушка осмотрелась бы вокруг с совиным удивлением — так сверкали и впервые за несколько десятилетий светились изношенные поверхности. Сьюки снова рассердилась на него, потому что ее мертвая бабушка оказалась ущемленной даже в праве на уборку собственного дома. Бедная бабушка. Дурацкий Эрик.       Вместо этого Сьюки сидела перед телевизором и смотрела дневной мусор. Тьфу. Глянула «Шоу Мори». Затем повтор «Херальдо». Канал «Кислород» (кто смотрит такую дребедень?). Наконец, остановилась на местном вещании. Некая милая пожилая дама во всех тонкостях объясняла, как сделать из тыквы скворечник, когда стук в дверь заставил девушку подпрыгнуть.       «Эрик», — разум прыгнул к его имени с запретным волнением.       Рациональная сторона взревела от гнева.       — Заткнись, — сказала она себе вслух, встала и направилась к двери. Сейчас было меньше двух пополудни. Он не мог там находиться в середине дня. И даже если бы находился, она не собиралась из-за этого волноваться. Всего лишь Эрик. Она видела его миллион раз. Ничего нового.       «За исключением следующей встречи, когда он сорвет твою одежду и выебет тебя до потемнения в глазах».       — Заткнись! — снова сказала она, открывая дверь.       Мужчина за порогом вздрогнул, испугавшись ее внезапного появления и крика. Глаза Сьюки расширились от ее собственной шокирующей грубости. — О, Боже мой! Мне так жаль… Я б-была… беседовала кое с кем.       Она увидела кепку с пеликаном над спутанными каштановыми волосами и поняла, что это был тот же парень, который доставил ей документы в бар. Она машинально улыбнулась.       — И снова здравствуйте.       Мужчина лишь моргнул. Ничем не показал, что узнал ее, когда она потянулась за пакетом и планшетом.       — Служба доставки «Пеликан», — сообщил он, совершенно не обратив внимания. — Подпишите здесь, пожалуйста.       Сьюки взяла планшет и оставила свою подпись, невольно задумавшись, говорил ли этот парень что-нибудь еще за свой восьмичасовой рабочий день. Он забрал планшет и вручил ей небольшую посылку.       — Приятного дня.       — И вам, — сказала она уже ему вслед. Он сбежал с крыльца и сел в грузовик, прежде чем она успела закрыть дверь.       Как кто-то мог вырасти на юге и вести себя столь грубо? Сьюки недоумевала. Ей этого никогда не понять. Даже Джейсон, у которого мозг был как у сороки, приподнял бы шляпу, улыбнулся и назвал ее «мэм». Поведению курьера не было оправдания.       Сьюки вернулась в гостиную, села перед телевизором и взглянула на вещицу, которую ей вручили.       Коробка. Простой, гладкий черный ящик. Примерно двенадцать на двенадцать дюймов и всего около дюйма глубиной. На внешней стороне отсутствовал адрес или какие-либо данные отправителя. Но она в этом не нуждалась. Посылка, очевидно, от него. И у Сьюки имелись предположения о том, что скрывалось внутри.       Она фыркнула, злясь на небольшой, словно предназначенный для нижнего белья, размер коробки.       Одному Богу известно, во что он хотел ее нарядить. Вероятно, кожаные ремешки или леопардовые наручники, или что-то похожее. Она стянула плотно прилегающую крышку и бросила на пол. Вместо папиросной бумаги и озорных трусиков Сьюки обнаружила небрежно сложенные кипы прямоугольных бумажных листов. Вытащила и развернула их веером.       Авиабилеты.       Десятки билетов. По два места в первом классе «Анубис Эрлайнс» в головокружительный ряд городов. Каир. Нью-Йорк. Париж. Токио. Берлин. Сидней. Рио-де-Жанейро. Прага. Бангкок. Москва. Стокгольм. К верхнему авиабилету — в Стамбул — был прикреплен знакомый белый лист. Эрик утешал ее замысловатым взмахом пера.       «Ты никогда не станешь затворницей. Я покажу тебе все что угодно. Все.       Э».       Билеты выпали из ее трясущихся рук.       Сьюки сделала глубокий вдох. Девушке, которая никогда не покидала свой крошечный родной город, казалась легкомысленной идея увидеть все эти экзотические места, о которых она лишь читала в книгах или которые видела в фильмах. Даже случайные города. Она была уверена — стоит ей только попросить, и Эрик отвезет ее в любое место назначения. Может, куда-нибудь в Италию или Испанию. Ей всегда нравилось думать об этих странах. Не то чтобы она возражала против любого из мест, что он выбрал. Она просто не имела о них ни малейшего понятия. Черт, у нее даже не было загранпаспорта.       Сьюки медленно наклонилась и начала собирать билеты, один за другим, и укладывать их обратно в коробку. Привыкшая все организовывать, она тщательно складывала билеты попарно, прежде чем собирала в аккуратные стопки.       Иногда — но только иногда — ей казалось, будто Эрику принадлежал весь мир.       Она поставила коробку на журнальный столик. Пальцы гладили прямые углы, а разум вероломно шептал. «Беги вместе с ним, — ворковали мысли. — Занимайтесь любовью на каждом континенте. Обнимай его каждую ночь и наслаждайся, когда он пьет тебя. Забудь, любишь ли ты его. Просто пожелай его. Повеселись. Уступи ему. Он так старался тебя заполучить».       Это было бы так легко. До нелепости легко. Он был так красив, так богат, так убедителен. С девушками такое случалось каждый день, не правда ли? Встречи на одну ночь, романы? Сплошь с незнакомцами в барах, которые мило улыбались и угощали их выпивкой?       Сьюки поежилась. Да, сдаться Эрику будет легко. Наверняка миллионы женщин поддавались его чарам без малейших колебаний. Она откинулась на диван, положив голову на спинку. Маленькие серебристые (свинцовые) приятели поприветствовали ее с потолка, безмятежно плавая, словно ожидая, что крыша вот-вот исчезнет и они смогут продолжить свое путешествие в стратосфере.       Эрик плюс Сьюки. Свинцовый воздушный шар навечно.       Легко. Черта с два!       Сьюки чертовски хорошо знала, что заняться сегодня любовью с Эриком было бы невероятно просто. Прикасаться к нему, как ей хотелось. Целовать так, как она хотела. Ей случалось это делать лишь однажды, и в результате она едва не лишилась разума. С тех пор губы Эрика преследовали ее, гоняясь за ней во снах. То, как он просто склонился и взял, что хотел. То, как он держал ее лицо и снова и снова прижимался к губам. Вкус его поцелуя отличался от тех нескольких мужчин, с которыми она целовалась. Он иначе двигался. Ей приходилось тянуться вверх, как дереву, и она едва не визжала от удовольствия, когда он наклонялся, стараясь добраться до нее.       Она волновалась. Очень волновалась. Если она поддастся ему снова, возникнет реальная возможность того, что она не захочет возвращаться.       Раздраженно ворча, она вскочила с дивана, схватила ключи от дома и направилась к двери.       Ей необходимо было прогуляться.

***

      Эрик моргнул, просыпаясь, когда солнце опустилось за горизонт.       Первое, что он ощутил — сладкий, чистый наркотик, который был кровью Сьюки, бегущей в его теле. Прошло чуть больше недели, и так как он больше никого не пил, она переливалась и смеялась в его крови, ничем не разбавленная. Он на мгновение закрыл глаза, позволяя этому ощущению окатить себя.       Подумать только, когда-то он издевался над Биллом Комптоном, за то что тот пил исключительно ее.       А теперь Эрик понял. Пить Сьюки… У него даже не было сравнений. Даже собственное превращение изменило его не столь сильно.       Но она была больше, чем просто изменением.       Он был в растерянности, несмотря на то, что знал правду о ней. После тысячелетий, за которые он пил людей — вдыхал запахи их тела, плохого здоровья, болезней, — его путь пересекла эта девочка. Лишенная запаха пота и медленного распада, который всех людей рано или поздно сводил в могилу. Одно лишь это уже делало ее бесценной. Было чрезвычайно приятно пробовать человека, свободного от обонятельных напоминаний о смерти. Но были… и другие аспекты. Игривый, как котенок, звук ее голоса, даже когда она кричала на него. Даже сам тот факт, что она на него кричала. Изгибы бровей, придававшие ей озорное выражение, даже если остальная часть лица была сплошной картиной невинности. Узкие плечи, широкие бедра. То, как она двигалась. Как улыбалась. Даже маленький зазор между зубами возбуждал в нем желание обнажить перед ней горло и позволить ей отметить его десяток раз, даже если знаки мгновенно исчезнут.       Все это затмевало его суждения. Он ничего не видел, кроме нее.       И теперь, сегодня, она будет принадлежать ему.       Мысль столкнула его с постели и запустила в ночное небо.       «Да, — мысленно мурлыкал он. — Моя. Ее тело обвивает меня. Маленькие золотые сережки скрипят под языком, когда я посасываю мочки ушей. Она будет выдыхать мое имя, когда я снова и снова буду скользить в ней. Я не расстанусь с ямочками на этих коленях и буду часами пылать между ними. Возьму ее в каждой комнате, на каждой поверхности, пока солнце не пригрозит убить меня прямо в ее постели».       От неизбежности этих видений он взревел.       Наконец-то, после всего этого времени, после того, как он наблюдал за ней и Биллом, после того года, на который она бесследно исчезла. Эрик не знал, какая ситуация делала его безумнее. Запах другого вампира на ней всегда оставлял у него во рту дурной привкус. Опять же, то, что он целый год ее вообще не чувствовал, несколько дестабилизировало его. После того, как он купил ее дом, он опротивел сам себе — столько раз бродил по коридорам, сидел на корточках в ее спальне, снова и снова вдыхая и впадая в ярость, потому что с каждым вдохом запах становился глуше. Казалось, даже дом забывал ее. И Эрик гневался. Потребовалось немало решимости, чтобы начать ремонт. Дом должен был встретить ее, если (нет, когда) она вернется, и это было важнее сохранения ее запаха, который краска и морилка стерли бы с лица земли.       Когда она вернулась, мягкая, милая, нагая после душа, он задействовал каждую унцию своей сдержанности, чтобы не взять ее прямо на полу. Билл мог сколько угодно быть идиотом и позволять ей жить своей жизнью, как джентльмен-мученик, но Эрик был одержим идеей удержать ее. Сьюки была создана, чтобы стать спутником вампира. И он выжидал, проявляя терпение и держась на расстоянии.       Перед ним лежал Бон-Темпс. Он ускорился.       Ожидание. Терпение. Отдача. Он чертовски измучился.       Сквозь деревья у ее дома он видел, как она подошла к входной двери, свет фонаря мягко отражался от золотистой головы. Она была в бледно-голубом сарафане и босая. От нее пахло летним лесом. И даже с высоты своего полета он мог почувствовать ее мягкие, вдумчивые черты.       Да. Он съест ее заживо.       Она как раз собиралась открыть дверь, когда Эрик спикировал с неба и схватил ее.       Сьюки в страхе вскрикнула, когда кто-то обхватил ее сзади. Невероятно сильная рука обвилась вокруг талии. Грубые пальцы впились в распущенные волосы и дернули голову в сторону. Пустой разум за спиной не давал никаких сведений, кроме помех.       — Нет! — неровно выдохнула она. О Боже. Это действительно случилось. Вампир нашел ее. Он ждал, когда она выйдет из дома, а затем набросился на нее. Она была мертва. Мертва, мертва, мертва, мертва.       Она уцепилась за дверь, разум панически потянулся к Эрику. «Помоги мне! — взывала она в их слабой связи. — Помоги мне, малыш. Пожалуйста! Они хотят убить меня!»       Холодный нос зарылся между ее плечом и ухом и сильно и глубоко вдохнул.       — Нет, — ответил хриплый голос. — Ты в безопасности. Это я.       Эрик ощутил, как ее страх мгновенно отступил.       — Эрик?       Его рука скользнула к животу. Он снова вдохнул, прижимаясь губами к теплой, сладкой коже над ее пульсом. Сегодня он собирался сделать гораздо большее и не видел причин сдерживаться.       Она вздрогнула и перебрала его пальцы на животе, нерешительно пытаясь убрать их.       — Ты м-меня напугал.       Он хмыкнул, но ничего не сказал, открыв рот и лизнув ее прямо под ухом. Толкнул над ее головой дверь и вошел, запирая их обоих внутри.       Сьюки нервно рассмеялась, пытаясь высвободиться и посмотреть на него через плечо.       — Не терпится?       — У меня всего одиннадцать часов.       Она снова фыркнула, заметив, что он не отпустил ее, даже не позволил повернуться в его руках.       — Вот именно. Почему бы тебе не снять куртку и не присесть? Время терпит.       Эрик оторвался от ее горла и развернул ее. Розовый румянец на щеках и опущенные глаза сказали ему, что она смущена. Он обхватил ее лицо.       — Предлагаешь мне пиво, любимая? Хочешь, чтобы мы пообнимались на диване и посмотрели кино?       Глаза Сьюки расширились, когда его руки скользнули по телу и обхватили сквозь платье ее ягодицы, прижимая ее к твердым бедрам и животу. Он наклонился. Боже, трудно было сохранять концентрацию, когда он так склонялся.       — Есть лишь одна вещь, которую я хочу. И я хочу ее прямо сейчас.       Щеки Сьюки покраснели еще сильнее. Он не позволил бы ей опустить взгляд, так что она закрыла глаза.       — Я знаю.       Ее мягкий, дрожащий голос заставил его слегка отодвинуться.       — Ты передумала?       От этого вопроса ее сердце неистово забилось. Она снова встретилась с ним взглядом.       — Нет! Нет… Я просто…       Все ее тело возбудилось, когда он ухмыльнулся на ее ответ. Она сглотнула и попыталась продолжить.       — Нет, я не передумала, просто…       Его брови приподнялись. Сьюки позволила своим пальцам нерешительно пройтись по его бицепсам и осесть на плечах, держа его, как он держал ее.       — Просто что, Сьюки? — Эрик не был уверен, что сможет достаточно долго сдерживаться, чтобы дать ей ответить. Ее румянец, ее колебания покалывали рот и пах от желания оказаться в ней.       Она закусила губу.       — Я не слишком опытна в этом, Эрик. Ты только мой… мой второй.       Он успокоился.       — Второй вампир.       Она покачала головой.       — Просто второй.       Эрик не ответил. И не шевельнулся. Сьюки стояла в его руках и нервно ждала.       — Ты отдала ему свою девственность.       Сьюки попыталась вырваться, смутившись еще сильнее. Разговор принял очень личный, унизительный оборот.       — Да. Полагаю, я не могу дать тебе все, что дала Биллу.       Она попыталась отступить, но Эрик поймал ее и прижал к себе. Обхватил ее лицо.       — Тише, — проворковал он, прослеживая линию роста волос. Сьюки закрыла глаза, невольно подавшись навстречу ласке. — Я изумлен возможностью быть твоим вторым, — прошептал он. — И последним.       Сьюки отпрянула.       — Давай не будем забегать вперед, — тихо фыркнула она.       — Я не забегаю, — ответил он, глядя на нее так, что железная воля превращалась в прохладное месиво. Его указательный палец легко коснулся кончика носа. Сьюки улыбнулась. Он ответил улыбкой. — Я не стану торопиться, если ты не готова. Приму твое пиво и тихо посижу с тобой на диване.       Улыбка Сьюки стала еще шире, и она покачала головой, взяв его за руку. Потянула за собой по лестнице и тихо фыркнула.       — И что именно ты бы делал с пивом?       Он последовал за ней, ступая за ее обнаженными пятками.       — Смотрел бы, как пена оседает. Покажи, как я должен притвориться, чтобы тебе было удобно.       Он наблюдал, как волосы пляшут по ее плечам, когда она снова покачала головой.       — Последнее, чего я хочу — это притворства, Эрик. Это лишь еще один вид лжи.       Она остановилась в дверном проеме спальни. Эрик взглянул поверх ее головы на скромную, добротную кровать. И снова наклонился к уху.       — Тогда никакой лжи. Я хочу разрушить эту комнату. Хочу, чтобы ты была подо мной, когда будет ломаться кровать. Хочу трахать тебя у этой двери, пока петли не разогнутся. — Один палец скользнул вниз по косяку, она заметила краем глаза. — Хочу, чтобы половые доски стонали, пока ты скачешь на мне так, словно никогда не захочешь остановиться. Сьюки, — он потер ее бедра, а она застонала от его слов, — знай, я никогда не был в своей жизни более честен, чем сейчас, когда говорю тебе: я хочу тебя. И одиннадцать часов — ничто.       Сьюки повернулась. В темноте его светлая кожа сияла под лунным светом. Ей и в голову не приходило зажечь лампу. Она шатко вдохнула. Сделала шаг назад. В свою комнату.       — Идем.       Эрик склонил голову. Он не двигался.       Сьюки сделала еще шаг назад. Поманила его пальцем.       — Иди сюда.       Эрик сделал шаг. Такой шаг запросто покрыл бы ее два, и он оказался прямо перед ней. Дрожа, она потянулась к нему и коснулась лица кончиками пальцев. Он не моргал, глядя ей прямо в глаза.       Наблюдая за собственными пальцами, она заговорила.       — Тогда никакой лжи. Я… я… мне нравится, как ты меня целуешь.       — Я поцеловал тебя только раз.       — Я помню.       Он по-прежнему пронзал ее взглядом.       — Никакой лжи. Я поцеловал тебя, а на следующую ночь ты исчезла. Можешь себе представить, насколько я обезумел, когда ты ушла?       — Хм. Значит, ты говоришь, что скучал по мне?       Молчание.       Находясь к нему так близко, она ощущала, что он буквально излучал гнев. Если Билл смирился и оплакивал ее, то Эрик терзался и жил мучительной надеждой. Он был в ярости. Он тосковал по ней. Она хотела бы знать, переживал ли он снова тот поцелуй, раздумывая, получит ли когда-нибудь новый. Сьюки кивнула, а затем, к удивлению обоих, встала на цыпочки и наклонила его голову.       Она прижалась губами к его губам.       Поначалу он бездействовал. После столь жестокого нападения в его офисе он стоял как вкопанный, пока маленькая фея исследовала форму его губ, а ее язык мягко и тепло скользил по ним.       — Мне жаль, — пробормотала она, закрыв глаза. — Можешь мне не верить, но я не хотела уходить.       Грубые руки схватили ее за плечи, заставляя задохнуться. Поцелуй Эрика ожил, его язык погрузился в ее рот и прошелся по ее языку. Они атаковали друг друга. Сьюки чувствовала, насколько он скучал, даже сквозь его джинсы. Эрик слышал ее возбуждение в каждом хриплом стоне.       — Поделись со мной чем-нибудь, — тихо потребовал он, проводя по ее телу руками вверх и вниз. — В качестве воздаяния за то, что покинула меня.       — Чем? — спросила она.       — Тайной, — предложил он. — Расскажи мне о себе что-то, чего никто не знает.       Она помолчала, выгибаясь навстречу его рукам, как котенок, и возвращая его поцелуй снова и снова.       Ее пальцы погрузились в его волосы.       — Вода, — прохныкала она. — Я боюсь воды. Не умею плавать. Даже фотографии океана меня пугают.       Он низко зарычал. Вибрация наполнила ее рот и лишила ее мыслей.       — Научишься, — мрачно пообещал он. — Когда я привезу тебя в Рио, арендую весь пляж. Я научу тебя плавать. Ты никогда не испугаешься снова.       Авиабилеты. Она сделала мысленную пометку, чтобы потом сказать ему, что польщена, но не уверена в самой идее такого путешествия. Сьюки поежилась в его руках, утягивая его дальше в комнату.       — Разве акулы не охотятся по ночам? — вспомнила она.       — Я убью всех морских монстров. Океан будет столь же безопасен для тебя, как детский бассейн.       Она сцепила руки у него на затылке, притягивая ближе.       — Скажи мне, — умоляла она, приближаясь к кровати. — Открой мне тайну. Что-то, чего никто не знает.       Он отстранился и провел пальцем под ее глазами.       — Другой тип воды меня огорчает, любовь моя. — Он наклонился и поцеловал мягкую кожу чуть ниже ресниц. — Твои слезы беспокоят меня. Как ничто прежде.       Сьюки улыбнулась под его губами.       — Тогда не заставляй меня плакать, Эрик.       — Никогда.       Ее улыбка расширилась. Его большой палец проник между ее полуоткрытых губ и проследил линию зубов. Эрик выглядел совершенно очарованным. Она предположила, что это нормально. Она где-то читала, что викинги были фанатичными картографами. Может, он изучал топографию ее лица, запоминая каждую линию. Она осторожно втянула фалангу глубже в рот, лаская своим бархатистым языком. Его глаза остекленели от ощущений.       Она дернула его темную футболку вверх.       — Раздевайся.       Он захватил подол и в мгновение ока выскользнул из нее, отбросив вещь в сторону. Дернул Сьюки к себе. Ее ладони как магнитом притянулись к его груди, оценивающе поглаживая. Он потянул ее платье вниз, оставив ее в нижнем белье.       Ее руки инстинктивно попытались прикрыть тело. Этот мужчина видел тысячи красавиц. Она знала, что далеко не фигуриста, высока или элегантна. Он остановил ее, неодобрительно зашипев.       — Позволь мне увидеть тебя.       — Ага, — тихо ответила она. — Я просто…       Она задохнулась, когда он захватил в кулак ее волосы и дернул голову в сторону, другой рукой прослеживая ключицы. В глазах читалось желание съесть ее.       — Они, — промурлыкал он, — прекрасны. Очень изящны.       Он без предупреждения сорвал ее простой белый бюстгальтер. Сьюки вздрогнула, сделав шаг назад, и уперлась коленями в матрац. Его ладони накрыли теплые трепещущие полукружия.       — И они, — он мягко сжал, снова лишив ее дыхания, — чертовски изысканны. Когда ты согласишься быть моей, я потрачу целые ночи, просто лаская их.       — О Боже, — хныкала она, дернув головой в сторону и отводя глаза. Но не было никакой возможности избежать его голоса.       — Ты когда-нибудь кончала таким образом, любимая? Я могу сказать по сердечному ритму, насколько они чувствительны. — Он массировал ее соски, и они твердели, словно жемчужины.       Сама мысль заставила ее бедра сжаться в отчаянной попытке утолить нарастающее возбуждение. Он едва коснулся ее, и все же ее еще никогда не касались так.       — Нет.       Он резко вдохнул и зарычал.       — Будешь, — пообещал он. — Я доведу тебя до оргазма каждым возможным путем.       Сьюки, разъяренная на себя за дрожь и полуобморочное состояние от его темных, сексуальных слов, позволила звучать фее Сьюки.       — Обещаешь?       Он улыбнулся, как бешеный волк.       — О, девочка, ты не имеешь гребаного представления, что я для тебя припас.       Он рванулся вперед и снова уткнулся носом в ее горло.       — Ты так хорошо пахнешь, когда хочешь меня, — подстрекал он, толкая ее на кровать. Сьюки упала, ее задница подпрыгнула, и она игриво вскрикнула, с ухмылкой отползая назад.       Он медленно расстегнул ремень и штаны, позволяя ей наблюдать.       — Ты везде пахнешь так хорошо?       Ее глаза сверкали.       — Без понятия.       Эрик выскользнул из джинсов. Голый и красивый. Сьюки сделала длинный, успокаивающий вдох, когда увидела то, что ее ожидало. Его член был жестким, как гранит, и сердито пульсировал под ее взглядом. Эрик смотрел, как приоткрылись ее губы, и кончик языка прошелся по ним, что заставило его затвердеть еще сильнее.       — Для тебя, — прошипел он. — С тех пор, как мы встретились, с кем бы я ни был, это было для тебя.       — Я… э-э… — Сьюки запнулась, не в силах отвести взгляд. — Я… Можно мне его, раз так?       Он оперся на матрас, схватил ее за бедра и дернул к себе. «Какие красивые ноги», — подумал он, проводя мозолистыми ладонями по всей их шелковистой длине. Его пальцы достигли хрупкой границы трусиков и пробрались прямо под них.       — Ты уверена, что все еще хочешь этого? Я сказал, что хочу погубить все в этой комнате, — он взглянул на нее снизу вверх. — Начиная с твоей тугой киски.       Запинающийся, скулящий звук, который она издала, лишь сильнее распалил Эрика.       — Да, — прошептала она. — Я хочу этого… В смысле, тебя. Хочу тебя.       Ее трусики были сорваны в одно мгновение. Она раскинулась голышом под самым влиятельным мужчиной в южных штатах. Сьюки в священном ужасе смотрела, как он нырнул головой между ее бедер и сделал пугающе глубокий вдох. Она попыталась свести ноги, протестуя против его первобытного исследования.        — Нет, — он еще шире раскрыл ее и провел длинную, влажную полосу языком. Она вскрикнула от удовольствия.       — Нет, Эрик… — слабо возразила она, пытаясь отодвинуться.       — Ебать, — он отодвинулся и провел языком по нёбу, в полном неверии обрабатывая свое ощущение. — Ты не можешь быть так хороша на вкус, любовь моя. Это невозможно.       — Я и не хороша, — ответила она, потрясенная и изумленная взглядом на его лице, когда он снова опустился, чтобы почуять аромат ее самого сокровенного места. Она снова попыталась вывернуться из его рук.       — Мое! — рявкнул он, обхватив ноги и снова облизывая ее, посылая прохладные, сокрушительные электрические разряды через все ее тело. Она металась под ним, против воли выгибаясь в его рот.       — Пожалуйста… — Сьюки не знала, умоляла она его продолжить или прекратить. Эрик выбрал первый вариант, губы сомкнулись на клиторе и нещадно посасывали его. Сьюки извивалась и всхлипывала от неожиданного восторга, прострелившего ее спину.       — Твоя щелка — врата рая, — прорычал он, покрывая ее влюбленными поцелуями. — Я знал, что так будет. — Он действительно знал. Просто должен был убедиться. Он всегда чувствовал запах ее женственности и понимал, что она окажется вкусной, но это было просто смешно. Она была… у него не находилось слов. Захватывающей. Он уткнулся в ее жаркую промежность, вылизывая каждый дюйм, подготавливая ее для себя.       Тело Сьюки возобладало над разумом и заговорило без ее участия.       — Заставь меня кончить, малыш.       Его рычание достигло невероятной громкости, и он с удовольствием подчинился, введя два пальца по самые костяшки в ее тугую влажную плоть, втискиваясь в средоточие чувствительных нервов. Язык трепал ее бедный маленький клитор, и Сьюки закричала, не в силах вынести возбуждение. Она отдалась оргазму, выкрикивая его имя, черные точки застили ее поле зрения. Второй мужчина, которого она впустила в свою постель, навис над ее дрожащим телом и обвиняюще посмотрел ей в глаза.       — Твое тело на вкус так же приятно, как и твоя кровь. — Его слова звучали, как упрек.       Вот как? Ну, оба могут играть в эту игру.       — А что насчет тебя? Каков ты на вкус?       Вопрос спровоцировал отголосок их связи, и она запульсировала от возбуждения.       — Сью-у-у-уки, — тихо предупредил он. — Не играй со мной.       — Мне нравится играть.       — Ты прекрасно знаешь, что у вампиров этого не бывает.       Сьюки чуть сдвинулась под ним, спустившись на уровень его груди.       — Это факт? — она ни за что не собиралась тихо лежать и позволять Эрику доводить ее до исступления. Он не просто забирал трофей. Она столь же сильно желала его. И было самое время показать ему это. Она высунула язык и влажно провела им от его грудины к горлу. Эрик зашипел, откидывая голову, клыки щелкнули, не в силах больше оставаться скрытыми. Сьюки тихо застонала. О, как он сильно заблуждался.       — Знаешь, что ты мне напоминаешь? — напевала она в ямку между его ключицами. — Когда на улице жара, я отчаянно нуждаюсь в ледяной воде. Я бегу в дом, наливаю себе огромную чашку с таким количеством льда, что там едва ли поместится что-нибудь еще. Мне так сильно это нужно… И я облизываю влагу, собравшуюся на поверхности стекла. На вкус она даже лучше воды в чашке. — Она пощекотала языком яремную впадину, и он заурчал от удовольствия. — Ты на вкус, как те капли воды. Как жидкий лед, когда так жарко, что невозможно даже думать.       — Тебе сейчас слишком жарко, любимая?       Она потянулась между ними и сжала его в кулаке. Жесткий. Сьюки ахнула. Пальцы с трудом смыкались вокруг него. Эрик зарычал на языке, которого она не понимала. Но ей это нравилось. Чуть сжала руку, и ее вознаградили большим количеством иностранной похвалы. Она осторожно подвела его к своим складкам, мягко скользя по ним.       — Разве ты не видишь? — всхлипнула она. — Не чувствуешь, как сильно мне нужно что-то холодное?       Эрик подтянул ее вверх. Пальцы вплелись в ее волосы и сжали их, крепко держа ее голову на подушке. Он смотрел на нее.       — Я трахну тебя, Сьюки Стакхаус, — сурово сообщил он. — Потом буду пить тебя. Ты будешь пить меня. И с этого вечера ты будешь моей.       Сьюки выгнулась и направила его внутрь себя.       — Давай просто начнем с первого.       Она застонала в самой соблазнительной манере, какую только можно вообразить, когда его огромный прохладный член скользнул в нее до упора.       — О Боже, — пробормотала она, сцепляя ноги на его пояснице.       — Блять! — рявкнул он, склоняясь над ее телом. Вокруг него словно взорвалось тепло, когда мягкое нутро смертной полностью приняло его. Он стиснул зубы, не в силах вынести сущей агонии — так тесно он был охвачен. Она была хороша до неприличия. Теплая, влажная, приветствующая его, словно они всю жизнь были разделены и стремились вот так интимно соединиться. Эрик вышел и снова погрузился, не веря себе, пока та же волна удовольствия не накрыла его во второй раз. Это удовольствие было не от мира сего. Он никогда не испытывал ничего подобного. Эрик хмыкнул и громко выругался.       — Какого черта ты со мной делаешь? — обвинил он.       Недоумевая, Сьюки потянулась и обхватила его лицо, выражение наслаждения сменилось беспокойством.       — Ч-что? Что случилось? — Она замолчала и побледнела. — Я что-то делаю не так? О Боже, так и есть? Это было ошибкой, я знала, я…       Она вскрикнула, когда Эрик схватил ее запястья и пригвоздил их к матрасу. Ее глаза округлились, он навис над ней, буравя ее пугающим взглядом, которого она никогда не видела прежде. Он выглядел невменяемым.       Борясь с собой, Эрик старался смягчиться, как только мог. Он не должен был напугать ее.       — Ш-ш-ш, — он покачал головой, несколько светлых прядей подпрыгнули от движения. Его бедра отступили и снова ринулись вперед, заполняя ее. Веки Сьюки дрогнули, спина выгнулась, умоляя о большем.       — Никакой ошибки, — прохрипел он, устанавливая осторожный темп.       Сьюки закусила губу и застенчиво перебрала его пальцы.       — Нет?       Он ободряюще сжал ее руки и выпустил, довольный, что она не пыталась их разъединить.       — Нет, — успокоил он. — Ты… Ох, Сьюки… Нет такого слова.       На ее губах заиграла нервная улыбка. Ладони нежно прижимались к его спине, согревая и изучая рельеф тела. Она счастливо вздохнула, приподнимаясь и покрывая мягкими поцелуями его бледное горло.       — Хорошо.       Ее ноги подтянули ее к нему, и она повела бедрами в такт, запоминая его темп, исследуя тело. Она ощущала себя маленькой и защищенной от всего мира. Он наклонился и снова ее поцеловал. Она почувствовала на губах свой вкус. Приятно чистый и безобидный. Ее пальцы вплелись в его волосы, она удерживала его, пока язык исследовал прохладные уголки его рта, аккуратно огибая клыки.       Она слегка отстранилась.       — Еще, — прошептала она ему в губы. — Сильнее.       — Да, — прохрипел он, повинуясь.       Жар удовольствия вспыхивал в нем, когда тело Сьюки снова и снова отдавалось ему. Звук вибрации, исходящий из его грудной клетки, наполнил комнату, и Эрик сильнее задвигался между ее сливочными бедрами. Раньше, чем он это осознал, он уже вбивался в нее по-настоящему, без возможности или желания замедлиться. Его маленькой фее это нравилось, она дрожала и задыхалась, и ему чертовски трудно было контролировать себя.       Он не мог управлять этим.       Существовало лишь одно сравнение. Вид, который он наблюдал множество раз, который не надоедал ему, взорвался у него в голове, и Эрик застонал от его блеска. Северное сияние, потрясающий феномен его родины, померк в сравнении с телесными ощущениями.       Он занимался любовью с тем же танцующим, ослепительным светом.       — Norðrljós, — прошептал он ей.       — Что? — она взглянула на него с изумлением.       — Я ошибался. Для тебя есть слово, — ответил он с мрачным удовольствием. — Когда я был человеком, единственной магией, которой я когда-либо был свидетелем, было северное сияние. Кусочки солнечного света, пляшущие в ночном небе. — Он выглядел торжествующим, словно обнаружил ее глубокие, темные тайны. — Ты — этот свет. Ты все, что я потерял, — горячо простонал он, погружаясь все глубже и горделиво рыча, когда Сьюки сжималась вокруг него все теснее. — И теперь я захватил тебя.       Сьюки покачала головой.       — У тебя уже все есть. Абсолютно все.       — Ничто из этого не важно, — ответил он, снова вдвигаясь в нее. — Я хочу Norðrljós. Хочу мое солнце в ночи. Хочу тебя.       Сьюки озорно улыбнулась ему в плечо.       — Северное сияние и так происходит ночью, — напомнила она. — Ты можешь увидеть его каждый раз, когда захочешь.       Он усмехнулся, перекатываясь так, что они едва не упали с кровати. Сьюки вскрикнула, хихикая и обнимая его, не желая разделяться.       — Маленький умный рот, — обвинил он. — Нахуй эти огни. Я. Хочу. Тебя.       — Эй, — перебила она, сжав его предплечья и борясь с ним. Сьюки порадовалась его урчащему смеху, когда он позволил ей победить и толкнуть его на спину. Она нависла над ним, погружая его член в себя до упора и хныкая от удовольствия. — Я же сказала. Сначала секс. Потом обсуждение. И в-третьих, возможно, согласие быть твоей.       Грубые ладони обхватили ее за талию, удерживая на месте, а он беспощадно задвигалсся вверх. Он обнажил клыки, безмолвно прося о ее мягкости и сладости.       — Ты согласишься, фея. Каждая капля твоей крови говорит мне, что тебе… это… нравится. — Каждое слово сопровождалось сильным толчком.       Сьюки застонала и зажмурилась. Самоуверенный ублюдок. Она взяла его руку и поднесла указательный палец к губам. Он был не единственным, кто способен грязно играть.       — Говоря о каплях крови, — хрипло промурлыкала она. — Я должна тебе целое состояние.       Она укусила. Не мягко. Кожа его первой фаланги лопнула под ее зубами. Эрик проворчал с сердитым удовольствием, боль от тупого укуса добавила его наслаждению остроты. Сьюки немедленно высосала тонкий ручеек крови. Позади ее век взорвался свет, когда древний, мощный эликсир перетек в ее тело. Ее настигла вспышка непередаваемого оргазма. Она закричала. Эрик взревел в экстазе, когда ее миниатюрное тело утянуло его глубже, сжимая настолько сильно, что все его превосходные вампирские чувства спасовали. Ослепший, глухой, неспособный думать, он кончил внутри нее угрожающе сильно. Нагретое семя пролилось глубоко в своем законном месте. Крики Сьюки, продолжающей пить его, превратились в задыхающиеся всхлипы; ее бедра по-прежнему двигались, похищая из нового любовника все до последней капли.       С последним стоном она упала, прячась под его подбородком и дрожа.       Они очень долго ничего не говорили. Сердце Сьюки запело, когда его руки обняли ее. Он поглаживал ее длинными, приятными, прохладными движениями. Она закрыла глаза и просто позволила себе наслаждаться его лаской. С этим Эриком она была едва знакома. Он доказывал, что мог быть нежным, милым и беспощадно честным. Ни одно из этих слов не описывало его прежде. Она вздохнула и решила применить это описание и к себе. Мягко поцеловала его в грудь. Они лежали, соединяясь, и он заполнял ее до краев. Не было больше никаких причин скрывать свою привязанность к нему.       — Это было то, чего ты ожидал? — тихо спросила она.       — Нет.       Сьюки моргнула и промолчала. Эрик ощутил на своей коже щекочущий взмах ресниц. Благодаря их укрепившейся связи, он ощутил ее уязвимость. Его хватка сжалась.       — Нет, — повторил он, наказывая ее за то, что она неправильно поняла его ответ. — Я уже говорил тебе. Ты великолепна. Занятие любовью с тобой отличается от всего на свете. — Он прижал ее голову к груди, желая быть с ней искренним. Он ухмыльнулся, ощутив на груди легкие поцелуи. Он всегда знал, что Сьюки будет ласковой любовницей. Каждое прикосновение губ оставляло крошечный бассейн тепла, и он ненавидел то, как они охлаждались.       — А что насчет тебя? — игриво подстрекал он. — Был ли я тем, чего ты ожидала?       Сьюки сдержанно фыркнула из-под его подбородка.       — Напрашиваешься на комплименты, ловелас? Серьезно?       — Я думал, сегодня вечером мы должны быть честными друг с другом.       Она поджала губы и закатила глаза.       — И я больше чем уверена, что ты знаешь, что хорош в постели. Мне никогда не нужно было об этом беспокоиться.       — Просто хорош?       — Ла-а-адно, — раздраженно выдохнула она, отталкиваясь от его груди. Ее бедра приподнялись, и Эрик зарычал, когда между их телами возник дюйм воздуха. Его руки, аккуратно исследующие ее ребра, превратились в сталь. Он потянул ее обратно, сокращая этот дюйм, сжимая ее задницу, чтобы убедиться, что она не поднимется снова.       — Нет, — велел он. — Дразни меня, как хочешь, но не двигайся.       Сьюки, недовольная тем, что ее сдерживают, пошевелилась и вытянулась на нем. Конечно, он ощущался внутри нее невероятно хорошо, но он не был ей боссом.       — Не говори мне, что делать, — отрезала она.       Ее шевеление ничуть не помогало успокоиться, и Эрик прижал ее крепче, выгнувшись под ней, наслаждаясь ее движениями, которые возвращали его член к жизни. Сьюки ахнула, ощутив, что он снова твердел. Она перестала сопротивляться и призывно задвигалась на нем, заставляя их обоих в унисон застонать. Хорошо. Дразнить так дразнить.       — Моя кровать все еще стоит, — отметила она, лаская его. — Как и моя дверь. Как и мебель. — Она села на нем сверху и окинула надменным взглядом. — В разрушениях ты слаб, как девочка.       Его глаза потемнели от клеветы.       — Я могу превратить этот дом в груду спичек за несколько минут. Никогда не думай иначе.       Отвлеченный ее заигрываниями Эрик едва не пропустил ответ.       — Это единственный вид дерева, с которым ты справляешься?*       Взревев от ее наглости, Эрик пронес Сьюки через комнату и в мгновение ока пригвоздил к двери. Она закричала, когда ее тело оказалось прижато к холодным доскам, а он резко погрузился в ее плотные складки.       — Да! — выкрикнула она, голова запрокинулась, пока он демонстрировал, в чем еще был хорош.       Эрик вошел глубже, постанывая от удовольствия. Ни у одной женщины не было достаточно смелости, чтобы подкалывать его во время секса. Наверное, он убил бы их за такое. Но Сьюки оказалсь не только ласковой любовницей, но и игривой. Она знала, что он был хорош. Чертовски хорош. Теперь она проверяла, насколько хорош он был в игре.       Он подхватил ее под колени, раскрывая ее шире.       — Думаешь, ты так очаровательна, да? Когда строишь глазки и злишь меня?       Сьюки выгнулась у двери, принимая его наказание и дико постанывая.       — Не… останавливайся… О Боже! — она так крепко схватила его за плечи, что под ногтями сформировались кровавые полумесяцы.       — Полагаешь, я могу остановиться? Могу прожить хотя бы одну ночь, не трахая свою очаровательную маленькую фею и не пробуя ее кровь? Я никогда не прекращу. Она моя!       Сьюки сфокусировала затуманенные глаза и посмотрела на него, часто моргая.       — Я не…       Эрик зажал пальцем ее клитор и с силой потер. Слова Сьюки превратились в заикающийся стон, когда он столь успешно ее заткнул.       — Моя, — горячо утверждал он. — Моя красивая, наглая, неуважительная маленькая возлюбленная.       Она закричала, не в силах противостоять желанию. Притянула к себе его губы и впилась в них.       — Заткнись, — умоляла она, не пытаясь спорить с его притязаниями, когда он заставлял ее так фантастически себя чувствовать. — Заткнись и просто трахай меня.       Эрик поднял ее выше, с силой двигая на себе. Она издала самый милый сдавленный писк, когда он ускорился.       — Да, — прошептала она. — Я люблю, как ты ощущаешься во мне.       Темное, раскатистое рычание было ей ответом.       — Скажи, что ты любишь меня.       Сьюки покачала головой, губы пощекотали его щеку.       — Нет.       — Никакой лжи, помнишь? Скажи мне прямо сейчас. Скажи, что любишь меня.       — Я не могу, — сказала она. — Только не так.       Он поймал ее между собой и стеной, останавливаясь внутри нее. Она разочарованно пискнула, целуя его горло, призывая его продолжить.       — Никакой лжи, — сердито прошипел он. — Ты настаивала на этом. Ты привела меня в постель. Теперь скажи мне, что у меня есть твое сердце.       — Эрик, — мягко умоляла она, поглаживая его шею и плечи, подталкивая лбом линию его челюсти. — Пожалуйста. Ты мне так нужен. Не останавливайся.       — Того, что я тебе нужен, недостаточно.       — Почему это так важно? Мы можем поговорить об этом позже, не так ли? Почему бы сейчас просто не насладиться друг другом?       Он протянул руку и обхватил ее щеку, пальцы перебрали волосы.       — Я не хочу провести всю ночь, потеряв себя в тебе, только чтобы услышать, что это был интересный эксперимент и ничего более.       Поцелуи на его подбородке замерли.       — Ты думаешь, я холодна?       — Я думаю, ты упряма.       Она отстранилась, мягкость ушла из ее черт. Голова слегка стукнулась о дверь, когда она окинула его долгим, твердым взглядом. Даже сейчас, обвивая его тело и умоляя о лучшем сексе в ее жизни, Сьюки считала, что он заслуживал пощечины. Она повернула голову в сторону.       — Укуси меня, — сказала она.       Эрик дернулся в ее руках.       — Нет, пока ты мне не ответишь.       — Я должна тебе последний платеж. И я хотела бы расплатиться сейчас, пока мы вместе.       — Я не буду больше собирать с тебя долги, Сьюки. С этого момента ты будешь кормить меня, потому что любишь. Потому что тебе нравится делать меня сильным.       Она закусила губу, наклонилась вперед, снова и снова проводя носом по его челюсти.       — А что насчет других, которые кормят тебя? Других, которые любят тебя? — она знала, что нашлось бы несколько десятков тех, кто согласился бы питать его, и бесчисленное количество тех, что поклонялись бы земле, по которой он прошел. И ее бесила одна мысль о них.       Он сжал ее крепче.       — Нахуй их всех. Я хочу только тебя.       Она медленно сглотнула, закрыв глаза.       — У меня правда есть твое сердце, Эрик? Ты сказал… сказал, что отдал его мне.       Он обхватил ее лицо и заставил открыть глаза. Когда это случилось, он вознаградил ее медленным, размеренным возобновлением толчков. Сьюки прохныкала свою благодарность, смыкая руки за его шеей. Он кивнул.       — Да, — признал он. — У тебя есть мое сердце, любимая. Ты - мое сердце.       Сьюки резко вдохнула, целуя его жестко и быстро, прежде чем повернула голову в сторону, обнажая перед ним шею.       — Я люблю тебя.       Эрик триумфально зашипел и укусил. Сьюки кончила в его руках, сжимая его своими гибкими конечностями, ослепленная удовольствием. Он задвигался вдвое сильнее, высвобождаясь внутри нее, рыча в ее горло, принимая наслаждение и пищу от своей партнерши.       — Моя, — влажно пробормотал он, его клыки, руки и член отказывались отпускать ее.       Сьюки обвилась вокруг него крепче, уронив голову в идеально подходящее место на его плече, уже не в силах отрицать, что кормила Эрика с самого начала именно по тем причинам, что он описал.       Она прижала губы к его уху и прошептала:       — И мой.