Подальше от Него...

В этой комнате можно даже не курить, просто вдыхать стоящий в ней воздух – она насквозь пропахла зельем, которое с таким упоением потребляет её владелец – но Сасаяма, небрежно устроившись на диване, все равно достает из пачки новую сигарету. Он вздыхает и, даже пока не прикурив, устало потирает лоб ребром ладони. Ну и денёк выдался. Когда они там выехали на вызов? На лбу залегают слабые морщинки, пока он силится вспомнить, сколько было времени, когда они оказались на улице. Кажется… небо уже начинало светлеть. Хотя в городе, залитом электрическими огнями, так трудно уловить этот момент, но Сасаяма умеет его различить. Город перед рассветом особенно тих, как будто уже не ночной, но и еще не утренний воздух впитывает все лишние шумы. Даже электричество по вывескам течет плавней и тише. Гуляки разошлись по домам, любовники заснули в объятиях друг друга. Да, они выехали где-то в это время. А вернулись… Усталости у него столько, будто он проработал добрые сутки без перерыва, и это не простое физическое переутомление. Усталость, она вся там, в его мыслях. Прикрывая глаза, исполнитель всё ещё видит перед собой лицо мерзавца. После первой же затяжки он с улыбкой отмечает, что очень чётко, до мельчайших подробностей помнит, как любовно успел подкорректировать это лицо до прихода следователя Гинозы. Прихода? Сасаяма фыркает, и дым выходит у него через нос. Гиноза, судя по тому, как сбивчиво он пытался донести до своего исполнителя хоть какую-то логику поступков, мчался на место действия на всех парах и теперь яро нуждался в воздухе, захлебываясь своими приказами. Но, приказывай, не приказывай, а сделанного не вернешь. - Почему ты не использовал доминатор?! – в голосе следователя звучит столько негодования, но еще больше там недоумения. Как можно отречься от идеального суждения Сивиллы и такого удобного способа ликвидации преступного элемента, променяв чистый, как психопаспорт Гинозы, доминатор, на свои замаранные кровью руки? - Не успел, - цедит Сасаяма, и, сняв с плеч пиджак, невозмутимо накидывает его на пострадавшую. Она пострадала бы куда больше, не рванись Мицуру тогда вперед к державшему ее мужчине, о чем свидетельствует ярко-красный узор на её горле – уроду, судя по всему, нравилась жёсткая асфиксия. - Исполнитель!... - Вот так, - на такой миниатюрной девушке пиджак вполне прикрывает все, что требуется скрыть от чужих глаз. Странно, но она даже не отшатывается от него, после всего, что он этими самими руками сделал с ее насильником. С какой-то особой гордостью и прозорливостью, Сасаяма отмечает, что она сильная, очень сильная внутри, и выкарабкается в сливки этого мира после недолгого срока терапии. - Все будет хорошо. - С-спасибо… - Исполнитель Сасаяма! – откуда-то из глубин реальности взывает к своей гончей пастух, заставляя отвести взгляд от жертвы. Не его, жертвы преступника, его собственная, с расквашенной челюстью лежит парализованная в нескольких метрах от него. «И он еще будет спрашивать, почему я не использовал доминатор… да я чувствовал, что максимум, чем отделается этот козёл, будет безболезненная парализация!» - Ничего… - бросает он, сдавая доминатор. - … его подлатают в реабилитации. Мне ли не знать. Его глаза встречаются с вечно строгим негодующим взглядом молодого следователя, и на мгновение Сасаяма ловит себя на мысли, что, вероятно, тому потребовалась большое усилие не выстрелить в самого Сасаяму. Почему же не пальнул? Лежали бы рядом – насильник и… латентный преступник. Он похлопывает по плечу своего следователя. Наверное, это значит «спасибо». Облегчение, которое приносит ему никотин, постепенно отодвигает все события прошедшего дня куда-то на дальнюю полку его памяти, и Мицуру засыпает. Перед его внутренним взором долго стоят болотно-зеленые глаза той девушки из ускользающего сегодня. Ему удалось защитить её. Интересно, как её звали? - Поздравляю, нии-сан! – Сестра, Мари сияет больше него самого, когда он возвращается к тому месту, где она его ожидает. Диплом наконец-то получен. Он выпустился с хорошими баллами, а, значит… Мицуру притягивает ее к себе, по-свойски приобнимая за шею, да так, что Мари утыкается носом ему в плечо. Она хохочет и даже не пытается выкрутиться из грубоватых объятий. Знает же, что бесполезно – он делал так тысячу раз и сделает еще и в тысяче первый, и в тысяче второй. «… я получу хорошую работу, найду жильё и заберу тебя с собой…» Взгляд скользит по залу, замирает на смутно похожей на отца фигуре, и сердце останавливается… а потом снова начинает работу – это не отец. Показалось. «…подальше от Него…» - Спасибо, красотка, спасибо. Она и правда очень красивая – как будто сегодня её выпускной, а не его. Аккуратное платье с рукавами в три четверти, волосы слегка растрепал весенний ветер, пока они сюда добирались, а на лице такая искренняя и прекрасная улыбка, что Мицуру гордится сейчас совсем не своими успехами и степенью, он гордится своей сестрой. - Ну что ж, теперь осталось только взвесить все, что мне посоветует Сивилла, и выбрать что-нибудь поинтересней и поприбыльней. Мари кивает. Брат не делился с ней планами, но, он не сомневается, что в одном пункте их виды на будущее совпадают. Подальше от Него… Исполнитель первого отдела Бюро Общественной Безопасности Сасаяма Мицуру сегодня спит безмятежно, то и дело улыбаясь сестре во сне. У него не было мечты глобальней, чем сделать их жизнь, если не идеальной, то хотя бы просто лучше. Сивилла и ее прогрессирующее влияние, наверное, не только постепенно отучала людей думать, самим принимать решения, делать выбор, бояться, но и… мечтать. Мечты, как и любовь, могли противоречить верно просчитанному истинному счастью. Он был готов предоставить выбор Сивилле, и, в конце концов, так и произошло – ведь именно она определила его пригодность на роль полицейской собаки. Он только не был готов к тому, что рядом не окажется Мари. Мицуру досталась чужая синица в руке еще до того, как он успел вскинуть ружье и начать охоту за журавлем в небе.