Ошибка

- Опять! Ты опять в меня стрелял! – Юу почти сорвался на крик. Бархатистый и глубокий, как ночное море, голос больше не ласкал слух своей характерной мягкостью. Он изменился, звучал жёстче, стал резким и взвинченным. Не волны плавно накатывали на спящий берег, а чёрный ворон каркал с раздражением. Не таким привык его слышать Койю, поэтому он даже протрезвел немного. Очнулся, от удивления вскинул изящные брови и выдохнул: - Да ладно, неужели я снова? Прости-прости! – пожал плечами, посмотрел уже спокойнее, совершенно без тени вины в тёплых бессовестных лисьих глазах. Широяма сердито надул щёки, размышляя, обидеться или нет на пьяного нахала, так и не решившись ни на что, принялся крутить в руках пивную банку. Как такое могло произойти, он и сам не знал. В очередной раз напился и давай жаловаться. Но что поделаешь, когда веки свинцовые, сил работать никаких, и всё по одной причине. Наглой рыжей причине… - Я из-за тебя почти в зомби превратился, слышишь, ты, ну сколько можно?! Перестань улыбаться, эй! Я вижу, что ты ржёшь! Совсем никакого сострадания! Совсем недавно Койю отключался прямо так, сидя напротив него, клевал носом и не прислушивался к тому, что говорил Широяма. Расстёгнутый ещё в начале вечера пиджак был снят и отправлен в ссылку на спинку компьютерного стула. Это был знак. Особая степень доверия. Такашима всегда снимал свою деловую броню в гостях у Юу, когда его лёгкое «подшофе» перетекало в ещё более расслабленное состояние, и никогда – на посиделках в барах с другими коллегами. Это почему-то ужасно нравилось Юу, как ещё один повод чувствовать себя особенным для него. Но сейчас спокойствие Койю действовало ему на нервы. «Насмехается же, сто процентов, насмехается!» Будто в подтверждение, растрёпанный рыжеволосый мужчина перестал сдерживаться, подставил ладонь под щёку, плюхнулся в неё и, изучая любопытным взглядом своего собутыльника, тихо рассмеялся: - Ну, прости меня, друг! Я не хотел! Но сострадание – это не ко мне, знаешь ли. - Да что ты ржёшь, чёртов снайпер! Ни капли не смешно, – пробурчал недовольный Широяма. – Прямо в лоб, между глаз! Сколько можно?! Издевается он, понимаете ли. Но злиться на это добродушное создание не было сил, вспышка гнева сходила на нет, хотя развеселившийся Такашима продолжал упираться, чем подливал масла в огонь: - Извини, конечно, но я не виноват в твоих кошмарах! - Ещё как виноват! Это же ты меня убиваешь каждую ночь! Ты, Койю, а не кто-нибудь другой! Не начальник отдела, чего можно было от него ожидать. Не другие мои коллеги, не бабка-соседка, даже не моя мать! А именно ты, говнюк, не даёшь мне нормально спать уже вторую неделю. Проговаривая вслух свою проблему, Широяма понемногу смягчался, и в уголках губ уже притаилась несмелая улыбка. Но этот разговор никак не помогал Юу разобраться с причиной странного расстройства сна, хотя он думал, что друг сможет разгадать загадку. Широяма ведь и правда очень устал, выглядел невыспавшимся и измотанным. - Вот то, что бабка не убивает тебя во сне, удивительно! Она у тебя подозрительная такая, глаза злющие, как у змеи. Каждый раз, когда прихожу, смотрит на меня так, словно я похитил её невинность лет восемьдесят назад. - Это потому что ты, вечно приходя, бутылками звенишь так, будто мы с тобой алкоголики. - А мы нет? – ещё одна глупая ухмылка с пристальным взглядом-молнией в комплекте, и Такашима театральным жестом вскинул руку и легко стукнулся своей банкой с банкой Юу. - Кампай! - Кампай! Только мы отвлеклись от проблемы… О чём это я? – Широяма вяло качнулся вперёд, зевнул и потянулся. - О бабке за стенкой! – Койю снова хохотнул, не выдержал, даже откинулся назад, опершись на руки, и запрокинул голову. Волосы быстро задорно полыхнули в свете старенькой люстры рыжим костром и погасли в тени. Юу проследил за мгновенной вспышкой, шумно втянул воздух носом и продолжил ворчать: - Дурак! Не переводи стрелки! Мы о выстрелах говорили, – он уже не сердился, это было невозможно. Даже если причиной этого искреннего смеха была его, Широямы, беда, приятель выглядел чересчур счастливым, и Юу сдался, едва заметно улыбнулся и отхлебнул светлого пива из полупустой банки. – Не вижу ничего забавного! - А я вижу, – резко оборвал смех Койю. Он выпрямился и сильно наклонился вперёд, заговорщически шепнул через стол своей «жертве» в ночных кошмарах и лучшему другу в дневной реальности. – Такие настырные сны – это твоё подсознание, Юу, и оно очень-очень испорченное! - Что ты несёшь, пьянь! Какое подсознание, нет у меня никакого подсознания, я системный администратор! – удивился Широяма и в замешательстве осушил банку до дна. Разговор уходил куда-то не в то русло, заставляя его ёрзать от беспокойства. Низкий столик задрожал от неловких телодвижений нетрезвого хозяина. Простые холостяцкие закуски и часть банок даже подпрыгнули от случайного толчка коленкой, а Койю, наблюдая за его волнением, только улыбался всё шире и наглее. - Что за чушь? Хочешь сказать, вы, ребята, рождаетесь с платами вместо мозга? Может, у тебя и в штанах какая железка вместо положенного? А, Юу? – пьяного Такашиму распирало от удовольствия, он перегнулся через столик совсем низко, не чувствуя того, как его галстук совершил торжественное погружение в соевый соус. - Да отвали, не пойму, к чему ты ведёшь, Ко, – смутить Широяму было непросто, но если уж он начал заикаться и перешёл на уменьшительно-ласкательные в речи, то всё, пиши пропало. Значит или в угол загнали мужика, или нажрался до невменяемости. Койю знал это, поэтому внутренне уже праздновал победу, чуть руки не потирал от наслаждения, говорил неторопливо, забавлялся, как сытый кот с заплутавшей мышью: - Я к тому, что даже компьютерщики, какими бы суровыми парнями они ни были, не могут жить без секса! Я в тебя по ночам стреляю? Да это же дураку понятно. - Мне нет, значит, я не дурак? – у Широямы уже глаз дёргался, он кусал щёку изнутри и явственно нервничал, пивная банка в его руках отплясывала чечётку. Такашима умилялся каждой ужимке и не останавливался: - Нет, ты хуже дурака! Нашёл от чего мучиться! - Я снотворное купил, успокаивающее, ничего не спасает, вообще никакого результата… Ну, давай, ясновидящий ты наш, объясни мне мои глюки, – Юу подхватил новую банку из картонного ящичка, стоявшего на полу, и, не отрывая взгляда от Койю, попытался её открыть, отчаянно дёргая за кольцо. - Всё просто, мужик, отлипни от своего компьютера, найди девушку, а то ты слишком озабоченный. - Ой, ну отлично. Всё ты к банальному траху сведёшь, кто тут ещё озабоченный? Может, это просто знак, что мне тебя опасаться надо, вдруг ты маньяк какой? – Пальцы у Широямы внезапно стали влажными, колечко в банке не поддавалось. - Да ладно, какой маньяк? Тут не нужно быть дипломированным психологом, чтоб понять. Выстрел, пистолет – это символы, примитивные вообще! Ты – цель, я – стрелок, всё это просто вопит о том… Ты не догоняешь? - Не догоняю! По-моему, ты слишком нажрался. - Проблема в том, что ты ни с кем, кроме меня, не общаешься, Юу, вот тебя и плющит… Хентай хоть смотри иногда, порнуху там какую-нибудь на сайтах… У сисадминов вообще всегда всё так плохо с сексом, да? - А у экспертов по оценке рисков, конечно, с интимной жизнью всё зашибись! Убей в себе Фрейда, Койю, он пьян и несёт чушь. - А что… – и правда, заплетающимся языком пробормотал Такашима, с диковатым блеском в глазах, – это идея, ты, я… п..п..пистолеты… Юу от изумления широко открыл рот. Резко дёрнул пальцами колечко и оно эффектно отломилось с треском. От этого Такашиму снова накрыт неконтролируемый приступ хохота: - Какой же ты милашка, Юу, всегда был милашкой. Даже в школе. Ты думаешь, почему я тебя узнал спустя столько лет? Досадно другое… – и он вдруг снова посерьёзнел, уставился на собутыльника хмуро и даже как будто обиженно. Эти перепады в его настроении всегда настораживали Широяму. Такой он был человек – непредсказуемый и яркий. То хотелось ему всего себя вывернуть, всю подноготную рассказать и доверить, то, наоборот, становилось жутковато в его присутствии из-за нарастающего чувства опасности, которое вызывал бывший однокашник. Может, в этом крылись причины кошмаров Юу, в характере приятеля, а вовсе не в проблемах с сексом, которых на самом деле не было. По крайней мере, раньше он легко находил подружек на ночь. Правда, сейчас уже и не мог вспомнить, когда клеил кого-то последний раз. Но разве это ненормально? Заработался, вот и не нуждался ни в ком уже пару месяцев или больше. Три? Полгода? Провалы в памяти насторожили бы его, если бы не пара-тройка литров пива, поглощенная ещё до начала обсуждения. Сейчас беспокоило другое – эта самодовольная рожа вечного трудоголика Койю, который теперь так не к месту хмурился и обвиняюще тыкал воздух пальцем в его направлении, совсем как юрист в зале суда. - Что? – глухо переспросил Юу, неосознанно разглядывая красивое лицо мужчины напротив, с крупными, влекущими губами, которые были чуть приоткрыты и поблёскивали в полумраке гостиной. От Такашимы, как и от него самого, сейчас пахло пивом и табаком, но почему-то это не отталкивало, а наоборот, будоражило, заставляло дышать глубже, втягивать в себя эту терпкую грубость и думать о том, что на вкус эти губы, наверно, хороши, несмотря ни на что. - Печально то, Юу, что я никогда тебя не забывал, а ты даже не вспомнил меня при встрече… – грустно добавил Койю и снова потянулся вперёд. Юу, к своему удивлению, не отшатнулся, напротив, он с замиранием сердца ждал… только вот чего? Явно не того, что произошло. Длинные, удивительно изящные пальцы коснулись его руки вскользь, слишком коротко и слишком небрежно. Он успел ощутить тепло от прикосновения и приятную гладкость кожи друга. «Разве у мужчины может быть такая нежная кожа?» – мелькнуло в мыслях, и тут же пришёл ответ: «Ах да, конечно, он же богатенький, холёный, вот и руки ухоженные, как у женщины». Однако внутренняя издёвка прозвучала надуманно и неубедительно. Ему понравилось. И хуже того, он знал, что хотелось другого, хотелось иначе и больше. Но Койю просто отобрал у него сломанную банку, деловито взял и надавил на выемку указательным пальцем, металлический овал провалился внутрь. «Вот тебе и неженка!» – мрачно констатировал про себя Юу, потерпевший позорное поражение в борьбе с жестянкой, и улыбнулся, с благодарностью принимая открытое пиво. - Кампай! - Кампай, – повторил Такашима тоскливым эхом. Металл с одной и с другой стороны стола по традиции стукнулся друг об друга, мужчины сделали по глотку и каждый задумался о своём. Как всегда. Они пили каждые выходные в маленькой квартирке Юу вот уже год, такой у них был обычай. Началось всё внезапно, когда счастливый до невменяемости босс их компании сумел переманить к ним лучшего в мире специалиста по оценке экономических рисков, Такашиму Койю. Он пришёл в один из обычных серых понедельников, и офис внезапно засиял, как сказочный хрустальный дворец. О Койю говорили все, от больших шишек до секретарш и мальчиков на побегушках, разносивших бизнес-ланчи и почту по клетушкам клерков, отделённых друг от друга перегородками. Шептались, что новому сотруднику сразу же выделили огромный кабинет наверху, а ещё что совет директоров просто писал кипятком от восторга по его поводу. «Ты знаешь, Юу, о нём, кажется, даже в журнале Форбс писали, он крутой», – говорила маленькая пухленькая Рисе-тян из отдела по поддержке клиентов, когда вставала с колен и, улыбаясь, застёгивала ширинку Юу, в подсобке после будничного развлечения в обеденный перерыв. - Да мне насрать, – вежливо улыбался он, заботливо поправляя её аккуратную причёску. – Так что там говоришь у тебя с компом? И шёл работать. Никакой блестящей карьеры, семьи, друзей, да вообще никаких перспектив. Ему было за тридцать, а он ничего не добился. Пустышка Юу, ленивый, вечно сонный, ни в чем не заинтересованный, такой скучный, что самого от себя тошнило. Широяма знал, что так и умрёт системным администратором в одной из этих тупых клетушек какого-то гигантского офиса. Этого или другого, неважно. Они все были одинаковыми, похожими на соты или на картонные коробки для яиц из супермаркета. Однообразные, бесцветные. Как его ничем не примечательная жизнь. У Юу с детства отсутствовало желание выделяться, он не стремился достичь каких-либо высот. Подобных ему в среде его стариков называли опухолями на теле общества, и Широяма в принципе был с этим согласен, это клеймо не особенно его задевало, как и любая другая оценка от окружающих. Некоторые просто не способны испытывать сильные эмоции, вот ему, например, всё было по барабану. Такое ощущение, что он родился самым неприметным существом во вселенной, живой ноль без палочки. Он был уверен в том, что ничто не способно задеть его или потревожить. Так он думал, пока не столкнулся в коридоре с этим солнечным рыжим великолепием. Юу нёс системный блок Рисе-тян себе в закуток, чтоб разобрать его и по возможности починить, когда из-за поворота на него вылетел высокий мужчина в светло-сером деловом костюме и белой рубашке, с узким пижонским галстуком. Только это Юу и успел заметить, врезаясь ему в грудь процессором. Это, а ещё простой тёплый кедровый запах его парфюма. Койю выглядел как солнце, и пах как солнце. Неудивительно, что, подняв голову, Широяма был ослеплён сияющей улыбкой. «Как червяк, который впервые небо увидел», – сравнение пришло на ум намного позже, а тогда он, открыв рот, тупо пялился на инопланетное существо и незаметно для себя палец за пальцем разжимал руки. - Юу! – восторженно воскликнул мужчина, внешне напоминающий королевскую особу или какую-то знаменитость с большого экрана. Он выпалил это с такой поразительной радостью, будто к давно потерянному брату обращался. – Широяма Юу! – пижон обнял системный блок со своей стороны, крепко ухватился за пластик, не позволяя ему, выскользнувшему из ослабевшего от неожиданности захвата, оказаться на полу. - Э? – как можно тактичнее ответил Юу странному незнакомцу. – Извините, – и мысленно воздал хвалу всем богам за эту сломанную бесполезную громадину, которая приняла на себя удар, видимо, предназначавшийся ему. Только страстных объятий с неизвестными мужиками в коридорах офиса не хватало! - Мы учились в одной школе! В параллельных классах. Ну как же так? Посмотри внимательнее! Неужели не помнишь? Такашима Койю, я тогда ещё в группе играл. Гитаристом был! Это было невероятно, но Юу не помнил Койю. Он – человек-обыденность не помнил Такашиму – принца и секс-символа, про которого якобы писали в журнале Форбс. Совершенно. Абсолютно. Ни тени воспоминания не было, ни одной картинки в голове. Нет, конечно, когда Койю напросился в гости на первую их совместную попойку и притащил школьный альбом, кое-что стало всплывать, проясняться, но со скрипом, так, словно Широяма насильно заставлял себя вытаскивать из прошлого детали и события. Казалось, когда-то давно он специально стёр из памяти всё, что было связано с этим мальчиком из параллельного класса, который доверчиво смотрел на него со старой фотографии. Такой же высокий, такой же стройный и привлекательный, как сейчас, просто более юный. Он даже тогда красил волосы в этот запоминающийся цвет, яркий, как расплавленная медь, сладкий, как дикий мёд и горячая карамель. Даже потускневшие от времени краски на старых фото не меняли суть. Койю был исключительным красавчиком уже в те годы, тогда как Юу был самым обычным среднестатистическим парнем из всех среднестатистических парней: брюнет, не высокий, не коротышка, не худой, не толстый, не умный и не тупица. И вот, прошло столько лет, Широяма смотрел и не понимал, как так произошло? Почему он забыл его? Есть люди, которые выделяются везде и всюду, не заметить их нельзя, Такашима был из числа тех, у кого всё – в превосходной степени. Постепенно кое-что Юу удалось восстановить, хотя это получалось с трудом. Вроде бы недавно Такашимы в мозгах не было и вдруг он стал проявляться, как переводная картинка. Широяма не сразу, но всё же вспомнил, что в школе и правда была какая-то группа, что он даже интересовался их музыкой, ходил на выступления, но потом, кажется, перегорел, как у него часто бывало с увлечениями, ничто не задерживалось в его сердце надолго. С огромным удивлением он узнавал множество подробностей о себе самом от Такашимы. За пивом и непринуждённой болтовнёй осколками всплывали какие-то детали из прошлого. По словам Койю, Юу был популярным мальчиком. - Таким популярным, что не знал об этом? – усмехался он новому открытию. - Ну ты всегда был не того типа. Мистер загадочность. Демоническая личность. Ты что, не в курсе, что у тебя был свой фан-клуб?! - Да иди на хрен! Какой фан-клуб, я девственности лишился на первом курсе только, и то там были танцы с бубнами вокруг старосты, ты бредишь! - Самый настоящий фан-клуб, куча влюблённых малышек! Даже больше, чем у меня! – Такашима обиженно надул губы. – Девчонок была тьма. Но они тебе поклонялись, как айдолу, фоткали тебя исподтишка, по пятам ходили. - За мной?! Да быть не может! А я где был в это время? Слушай, что ты там за пиво пьёшь, хочу попробовать, может они бесплатную наркоту добавляют… - Серьезно, фотки даже продавали. Я… стыдно, конечно, но ладно. Я даже купил одну. Сейчас покажу… Койю отобрал школьный альбом у Юу, отодвинул обложку и показал спрятанное там черно-белое фото. Оно было сделано мастерски, удивительно, что какая-то сопливая девчонка-подросток могла схватить настолько удачный кадр, достойный приличной художественной выставки. Впервые Юу увидел себя со стороны будто бы глазами любящего человека. Он стоял, как нарисованный, у окна вполоборота к камере в коридоре, видимо, во время переменки. Задумчиво и немного мрачно смотрел во двор, при этом рассеянный свет мягко ложится на лицо, выделяя контрастно чёрные крылья ресниц, тень каждой отдельно на бледных щеках, чувственные почти до порочности губы. Портрет полностью состоял из борьбы тени и света. Яркие блики путались в тёмной волне длинных, как и сейчас, волос до плеч, которые он тогда предпочитал носить распущенными. - Зря сейчас в хвост собираешь, – словно прочитав мысли, кивнул ему Такашима, – тебе так шло. - Я подростком был. А сейчас неудобно, мешают, на работе особенно. Только с резинкой и можно ходить, – будто извиняясь, пояснил Юу и вернул фото. – Хороший снимок. Не похоже на меня вообще. - Как раз очень похоже. Там ты более настоящий, чем здесь, – прозвучало двусмысленно, но в тот раз Широяма не придал этому особого значения. Но долго игнорировать странности было невозможно. Необычных намёков в их общении было слишком много даже для такого рассеянного человека, как Юу. Со временем он начал задумываться, а почему Койю помнил о нём столько лет? Для чего купил то фото в школе? Чем он, скучный бездарь, заслужил внимание этого шикарного, обеспеченного и во всех смыслах выдающегося парня? Что сейчас, что в прошлом – это было немыслимо и подозрительно. Но не отталкивающе. Юу по натуре был пессимистом, он давно не ждал от завтрашнего дня ничего хорошего, а от людей ничего приятного. «Спасибо, что не плюнули в рожу!» – вот был его лозунг по жизни. Тем больше его поражал Такашима Койю. Он только и делал, что отдавал: своё время, исключительное внимание, своё человеческое тепло. И при этом ничего не требовал взамен. На неловкие, глуповатые слова благодарности, которые пытался из себя выдавить смущённый Юу, новый друг только отмахивался: «Фигня какая, забей!» С Койю было волшебно, невероятно легко. Так хорошо, что Юу не заметил, как подсел на него, как на наркотик, постепенно, по крошке вдыхая, привыкая к заботе и взявшимся из ниоткуда приятельским отношениям. Связь между мужчинами росла и крепла. Юу даже стал ловить себя на том, что ему льстит интерес Койю. Когда они случайно сталкивались на работе, при свидетелях, все реплики вскользь, шутки и подколки всегда были уникальными, обращёнными только к Широяме. Потом он понял, что ждёт пятницы с большим нетерпением, чем раньше. Кто же не любит выходные! Но теперь это было другое ожидание. Юу начинал нервничать ещё с вечера четверга, подбирая одежду подобно школьнице, которая собирается на свидание. От понимания этого хотелось размозжить себе голову о зеркало на стене. Он злился на себя, переживал и, предварительно перерыв свой гардероб, выбирал специально самую скучную и невзрачную футболку или свитер, чтобы потом чувствовать себя уродом, раздражённо одёргивать рукава и ворот весь день на работе, пока не встречался с Такашимой вечером на служебной стоянке. Тогда он забывал обо всём и чувствовал себя беспечным счастливым мальчишкой. Сначала он думал, что его так радует возможность напиться не одному, а в приятной компании. Но чем дальше, тем больше осознавал – он просто скучает по Койю. В офисе они виделись редко. Кабинет Такашимы был наверху, а его место – в самом низу, почти в преисподней – в берлоге компьютерщиков, заваленной всяким хламом: железом, неработающими клавиатурами, дисками, платами, пылью и тоской. И вот наступила последняя стадия. Пришли чёртовы кошмары по Фрейду. Как бы Широяма не отбрыкивался, не убеждал себя в обратном, он понимал, что не спит из-за Койю, а не из-за страха смерти, который испытывал в этих повторяющихся снах, и от которого просыпался каждую ночь, испуганный и мокрый от пота. Решил обсудить это с другом, но это не помогло. Койю только подогрел его внутренние сомнения в самом себе. «Я не гей, нет, нет. Вообще никак, ни одной мысли не было». Может быть, до появления Койю и не было, Широяма никогда особенно не запаривался по поводу отношений, у него не было постоянной партнёрши, и уж точно не возникало желания найти пресловутую половинку и разделить с кем-то своё одиночество. Одиночество вообще никогда его не пугало, сам по себе он наконец-то отдыхал от мира, от его оценочной системы, в которую никак не вписывался, потому что настолько ничтожные винтики системе не нужны. Широяма жил-не тужил, пил пиво, смотрел сериалы, играл в компьютерные игры. И ничего не чувствовал, кроме голода или усталости временами. Однако Такашима за год умудрился сломать его представление о себе, пробудить сомнения в собственной незначительности. Быть необычным для кого-то, быть особенным оказалось приятно и как-то… греховно. Широяма не мог подобрать правильного слова, поэтому использовал в своих мечтах чужую речь. «Это идея, ты, я… п..п..пистолеты…» – теперь сладкая пьяная фраза, брошенная приятелем, крутилось в памяти 24 часа в сутки без перерыва, ускоряя пульс, заставляя сердце качать кровь всё быстрее и быстрее. Тогда он на автомате вспоминал все просмотренные в одиночку медицинские сериалы, чтобы убедить себя в том, что это вовсе не предынфарктное состояние, а просто… Что же это было такое? Произошло ещё кое-что постыдное после того разговора. Стоило днём в субботу после попойки выпроводить отвратительно смешливого и поглупевшего с похмелья Койю, как Юу рухнул в постель и отключится. В этот раз Широяма во сне знал, что на него объявлена охота, что его заманивают, что Койю его подстрелит. Эффекта неожиданности не было. Он знал и не боялся, совсем наоборот: там, на дне кошмара, Широяма с жаждой ждал охотника. Стоял расслабленно, подкарауливал нападавшего. Кто из двоих устроил западню, он так и не понял. Такашима опять прицелился и выстрелил в него. Он упал навзничь спиной на асфальт, но продолжал видеть склоняющееся над ним ехидное лицо, вспыхивающие рыжим золотом волосы в потоках солнечного света. А потом изображение дрогнуло, угол зрения изменился, он будто со стороны рассмотрел в подробностях собственный остекленевший взгляд, чёрную дыру в башке и Койю с мокрым, непристойным звуком впивающегося поцелуем в его мёртвые губы. Широяма вскочил с отвратительным чувством неудовлетворённости. Он был взбешён только от того, что во сне умер и не смог ответить на поцелуй, не смог продолжить. Лежал там бревно-бревном, как привязанный, остывал, не в силах пошевелиться. По ощущениям этот кошмар был тяжелее прежних, неприятнее, но без страха. Пальцы как судорогой свело, они истерично цеплялись за простынь, комкали её, ткань противно липла к горячей влажной коже. Наваждение отразилось реальной болью, ноющей и свинцовой, словно он долго бежал, сгибался, скрывался, прятался, мышцы ныли, как после хорошей нагрузки. Он сел, ошарашенно огляделся по сторонам. Темнота пустой спальни смотрела на него с жалостью, ощупывала напряжённые плечи, призрачно слизывала капли пота, стекающие по шее на грудь. Юу обречённо вздохнул и рухнул назад, сглотнул сладковатую слюну и, ничего не соображая, откинул с себя одеяло. Слишком живыми и жаркими были недавние впечатления, ему срочно была необходима разрядка, и он пытался унять нарастающую дрожь тела торопливыми грубоватыми ласками. Низ живота тянуло тяжестью, в нём будто железный крючок застрял и тащил внутренности наружу, однако это не было болью, это было похотью, только странного рода, такого он ещё ни разу не испытывал. Когда проснулся, он был готов, возбужденный член уже сочился смазкой, но ему было мало привычных движений, хотелось прикосновений не только снаружи, но и внутри. Не думая ни о чём, не испытывая больше угрызений совести, Юу закрыл глаза, представил Койю, его дымящийся пистолет, направленный в лоб лежащему на земле трупу, его растягивающиеся в усмешке безумно прекрасные мягкие губы… Нарисовал мысленно и решительно стянул с себя бельё, развёл ноги в стороны, хищно, естественно, как голодный барс разевает пасть, как ночной мотылёк распахивает крылья. Он никогда так не делал, никогда не фантазировал о другом мужчине, и не испытывал такого ослепительного удовольствия, как когда дрочил на сон о собственной смерти и о Такашиме в качестве охотника. С хриплым стоном, раздавленный, истерзанный, кончил и уснул так крепко, как не было уже давно, спал спокойно, без неожиданных пробуждений и грёз, но всё ещё ощущая воображаемый запах пороха и член Койю в себе. С этим надо было что-то делать, но менять ничего не хотелось. Юу тянуло к Такашиме всё сильнее, теперь уже осознанно, и это, наверное, не оставалось незамеченным. Это было прекрасное время: на грани, будоражащее своей новизной. Они в самом деле были подобно охотнику и загнанному в угол хищнику, ходили кругами вокруг да около, всё так же пили, болтали, обсуждали фильмы, музыку, общих знакомых с работы. Заигрывали, переглядывались и тут же отступали в тень дружбы. Оба пока ещё не сделали ничего, чтоб обнаружить себя, раскрыться. Ничего, о чем пожалели бы после. Тянули не от страха быть отвергнутыми, его больше не было. Юу видел в глазах Койю жаркое «Да» и сам отвечал тем же. Они не переступали черту только по одной дурацкой причине – им нравилась эта игра. Это было как в танце: шаг вперёд и два назад, и снова кокетливое приближение. При этом цепи между ними становились всё крепче, наматываясь на невидимую ось, сближая мужчин, связывая вместе по рукам и ногам. Оба знали, что уже не смогут друг без друга. Так что финал был неизбежен. Так виделось Юу и он с волнением предвкушал его, ждал и дождался. Однажды Койю вызвал его к себе в кабинет, что само по себе было неслыханным событием, обычно они встречались в коридорах, в приёмной у секретарей, выходили вместе на обед, но так явно в офисе не пересекались. Поводом послужила якобы какая-то ошибка в программе. Широяма сразу же понял, что это уловка, едва бросил взгляд на монитор, но всё же для приличия пробежался по клавишам, потом встал с кресла Такашимы, уступая ему место. Но тот не спешил его занимать и не выпускал компьютерщика. Мужчина сидел на столе рядом вальяжно, нога на ногу, преграждал путь к отступлению. На Юу он не смотрел, уставился в огромное окно с заметной тревогой, словно не мог решиться на какой-то серьёзный шаг. Подумал-подумал, вздохнул, всё так же не поворачиваясь, не глядя в глаза, небрежно, будто невзначай бросил: - Давай в эту пятницу ко мне? Ок? - Как хочешь, – не подал вида Юу, даже голос не дрогнул. Но внутреннее «Ух ты!» отражало его настоящие чувства. Вот оно, наконец-то! Такашима впервые позвал его к себе в гости… - Кажется, пора, да, Юу? Тогда Широяма ещё не знал, на что соглашается, с охотой кивая в ответ. Он вообще думал, что это очередная фраза в стиле Койю – с двойным дном. Он одновременно предлагал вернуться к работе и намекал на что-то большее, правда, при этом был почему-то непривычно мрачным. На него это было не похоже, но от нахлынувших эмоций Юу не придал этому значения. Снаружи дом Такашимы походил на своего хозяина, он был высоким и светлым. Два этажа белизны и прозрачности, чёткие, словно вымеренные по линейке. Когда они припарковались и вышли возле этого памятника минимализму и аккуратности, Широяма даже присвистнул от изумления: - Знаешь, я в шоке, это какой-то дворец, блин… Как тебя не тошнило в моей берлоге? - Перестань! У тебя очень уютно, не глупи, – впервые за вечер Койю улыбнулся. - Ну, конечно, если под уютом ты понимаешь мусор на полу, тесноту и сумасшедшую бабку-соседку за стенкой, то да. Внутри дом тоже поражал аккуратностью, чистотой и обилием света. Всё было на своих местах, всё по полочкам, ни одной лишней мелочи, даже декоративной. Украшения были скупыми: квадратные держатели для книг, лаконичные шарообразные светильники, узкие вазы с белыми и чёрными изогнутыми ветками, и опять же чёрно-белые постеры на стенах. Футуристическая лестница на второй этаж выглядела зависшей в воздухе, точно такая же вела вниз, вероятно, в подвал. Юу с интересом вертел головой по сторонам, обстановка была красивой, но чересчур бездушной, холодной. Чего-то в ней не хватало, какой-то изюминки. Казалось, в этих комнатах никто не живёт, настолько они журнальные и стерильные. Но скоро расслабленность пополам с недоумением сменились резкой болью. Одна деталь, всего одна, и гость весь сжался, насторожился и изменился в лице. Легкомысленное веселье как рукой сняло, больше не было желания шутить, да и вообще стало ужасно противно на душе. Иллюзии рушились, как город во время землетрясения, стремительно складываясь карточной башней в пыль полной беспросветной безнадёги. - Кто это? – упавшим голосом спросил Широяма, едва переступил порог гостиной и увидел на белоснежной полке изящную хромированную рамку со стилизованной под старину фотографией прелестной женщины в причудливом винтажном платье, купленном, видимо, специально для фотосессии. Девушка на снимке обнималась с такой же нарядной девочкой лет пяти, сидящей у неё на коленях. - А… Моя жена. И дочь. Прости, я должен был тебе давно сказать, но что-то как-то речь не заходила, – надломлено произнёс Такашима, пряча глаза. Отвернулся, достал из бара бутылку виски, поставил на низкий стеклянный стол и поспешно отправился за стаканами на кухню, оставляя Юу в полном одиночестве перед фото с двумя торжествующими лицами. Горечь поражения была невыносимой. «И чего припёрся?» – думал он, меланхолично разглядывая блики от ламп на рамке. Конечно, так должно было быть, и чего он напридумывал себе всякой чуши? Влюбленность со школы? К кому? К нему? К скучному зануде-сисадмину? Это анекдот какой-то. «Ну всё, Юу, можешь расслабиться и нажраться спокойно, никакого комплекса неполноценности у тебя нет. Ты действительно неполноценный!» – улыбнулся он сам себе. Просто в жизни так не бывает, не сложилось со сказочкой про гомосексуальный вариант Золушки. Женщина на фото победила. Широяме было дико стыдно за все свои неоправданные ожидания, очень хотелось плюнуть на все и позорно сбежать из просторного светлого дома с белой мебелью, слишком огромного, чтоб жить в таком одному. Конечно, Койю не приглашал Юу раньше именно по этой причине: кто пьёт в прекрасном семейном гнёздышке с приятелями с работы, да ещё и с теми, кто намного ниже по социальному статусу… - Они погибли. Лёд в ведёрке гремел так призывно, что смысл произнесенных слов не сразу дошёл до Юу. Койю оставил бокалы и ёмкость со льдом на столике и быстро пересёк гостиную, встал за спиной. Широяма ощущал на своей шее и на затылке сзади его обжигающее дыхание, и снова его окутал чуть сладковатый аромат кедра, тепло хвойного леса на морском берегу, на скалах в июльский день. Солнце оседало на коже, грело, успокаивая и усыпляя бдительность. Юу, всё ещё не веря, тихо переспросил: - Что? - Несчастный случай. Авария. Я женился на Юки через пару лет после школы. Вот и… Эксперт по оценке рисков не просчитал риск для собственных близких, правда смешно? – невесело усмехнулся мужчина за спиной. Койю было грустно, его надо было подбодрить, но Юу, сам от себя не ожидая подобного бесчеловечного циничного злорадства, с видом триумфатора улыбнулся фотографии, благо хозяин дома сейчас не видел его довольного лица. А был бы он в комнате один, даже «фак» бы показал мёртвым лицам, так неожиданно понравилась ему трагичная по сути новость. - Ну что ты… Койю, я просто не знал. Не спрашивал бы, если бы… Извини за бестактность, – выдавил он из себя и резко повернулся вокруг своей оси, поднял голову и оказался лицом к лицу с Такашимой. На секунду в глазах хозяина промелькнула искра удивления и что-то ещё неразборчивое, похожее то ли на опаску, то ли почти на священный ужас. Но восхищение оказалось сильнее в этой адской смеси чувств, зрачки мгновенно расширились, Юу ещё ни разу в жизни не видел ничего красивее: как две густые капли крови упали в карие озёра и растеклись во все стороны, занимая почти всю радужку. Такашима моргнул и обманчивое ощущение прошло, глаза стали просто тёмными и взволнованными. - Выпьем? – одними губами произнёс он. Широяма осторожно кивнул, не разрывая зрительный контакт. Алкоголь был отличной идеей, хотя хотелось услышать совершенно иное предложение, на которое он сейчас согласился бы без раздумий, без колебаний. Давно он не испытывал подобного влечения, пожалуй, что никогда, даже в подростковом возрасте он не терял контроля так легко, никого не хотел настолько сильно. Когда Койю стоял так близко и всем своим существом источал солнце, источал мёд и какой-то неизвестный, притупляющий сознание яд или феромон, Юу не мог думать ни о чём другом, только о своих непристойных фантазиях. Поэтому предложение было кстати, ему надо было выпить, причём срочно. Они расположились на белом кожаном диване, совсем рядом друг с другом. Грея в ладони бокал с дорогим напитком, разглядывая тяжёлые красивые тающие кубики льда, Широяма задумался о том, какими они были разными, это было так непохоже на посиделки у него – с пивом на полу за низеньким столиком, который, как и вся скромная мебель, был куплен на дешевой распродаже. Попойки ниже среднего уровня с закусками из комбини, упаковки с недорогим пивом стояли там же, рядом в хрустящих пакетах. Теперь это так смущало, но, с другой стороны, Юу видел сейчас, что там, в маленькой тесной мужицкой квартире, заваленной всяким хламом, Койю чувствовал себя лучше, чем здесь – в модном интерьере собственного дома. Раньше он всегда был безмятежным и довольным, долго тянул свою выпивку, а сейчас пил торопливо, большими глотками, был явно не в своей тарелке, и то и дело нервно барабанил по столу или по колену пальцами. Широяма не спешил, тянул виски медленно, приглядываясь к приятелю через хитрый прищур. Откинулся назад, на спинку, удобно развалился и периодически поднимал стакан и смотрел на Койю сквозь причудливые изломы льда. Время текло умиротворяюще медленно, они просто сидели рядом в тишине, это тоже было непривычно и ново. - Ко, что с тобой сегодня? Это из-за семьи, да? Потому что меня сюда позвал? Из-за жены? Ты скажи, я все пойму. Я же вижу, ты весь вечер как на иголках, – спросил он с неподдельной лаской и сам удивился своему голосу – не произнёс, а будто мяукнул призывно. Определённо, виски творил с ним что-то невероятное, напиток золотистым мячиком проскакал по напряжённым нервам и расслабил, распрямил каждую пружину, Юу это нравилось. Койю немного привстал, плеснул себе ещё порцию алкоголя в бокал и сказал: - Нет, это не то. То давно забылось, хотя, наверное, это плохо, так легко забывать подобные вещи, я в чём-то чудовище. Мне надо было убрать это фото давно, по крайней мере к твоему приходу. Я правда дергаюсь, но совсем по другой причине. Юу, ты не понимаешь, я так ждал тебя. Столько лет искал именно тебя. И вот теперь – боюсь… Не хочу… - Почему же не понимаю? Всё я понимаю, – беззаботно улыбнулся Широяма, делая очередной глоток и вновь поражаясь головокружительному эффекту. Мир вспыхивал яркими звёздами, Койю, который подвинулся к нему поближе, теперь выглядел иначе, более зловещим, мрачным, но это ему даже шло, только усиливая его сексуальность, таким он был всегда, когда не замечал Юу и думал о чем-то другом, вероятно, о работе. Широяма любил наблюдать за ним в такие моменты и сейчас почему-то растрогался, хотелось подбодрить Такашиму, настроение было очень лиричным. «Ну вот, расчувствовался, как старикашка», – подумал Широяма, но все же сказал: - Знаешь, это сложно произнести вслух, мы же мужики и не привыкли говорить такое. Да и вообще, не стоит, конечно, так рассюсюкивать, должно быть понятно без слов. Но я, пожалуй, скажу. Такой вечер чудесный. Я очень рад, что встретил тебя, Койю, что ты меня вспомнил, хотя, казалось бы, что вспоминать, более незначительного человека, чем я, и отыскать сложно. - Не говори так, – нахмурился Такашима, но Юу притворно грозно шикнул на него и продолжил: – Мы вроде как больше года общаемся. И мне с тобой очень здорово, так просто, будто до этого все, кто меня окружали, были чужими, а ты – свой какой-то, Ко. В общем, у меня есть тост, надеюсь, ты поймёшь, хотя что-то я уже странное несу. Но тост такой: я не хочу больше пить один… Никогда. - Я понял тебя, Юу, – Койю вздохнул, протянул руку со стаканом и чокнулся с Широямой. – Только ты всего не знаешь… У меня такое ощущение, словно я сейчас пью за всё несбывшееся в прошлом и будущем. Юу попытался возразить, но язык его не слушался, бокал вдруг показался невероятно тяжёлым и с глухим стуком соскользнул на белый ковёр. Он краем глаза следил за тем, как жидкость расплескалась, оставляя пятна, и даже пожалел дорогое покрытие. Что-то странное происходило, почему-то опьянение наступило слишком быстро, что это за виски был такой необычный… Но позже всё забылось, потому что Такашима опустился на колени между его ног, тяжело и с дикой тоской во взгляде. Хотелось приласкать его, успокоить, сказать, что он вовсе не чудовище, что грустить и волноваться – это в порядке вещей, и что он даже очень нравится Юу таким уязвимым, домашним, провести бы по рыжим волосам и растрепать их или погладить щёку, но Широяма не мог пошевелить даже пальцем. Зато Койю мог. Он неторопливо расстёгивал пуговицы на рубашке Юу, лежащего на диване в полузабытьи, что-то приговаривал ровно и монотонно, слов было не разобрать, и комната кружилась, кружилась, как осенний лист, сорвавшийся с дерева. Широяма никак не мог дождаться, когда же этот вальс закончится, и сухой лист наконец коснётся земли. *** - Вселенная дышит кислородом, он нужен всем. Даже пламени, чтобы гореть. Каждому надо найти свой кислород, чтобы разгореться, чтобы тебя кого-то любил и ты любил кого-то. Ты – мой кислород, Юу, мой воздух. В этом-то и трагедия. Я выжгу тебя дотла снова. Но ты пока этого не понимаешь. В тебе есть то, что нужно мне, а во мне – частица тебя. Мы не параллельные прямые, мы – восьмёрка, лежащая на боку, идеальная бесконечность, у которой нет начала и не будет конца. И мы обречены. Ты пока не знаешь этого, Юу, ты пока не вспомнил. Вернее, твоё тело не помнит, а душа – знает меня и тянется с такой силой, что голова идёт кругом от этого зова. Телу нужно вернуть память. Ничего, у нас уйма времени. Сколько раз ты приходил в этот мир в разных обличьях, и я всегда находил тебя и… убивал. Неожиданный финал долгого певучего монолога Койю, похожего на пьяный бред, на идеальную эротическую фантазию, резанул Широяму по нервам и он очнулся. Головокружение не прекращалось, к тому же грудь сдавило, было трудно дышать. Он был дезориентирован, помещение, в котором он находился сейчас, было совсем не похоже на чистенький идеальный особняк его друга. Оно дышало древностью, вокруг было темно, кирпичные влажные стены, пламя свечей, запах сырости и плесени, всё напоминало подвал или погреб, но остановить картинку он не мог, потолок и пол менялись местами, огоньки плясали вокруг, порхали в воздухе, как обезумевшие бабочки. Он попытался что-то ответить, но изо рта вырвался только глухой рык, а затем вместе с воздухом к горлу спазмами подкатила рвота. Его тошнило, и в голову вспышкой пришёл дикий страх, что сейчас он захлебнётся и умрёт, потому что пошевелиться не в состоянии. Но заботливые руки подоспели вовремя, повернули голову на бок и сорвали с лица какие-то скользкие ремни. После того, как его вырвало, Юу закашлялся и сквозь выступившие слёзы увидел стоящего над ним Койю в странном светлом облачении, похожем на монашеское, оно было подпоясано серебристой лентой с закреплёнными на ней ножнами, из которых выглядывала крестообразная рукоять кинжала. Он осторожно вытирал губы Широямы влажной салфеткой. Затем отошёл куда-то во мглу и вернулся с губкой и миской с тёплой водой. - Спасибо, Ко, – недоуменно прохрипел Юу. - О, не стоит благодарности, – серьёзно ответил Такашима и принялся вытирать его лицо, деревянную поверхность стола, а затем и пол вокруг. Тихо, терпеливо вытирал, споласкивал и отжимал губку в таз. Юу думал, что он больше ничего не скажет, но тот всё-таки добавил спустя пару минут. – Но тебе стоит называть меня истинным именем, это приблизит развязку. - Что? О чём ты говоришь? – после приступа тошноты стало чуть легче воспринимать действительность, и Широяме почти удалось остановить безумную карусель в голове. Комната приняла более чёткие очертания, и если слезящиеся глаза не подводили его, то он находился в каком-то жутком склепе. Вот откуда был настойчивый запах сырости, вот почему стены были не белыми, а красными. Вместо модной краски – кирпичная кладка, вместо современного дизайна какое-то средневековье. Попробовал дёрнуться и понял, что лежит на чём-то, напоминающем древний грубо обтёсанный стол, обнажённую кожу саднило от трения о неприятную шершавую поверхность. Руки и ноги его были скованы и жёстко зафиксированы тяжёлыми, вделанными в дерево креплениями-плашками. Над головой и внизу у босых ступней он разглядел два тёмных барабана с намотанными на них цепями и похолодел от ужаса: - Ко… Это что? Дыба?! Звуки гулко отскакивали от стен, тяжело били в виски, и Юу вздрогнул, когда Койю поставил миску рядом с его лицом и, игнорируя его панику, продолжил говорить терпеливо, мягко, как с маленьким непослушным ребёнком, которому втолковывают очевидные вещи: - Меня зовут не так. Моё имя – Уруха, я инквизитор. - Что, блять? – Широяму перекосило от непонимания. – Я пьян, ты пьян или что? Мы что-то приняли? Я таким не занимаюсь, эй! Кто-нибудь, разбудите меня! Названный Уруха только осуждающе покачал головой: - Не надо так орать, побереги связки и нервы. Мы ещё даже не начинали. Ты пока этого не знаешь, но моя цель знает, и моя задача всё та же, уже много столетий – вернуть монстра туда, откуда он пришёл. Если бы ты знал, как мне не хочется это делать, я и так целый год возился с подготовкой, это уже нарушение. Просто хотел побыть вместе подольше. Но увы, служба, – он протянул руку, и Юу дёрнулся всем телом, пытаясь уйти от прикосновения, ногти заскребли по дереву, он больно ударился затылком о горизонтальную поверхность, задыхаясь от ужаса и от запаха собственной рвоты, смешанного с невинным детским ароматом фруктового мыла. Рука была так опасно близко, Широяма зажмурился… Но Койю не ударил, он только легко прикоснулся к щеке, пробежался по ней своими пальцами и бережно убрал налипшие пряди со скул: - Говорил же, тебе лучше с распущенными, хоть на себя похож, – Широяма открыл глаза и встретился со взглядом, в котором была просто бездна обожания, почти религиозный экстатический восторг. Как же ему удавалось скрывать это столько времени, как можно было прятать безумие за добротой, заботой и нежностью? Широяма внутренне сжался, собрал всю свою волю в кулак и выдохнул в панике: - Боже, Койю, ты сумасшедший! Что ты сделал со мной? Рогипнол? Валиум? Что ты подмешал в этот чертов виски? Я видел такое в фильмах… но… зачем? Это совершенно не вязалось ни с местом, ни со временем, ни с происходящим наяву кошмаром, но Такашима вдруг прикрыл рот ладонью и глупо захихикал: - Не смеши меня, какая-то человеческая химия для тебя? Валиум! С ума сойти! Да ты не подвержен никаким таблеткам. Сам знаешь, ты же покупал снотворное недавно, чтоб избавиться от пробуждающих видений. Юу, очнись, он сделал тебя сильнее обычных людей, менее восприимчивым. Ты мало болел в детстве, мало переживал из-за неудач, не испытывал ни стрессов, ни волнений, ведь так? - Что, быть здоровым преступление? – пленник снова попытался дёрнуться, но только ещё больше ободрал кожу на спине. Полоумный инквизитор сочувственно поцокал языком. - Нет, Юу, не надо рваться. Мне так жаль, ты вообще ни в чём не виноват. Я видел столько похожих мучений, ты и представить себе не можешь! Койю сообщал эти дикие сведения о себе, улыбаясь с таким спокойным сияющим видом, точно хорошим прогнозом погоды делился. Сколько же ещё невинных людей истязал и убил этот безумец? Он ведь говорил об убийствах, так? Юу не хотел присоединиться к череде его страшных трофеев, он лихорадочно соображал, что же делать. Бежать было невозможно, терпеть немыслимо. Притворяться? Подыгрывать психопату? Он – голый, беззащитный, прикован к дыбе в подвале маньяка, помещение наверняка оснащено звукоизоляцией. Весь его жалкий опыт, заключавшийся в просмотре десятков криминальных сериалов, подсказывал, что с этим ненормальным надо наладить контакт, чтобы он не видел в нём только бездушную вещь, объект своей ненормальной фантазии, поэтому Юу робко спросил: - Хорошо, тогда… Кто я, по-твоему, Ко? - Если по факту, тебя вообще нет, как личности нет. Не существует никакого Широямы Юу, погиб при родах, когда он выбрал тебя сосудом. Ты просто кокон. Красивый новый костюм для него. И вырубил я тебя не каким-то там рогипнолом или экстази. Обычное средство для таких случаев, сдерживающее зелье: концентрированная настойка белены, святая вода и прах прежней телесной оболочки демона. Год прикармливаю, а теперь дал ударную дозу. Нет, не мог же он на самом деле произносить нечто подобное и верить в это? Происходящее походило либо на довольно примитивный триллер, либо на дурацкую шутку, сознание металось от одного к другому и никак не могло остановиться на единственном варианте. Он знал этого человека и не знал его, Такашима одновременно вызывал и безграничное доверие, и панический ужас. - Что?! Ну и коктейльчик, неудивительно, что меня блевать тянет… Демона? Койю, ты считаешь, что я демон? Блин, хватит гнать, идиот, развяжи меня. Я не знаю, чего ты, придурок, хотел добиться, рассмешить меня или напугать, но идея тупейшая. - Извини, я не стану тебя освобождать. Ты достаточно силён даже под зельем, чтоб разорвать меня на части. Я готовился к охоте по-своему, а он – по-своему. Я опаивал оболочку, подкармливал, приручал, а демон пожирал детей, долго и избирательно, самых чистых. Ты не слышал об исчезновениях школьниц в последние несколько месяцев? - Бред какой! Слышал что-то, но… Ты что же думаешь, что я, обычный хилый компьютерщик, по ночам режу школьниц и жру их внутренности? С ума сошёл! Да я даже в ужастики не играю, только в фэнтези, Гитар-про и покемонов. Блин, я от вида крови в обморок падаю, Койю… - Не Койю, Уруха. А вот это интересно. Какие у него на этот раз вкусы занятные. Пиво, музыка. Покемоны, говоришь… Развлекается, – Такашима улыбнулся с такой теплотой и умилением, словно говорил о горячо любимом старинном приятеле или о домашнем питомце, и автоматически с нежностью погладил живот скованного мужчины. – Ты для него тоже игра. Хочет, включает режим от первого лица, хочет, от третьего. Ты – персонаж, бегающий по экрану. Пустышка Юу. А он сидит себе в комфортном зрительном зале и жуёт попкорн. То есть внутренности детишек. Забавно. Юу играет в приставку, а Аой играет в Юу. - Блять, перестань, это вовсе не смешно, Аой какой-то. Не знал, что тебе нравятся такие штуки, садомазохизм со средневековым уклоном. Хоть бы предупредил, я думал, мы друзья и… и кстати, почему я голый? У вас, типа инквизиторов, принято развлекаться с жертвами таким образом? Боже, что я несу?! Просто выпусти меня, я не скажу полиции… Никому не скажу… - Конечно, не скажешь, милый, потому что ты никуда не пойдёшь. Мы с тобой тут надолго застряли. Да, точно, самое время перейти к практической части, – с этими словами Койю, насвистывая какую-то весёлую песенку из рекламы, подхватил миску и унёс наверх, судя по звуку отдаляющихся шагов, он поднимался по лестнице, наверное, в основную часть дома. Юу снова попытался вырваться, дыба скрипела под ним, как не смазанное колесо, как мел по доске, мерзко до одурения, но оковы были надёжными, и он только снова ободрал себе кожу и чуть не вывихнул суставы. Спустя какое-то время Такашима вернулся, принёс тяжёлый кованый сундук, поставил на пол рядом с дыбой и стал по одному доставать жуткие инструменты. Причём делал это с таким видом, как будто показывал школьному другу свою коллекцию марок: - Вот это – «ведьмин паук», это для сосков, ещё несколько видов щипцов, смотри, какие классные, это роторасширитель, вот испанский сапожок, это груша страдания – твоё любимое, не помнишь, нет? А жаль, что не помнишь. Значит, вставляется в анус, потом винт вращается, лепестки раскрываются, довольно изобретательно для такого древнего приспособления. Юу не знал, плакать ему или смеяться, происходящее действительно напоминало ему дурной розыгрыш, он не мог поверить в то, что это и вправду происходит, и спокойный обаятельный мужчина, который так нравился ему раньше, да что там, мужчина, с которым он на полном серьёзе планировал переспать, теперь демонстрирует ему дичайшие орудия пыток. А он-то, дурак такой, купил пачку презервативов и смазку с запахом мёда. Ещё вчера выбирал в аптеке, краснел, бледнел и ругал себя последними словами, считал себя извращенцем. Да какой он извращенец после того, как Такашима потряс перед его лицом этой, как её, грушей? Пожалуй, Юу был готов признать себя самым невинным агнцем из всех невинных агнцев. С расширившимися от страха глазами он слушал вдохновенную лекцию Койю о других экспонатах из его личного пыточного собрания радостей фетишиста и размышлял о том, как же так могло случится, что красивый мальчик из параллельного класса, игравший на гитаре в школьной группе, а потом получивший блестящее образование, докатился до жизни такой? Почтенный эксперт по оценке рисков в придурочном белом балахоне стоит в подвале собственного чистенького и бездушного дома и собирается пытать подчинённого и бывшего однокашника. Как? Почему такие люди сходят с ума? Конечно, он слышал, что с трудоголиками это случается, но… В какой момент жизни крыша едет окончательно и бесповоротно? В эту минуту Койю с горящим взглядом, как у малыша в магазине игрушек, вытащил из сундука очередную железяку, похожую на сильно изогнутый кусок арматуры, и стал объяснять: - А это аист, в Тауэре его ещё называли «дочь дворника», не припоминаешь? С этим была связана презанятная история. То есть две истории. Одна – с тем, как оно получило такое название, другая – с тем, как мы использовали его с тобой в прошлый раз. Кажется, дело было в Риме… - Меня хватятся! – вдруг истошно заорал Юу. – Меня будут искать! - Ну вот, то ты говоришь, что не пойдёшь в полицию, то угрожаешь. Всегда такой непоследовательный, обожаю тебя за это. По-моему, очень милое качество, глупышка. Но бесит! Никто тебя не хватится, прелесть моя. - С чего ты решил?! А как же на работе?! Сегодня пятница, но в понедельник… - Сегодня – среда. Ты валялся в отключке несколько дней. Прости, я переборщил с дозой, вообще боялся, что вырубил насовсем, и ты помрешь нераспечатанным, но, к счастью, пронесло… - Как среда… но… - Не переживай, начальство не хватится. Я тебя уволил, а сам взял отпуск. Не могу же я надолго оставлять тебя одного, кто позаботится о моем бедном Юу, пока я торчу в офисе? А потом вдруг твой демон вылезет, испортит мне рабочее место, он может, я его знаю, нет-нет… - Как уволил? – перебил Широяма. Несмотря на незавидное положение, Юу взбесился от подобной наглости: – Я там уже пять лет впахиваю, а ты только пришёл и… - Да всем насрать на тебя, смирись. Подписали и не подумали ни о чём. Родители не вспомнят, для них ты отрезанный ломоть, ничего не значащий, бездарный и бесперспективный, и девушки у тебя нет… Демоны специально делают вас незаметными, во все века. Среди серых мышек сложнее искать, на то и нужны инквизиторы с особым чутьём на зверя. Думаешь, зачем придумали все эти крутые штучки? Ты считаешь, я люблю рвать мясо, прижигать плоть, растягивать сухожилия? Нет, это не хобби для развлечения. Это работа. Сложная и неприятная. Хотя я её люблю, что скрывать, таким родился и несу свой крест с достоинством. Просто демона иначе не достать, нужно вернуть воспоминания. Вытащить мою радость из зрительного зала, в котором он надежно окопался. Если я убью оболочку, которая не вспомнила, что она хранит, демон обретёт свободу сразу же и натворит всяческих бед. - Что-то худшее, чем погибшие дети? Ну охренеть. А ты позволяешь ему жрать и ждёшь? Да чем ты лучше! – Широяма сам себе удивлялся, он дерзил маньяку, полностью экипированному средневековыми орудиями пыток. Наверное, безысходность делает людей смелее. А, может, виной тому были непонятные чувства, которые он испытывал к Койю на протяжении года. Даже сейчас необъяснимым образом что-то хорошее оставалось в сердце, хотя больше всего, конечно, хотелось вырваться и убежать. - Намного, намного худшее… И я тоже по-своему зло, но не сравнимое с ним. Ты сейчас даже представить не можешь, на что способен, негодник, я жив только потому, что запечатал его способности. Да, приходится терпеть, выжидать, иначе никак не изловить бестию. - Я не бестия! Отпусти меня, Койю, пожалуйста, я не демон, я обычный человек, слабак, я даже отжаться от пола три раза не могу, один раз меня ограбил на улице какой-то подросток с пальцем в кармане вместо пушки. Я знал, что это не пушка, и всё равно испугался, всё отдал, ну разве я сверхъестественная хреновина? Она бы такого не позволила. - Как раз-таки это доказывает, что ты он и есть, если там действительно не было пушки. Вот если бы тебе что-то угрожало, тогда бы демон вылез, сожрал парнишку и стёр бы тебе память. - Не верю, что пытаюсь объяснить подобную фигню, но… если не я, то хоть ты подумай о себе… Ты не инквизитор, ты – Такашима Койю, мы вместе учились и… – Юу был на грани отчаяния. - Мы не учились вместе. Я выследил тебя год назад. У нас есть свои техники, как приручать дичь, обманывать, внушать нужные мотивы, повышать ощущение вашей значимости, чтоб серость поняла, что она нечто большее… Это очень тонкое дело, не думай, мы не мясники какие-то, психологи и художники скорее. Ты не знал меня, я подкинул тебе эту идею, принёс альбом, всё постепенно… - Точно, Койю, альбом! Как же снимки, доказательства? Теперь уже Такашима смотрел на него как на безумного идиота: - Фотошоп, боже мой, слышал о таком? И немного магии, чтоб ты начал верить. Лучший охотник – самый терпеливый. Я один из лучших, хотя не горжусь этим. Честно, я устал. Мне бы на пенсию. Но пенсии в нашем деле не бывает. Одно дело за другим, постоянные смены цели, это так надоедает, приедается. Ну и редкие встречи со старыми добрыми знакомыми. Каждый раз, когда я ловлю тебя – это подобно празднику. Как оазис в пустыне. А ты всегда возвращаешься, Аой… Почему ты возвращаешься? - Я не понимаю, что ты несёшь, придурок, но ты стопроцентно двинулся… Ты – Такашима. Я точно это знаю, помню концерты на школьных фестивалях. Блин… Вот только сейчас – как вспышка – вспомнил, почему перестал ходить на ваши выступления. Ты играл на гитаре. Койю, вспомни, посмотри на свои пальцы – они божественны! И я… я тогда мелким был, глупым… Понимаешь, я очень ревновал, мне не нравилось, что ты в этом лучше меня, лучше всех. Я же тоже бренчал для себя дома, но когда я смотрел на тебя тогда, на то, как ты играешь, такой весь в себе, и время вокруг тебя будто останавливается, а музыка такая… такая, что охереть можно… В общем, я перестал ходить на концерты из-за этого. Завидовал. Неужели не помнишь? Такашима внимательно следил за тем, как губы Юу медленно двигаются, как произносят слова, его дыхание выровнялось, словно он засыпал, мужчина даже кивал, соглашаясь, а потом вдруг тряхнул головой, как пёс, выбравшийся из воды, рассмеялся: - А ты хорош! Почти поймал меня моей же тактикой внушения. Но… Аой, так легко не получится. - Да что ты заладил, какое тупое имя… - Не волнуйся, когда мы закончим, ты произнесёшь его сам и я верну тебя… - Ты сбрендил! Неужели ты не видишь, что это полнейшая чушь? Сисадмин – демон! - Вообще-то архидемон! – с гордостью произнёс Такашима, будто это было его заслугой, и принялся копаться в своих адских инструментах, видимо, решая, с чего начать. - Остановись, это… безумие. Отпусти, – Юу жалобно заёрзал в своих кандалах не в силах вырваться и хоть как-то сменить унизительное открытое положение. Голый, на дыбе – такое могло присниться только в кошмаре. Он с надеждой уцепился за эту спасительную мысль. А вдруг он и вправду заснул в красивой гостиной Койю, когда тот пытался за ним приударить, расстёгивал рубашку, и теперь ему снится какое-то сексуально-маньяческое извращение? - Я не могу тебя отпустить, – с внезапной яростью перебил его размышления Такашима. – В последний раз, когда ты меня обдурил, и я отпустил тебя, ты… Ты убил мою жену и дочь, Аой! Я бы хотел сказать, что никогда не прощу тебе этого, но… увы… Инквизитор зарычал, резко склонился к лицу Юу, сдавил его шею двумя пальцами и с горечью прошипел прямо в губы: - Но я простил тебя, сука ты такая. Потому что скучал, слышишь? Потому что для меня нет никого, никого важнее тебя! Так что вылезай, дрянь, поговорим, как мужчины! Широяма громко сглотнул, делать это в тисках горячих пальцев было больно, он напрягся, насторожился под этим взглядом, проникающим внутрь, как раскалённое железо, глубоко, глубоко, глубже. Такашима как будто влез в его голову и копошился там с наслаждением и ненавистью. Парадоксально, но реакция организма была неправильной, жуткой – Юу почувствовал, как у него встаёт в ответ на очевидную жутковатую грубость Койю, и скрыть это постыдное возбуждение не было никакой возможности: конечности были крепко стиснуты плашками, удерживая его в этом открытом положении с разведёнными в стороны ногами. Безумец даже не посмотрел ниже, сразу понял, что твориться с пленником, по ненормально расширившимся зрачкам и участившемуся дыханию. Не отрываясь от созерцания лица своего распятого противника, Койю разжал пальцы и пробежался ими вниз, бегло, уверенно, как по грифу гитары – по груди, по животу, обвел пупок, вернулся выше, нарисовал восьмерку, на секунду прижал полностью раскрытую ладонь к прессу, и Юу просто затрясло от желания, до того она была жаркой, словно источала пламя, а затем рука легла на член, он вздрогнул и застонал, как зверь, выпрашивая ласку. Койю сжал и стал медленно двигать рукой, склонил голову набок, смотрел-смотрел на то, как меняется выражение лица Широямы. Тот зажмурился от наслаждения и тяжело дышал приоткрытым ртом, пытался толкаться сильнее в тесное кольцо нежных ловких пальцев, но крепления на дыбе не позволяли, он дёргался, извивался, как мог, и раны, которые появлялись на коже спины и бедер от трения о грубую поверхность уже не беспокоили его. Разве имеет значение боль, когда напряженный член пылает, а Койю размазал по нему выступившую влагу, от головки до основания, с любовью, чтоб скользить было легче, чтоб можно было быстрее, вверх-вниз в тесное, тёплое… Мысли путались, прикосновения Койю оказались настолько вожделенными и сладкими, что Юу сам себя не контролировал, хрипел, чувствовал, как слюна течёт по губам, ощущал болезненными ожогами на разгорячённых щеках то, что мужчина, который дрочит ему сейчас, очень пристально за ним наблюдает, и всё равно бился, послушно двигаясь под руководством Такашимы. Койю то ускорял, то замедлял темп фрикций от безумной скачки в тягучую пытку, но Юу не возразил ни разу, ни голосом, ни взглядом. Он не знал, сколько это длилось, как Койю то сдерживал его, то увеличивал скорость, но когда чуть не переломал себе кости, кончая, выгибаясь вперёд в тисках дыбы, в голову пришло глупое слово – «приручил», которое повторял маньяк, и Широяма не выдержал, рассмеялся, расслабленно оседая в кандалах. Посмотрел на «мучителя». Тот печально поджал пухлые губы, словно с неодобрением, затем беззвучно произнёс: - Аой… – и стал облизывать вязкую белую жидкость с руки. Пальцы свободно и быстро скользили по влажным губам, он подобрал всё до капли, текучие жемчужины – в рот, и с минуту забавлялся тем, как невменяемо любуется на него Юу, пока он изображал половой акт с помощью собственных пальцев и губ. Потом затея ему наскучила, он прекратил, вытер руку об обнаженную пылающую кожу Юу на груди и деловито добавил: - Ты, гадина, возбудился от воспоминаний об убийстве! Девочек моих вспомнил… Приревновал он, видите ли. Вот за что мне эта мука, надо было втрескаться в монстра?! Широяма отчаянно замотал головой: - Нет, нет, – глухо возразил он. – Ты… Я просто…Ты нравился мне, Койю. До этого безумия, вот я… Я думал, раз ты позвал меня к себе впервые за год, у нас что-то вроде свидания… А тут это… И… наверно, моё тело сходит с ума… - Я тебе нравился? Оболочке? Ну надо же… - Блять, прекрати меня так называть… Звучит омерзительно. - Прости, но это необычный случай в моей практике. Мне тоже симпатично это тело, я привык к нему, полюбил, ведь оно тебе так идёт, похоже на кошачье. И признаюсь, я немного затянул с охотой, мне ужасно нравились наши попойки… - Чёрт, это мерзко, Койю, меня сейчас снова вырвет… Ты относишься ко мне как к упаковке какого-то продукта. - По сути так и есть, главное то, что внутри. И я тебя достану! - Стоп. Я знаю, почему ты двинулся. Ко, из-за аварии, из-за своей погибшей семьи, пойми, тебе нужна профессиональная медицинская помощь! - Я правда тебе нравился? – не слушая, вдруг по-мальчишески счастливо улыбнулся маньяк и снова неосознанно облизнул палец, заставив Широяму часто смущённо заморгать. – Так неожиданно приятно. Обычно, знаешь ли, вопли всё, ругань, проклятия. Рутина! А тут – разнообразие. Опять ты меня удивляешь. Столько раз изгонял, а ты всё возвращаешься и радуешь… - Боги, это бессмысленно, – страдальчески взвыл Юу. Если бы он мог, он бы всплеснул руками, но он не мог, поэтому оставалось только издавать идиотские звуки и мотать башкой. – Послушай, давай зайдём с другого конца… - О, ты надумал приступить к груше страданий? – искренне оживился Койю и потянулся к инструментам. - Нееет… Пожалуйста, обойдёмся без груш… - Жаль, так чего ты хочешь? - Спросить хочу… Если ты считаешь меня своим знакомым демоном… - Архидемоном! - Да-да, очень крутым монстром… Могу я узнать, если вы, ребята, как ты утверждаешь, много веков развлекаетесь с друг другом, причём по обоюдному желанию, и у вас вроде как… любовь. Кислород там, восьмёрки на боку… Так какого хрена ты, Койю… - Уруха… - Ну да… У вас имена такие не запоминающиеся, жуть. Так вот, на кой ты его всё время изгоняешь, если он потом всегда возвращается? - Глупый какой, что за вопрос? Я инквизитор, а он демон, мы для того и созданы, чтоб охотиться друг на друга и мучить, убивать и снова встречаться. - А ты не думал, что его не устраивают такие отношения? - Какую чушь ты несёшь, смертный. Если раньше я был уверен, что ты – Аой, то теперь очень сомневаюсь. Он бы такого не сказал. - Почему ты так легко за него решаешь? - Потому что мы не можем быть вместе, это противоестественно. Моё место на Земле, его – в Аду. - И сколько раз он уже умирал ради встречи с тобой? - Хм, дай подумать… Где-то около пятидесяти… - Какой настырный этот Аой. - Пожалуй, что так… За это я его тоже люблю, – вздохнул помрачневший Такашима и задумчиво потёр переносицу. - А ты, тупица! Зачем убивать-то, когда можно по-другому? - Как по-другому? Нельзя по-другому! – искренне изумился Койю. – Он ведь… - Ага, он демон, а ты инквизитор, – поморщился Юу, – это я уже понял. Но ты не думал хоть раз его в живых оставить? - Ты что! А как же работа? - Черт, мужик, да ты точно ненормальный. Даже в помешательстве трудоголизм так и прет! Послушай, неужели вы никогда не путали эээ… жертв? Вы, ребята, инквизиторы, никогда не ошибаетесь, что ли? То есть все эти ужасные истории о замученных и сожжённых на костре несчастных женщинах – это что? Они все были ведьмами? А еретики, колдуны? Все заключали договор с демонами? - Конечно, были ошибки. К тому же не все инквизиторы были настоящими. Некоторые были психами ненормальными с садистскими наклонностями. - Да ладно, – нервно хохотнул Юу, чувствуя, как тело начинает понемногу затекать в одном положении. – Но ты, конечно, не такой. - Нет, я родился инквизитором, бессмертным в бессмертном Ордене ещё в пятом веке. И промахов у меня было мало. А с Аоем – ни одного. Как ты не поймёшь, тебя я узнаю всегда, ты особенный… Однако, ты прав, в этот раз всё идёт не так. Слишком легко. Юу, совсем было потерявший надежду на спасение, вдруг воодушевлённо посмотрел на озадаченное лицо сумасшедшего. Койю впервые начал колебаться, причём эта мысль сама пришла ему в голову. Он заложил руки за спину и стал мерить подвал шагами, задумчиво ходил от стены к стене: - Я выслеживаю чудовищ с детства, и сейчас, правда, что-то не то. Чутьё в этом деле – важная вещь. - Вроде того, как и в оценке рисков? – вкрадчиво спросил Широяма. - Совершенно верно. Иначе бы я не выбрал эту специальность. Если чувствуешь, что охота проходит без сучка и без задоринки, чересчур просто, если добыча не путает след, а наоборот, будто специально ведёт тебя к себе в логово… это значит только одно. О нет… Такашима ошарашенно охнул и только потянулся к поясу, чтоб выхватить кинжал с ручкой в форме креста, как получил удар в челюсть, в нос, потом в пах на добивание. Считанные секунды, когда искристым огненным фейерверком на них двоих романтично падали догорающие на лету щепки взорвавшейся пустой дыбы. Дым был повсюду, Койю согнулся, рухнул на колени, больно ударившись о каменный пол, застонал, даже не пытаясь уклониться от пинков и ударов, которые сыпались на согбенного мужчину со всех сторон. Скоро он уже лежал, ослеплённый болью, глотал собственную горячую кровь, хлещущую из сломанного носа, и улыбался через силу. - Рад меня видеть, Уруха? – раскатисто пропел демон. Бархатистый и глубокий, как ночное море, голос снова ласкал слух своей характерной мягкостью. Уруха был очень рад, но не ответил. Сложно отвечать, когда нога, пусть босая, зато со всей возможной нечеловеческой силой, давит тебе на горло, пережимая трахею. Инквизитор лежал, раскинув руки в стороны, в тёмно-вишнёвой луже, которая всё росла и ширилась, натекая из узких, но глубоких длинных надрезов на боках, груди и шее, сделанных отросшими в мгновение ока когтями-лезвиями. Он не двигался, только влюблённо смотрел на беснующееся существо, которое теперь с яростью размахивалось и наступало пяткой ему то на запястья, то на кисти, с хрустом ломая палец за пальцем. - Чутьё, да? Монстр, да? Правильно, в этот раз это ты был жертвой, ты – добычей. Пока ты думал, что опаиваешь моё тело, связываешь его, я уже смотрел тебе в затылок и смеялся. Твоё зелье – туфта. Я прах подменил ещё в прошлом столетии, дубина. Хоть бы проверял, но мы ведь такие самоуверенные, непогрешимые! Тьфу! Мужика отключать приходилось почём зря, когда ты его этой тошниловкой своей потчевал, бедный мой Юу, такой хороший, покемоны, пиво… А ты, ты… Сволочь! Зомбированный Орденом вечный работничек месяца! Скучал он, ууу! Ты хоть знаешь, что мне нужно было делать, через что пройти, чтоб сюда шастать к тебе каждый раз, дрянь рыжая? А ты то бабу заведёшь, то снова с пытками! Надоело! Распоротая грудь Урухи что-то нежно булькнула в ответ. - Молчи! Молчи лучше! – вздохнул Аой, последний раз пиная инквизитора между ног, и обессиленно опустился вниз, устраиваясь у него на бёдрах поудобнее. Истерика прошла, он по-хозяйски погладил когтистой лапой бок израненного мужчины, задрал юбку белого одеяния, заглянул под неё, удовлетворённо кивнул сам себе, вынырнул наружу. - Переломать бы тебе хребет на хрен, как было в Китае, но это ж тебя лечить потом, выхаживать, мудака такого. Ещё трахаться месяц не сможешь, а я не настроен дожидаться. Блять, связался же с упырем! Рука с переломанными пальцами дрожа вспорхнула вверх в поисках любимого. Демон подхватил её, прижал к своим губам, пачкая их кровью, поцеловал каждую подушечку: - Я тебя тоже. Но теперь всё будет по-моему. Начнём с «паука ведьмы», потом будет груша страдания, любовь моя. А затем поговорим о том, как это больно, когда тебя раз за разом бросают в преисподнюю, предпочитая работу тебе! И… потом будем смотреть сериалы вместе, понял? *** И жили они долго и счастливо. И каждый день пытались убить друг друга.