Пусть любит меня по-другому.

Дин всегда, сколько себя помнил любил Джона. Сначала обычно, как любит ребёнок своего отца, потом любовью, которую испытывает подросток к своему кумиру, и, наконец, чертовски для него болезненно и по-настоящему. Он долго не хотел мириться с этим. Даже какое-то время ненавидел себя, за то что не может быть нормальным, потому что так он разочарует папу. Дин пытался быть с девушками, а потом и с мужчинами. С последними всё было куда приятнее особенно, если партнёру было уже за тридцать, и он имел небольшую бороду. Так хорошо было ощущать на себе сильные руки, требовательные, сжимающие его, приносящие такое грубое наслаждение. Дин иногда забывался и вводил своих случайных любовников в удивление или отвращение, выкрикивая на пике удовольствия «Папа!» или «Джон!». С достаточно частыми отлучками в бар за джонозаменителями у Дина получалось держать себя в руках и не делать глупостей. Хотя это в большинстве заслуга Сэма, потому что Дина останавливало от необдуманных отчаянных поступков его почти вечное присутствие рядом. Он никогда не оставлял их с отцом наедине пусть и неосознанно. Так что с того момента, как Сэм уехал с Стэнфорд, всё стало намного хуже. Теперь ничего не мешало Дину смотреть на отца. Он больше не боялся быть застуканным за этим третьим лицом в виде Сэма. Всё же его отъезд давал ненужную свободу. И как бы Дин ей ни сопротивлялся, он всегда проигрывал, потому что слаб и падок до Джона. Даже участившиеся отлучки в бар больше не помогали, а стали восприниматься Дином, как измена, чёрт знает, почему! Наверно из-за того что, он несмотря ни на что чувствовал любовь Джона по отношению к себе. Но она была не той, что требовало его сердце. Джон несомненно любил его, как всякий отец любит своего сына. Для Дина невыносимо было чувствовать его отцовскую заботу. Ему хотелось, чтоб хоть раз папины руки задержались на его спине, обнимая, хотя бы минуту, а не исчезали через пару секунд, хлопнув напоследок по плечу. Дин Винчестер уже готов был пасть на колени и молиться несуществующему Богу или, чтоб его, самому Дьяволу, только чтобы Джон Винчестер обнимал его в постели, как своего любовника. Весь прошлый месяц Дин чувствовал, как постепенно он всё больше и больше изнемогает от желания быть рядом с Джоном. Они разделились, чтобы за раз управиться с монстрами в двух соседних городках. Задание оказалось сложнее, чем они предполагали. За весь месяц Дин не разу не смог провести ночь с мужчиной, и от этого тоска по отцу становилась ещё более сильной. Эта ночь была первой после их воссоединения. Сейчас уже утро, и Дин не может отвести взгляд от Джона, а точнее от вздыбленного одеяла в районе его ширинки. Странно, что до этого он никогда не замечал у отца утреннего стояка, так что это стало для него ещё большей неожиданностью. Он героически боролся с искушением целых пятнадцать минут, но воздержание и тоска по Джону на протяжение многих дней заставили его подойти к отцовской кровати и сесть подле неё. -Он…он даже не проснётся…Я просто попробую,- успокаивал сам себя Дин, протягивая руку к бугру на одеяле.-Были же случаи, когда человек не просыпался от глубокого минета? Когда рука аккуратно стащила со спящего одеяло и приспустила трусы, Дин судорожно выдохнул, впервые наблюдая возбуждение отца. Его член был,каким Дин его себе и представлял, достаточно длинным и очень толстым, способным заполнить его, не оставив в нём и миллиметра свободного места. -О,чёрт, я и вправду собираюсь сделать это!- благоговейно прошептал Дин дрожащим голосом. Его сердце резко ускорило свой бег будучи ударенным адреналином и волнением. Рот наполнился слюной, стоило ему чуть наклониться к достоинству Джона. Всё его существо затрепетало, когда он коснулся губами крупной головки. Он восхищённо втянул в себя запах отца, чтобы вспоминать каждый раз, когда будет мастурбировать. Он осторожно, дрожа всем телом, провёл языком до самых яиц и так же вернулся к головке, полный решимости пропустить её, наконец-то, между губ, что и сделал, ощутив небывалый восторг и счастье, почувствовав вкус Джона на своём языке. Дин полностью насадился на член отца, принимаясь усиленно заглатывать его, ничего не замечая в своей слепой жажде. Джон проснулся от срывающего крышу удовольствия. Он почти застонал даже глаз не успев раскрыть. Рука автоматически потянулась к голове, двигающейся на его достоинстве, чтобы поощрительно потрепать по волосам, но замерла на полпути, когда Джон понял, чей язык так усердно над ним работает. Он просто осмыслить не мог, что такой охрененный минет ему делает его Дин. Его, чёрт возьми, сын! Но, к своему ужасу, старший Винчестер понял, что не может совладать с собой и прекратить это безумие. Слишком сильным было удовольствие. Да и Дина никто не заставляет, он сам усиленно сосёт у отца и постанывает от удовольствия, сжимая себя между ног и жмуря глаза. Как же превосходно смотрятся эти губы, покрасневшие и растянутые вокруг члена. Он даже рукой себе не помогает, заглатывает на всю длину, ещё и языком обводит. Джон был на грани, надо ещё совсем немного. Он не выдерживает и толкается в мокрый и горячий рот своего сына, проталкиваясь в самое горло. Кончает так ярко и напрочь забывает, что его сперма сейчас бьет в горло его старшего сына. Дин с наслаждением глотает всё, что даёт ему отец и вдруг сквозь шум в ушах слышит глубокий стон и вспоминает вполне осознанный толчок в собственный рот перед тем, как туда хлынула сперма. Он с замиранием сердца поднимает взгляд на лицо Джона, готовый получить наказание. И он знает, что это будет больно и повлечёт за собой кровь из носа и разбитые губы. И как бы он ни боялся реакции отца, ему до слёз обидно, что он не может вылизать опадающий ствол Джона. -Дин.-строго начинает старший Винчестер, пытаясь сделать вид, что ему совсем-совсем не понравилось, но увидев испуганную в смазке и слюне мордашку своего сына, сдаётся, как любой отец перед умоляющим взглядом своего ребёнка.-Молодец,-мягко заканчивает он с блаженной улыбкой и откидывается обратно на подушки. После такого оргазма он нуждается в отдыхе. Дин поверить не может, сидя на полу с широко распахнутыми от шока глазами, что его не собираются привязывать к стулу и больно бить по лицу, пока он не отрубится, хотя всё это может быть позже, но сейчас стоит воспользоваться ситуацией и рассказать всё отцу, и будь что будет. -Папа, я…-он с тревогой понимает, что больше ничего не может из себя выдавить. Поэтому просто смотрит в глаза Джону, надеясь, что тот и сам всё поймёт. Старший Винчестер садится на кровати, и его сильный торс притягивает взгляд Дина, заставляя всё ещё возбуждённый член заныть, требуя внимания, и он в последний момент успевает отдёрнуть руку. Дин немного шугается, когда руки отца неожиданно протягиваются к нему, но поняв, что они не сжаты в кулаки и двигаются достаточно плавно, позволяет им притянуть себя к горячей отцовской груди. -Где же ты такому научился?- мягко спрашивает Джон, завороженно смотря на его губы. Дин смущённо опускает ресницы. Так странно слышать от всегда собранного и серьёзного охотника за нечистью такой мягкий и ласковый тон. К тому же его вопрос заставляет Дина вспомнить всех, на ком он учился. Дин совершенно не знает чего ждать от такого Джона. Но в следующее мгновение все мысли вышибает у него из головы, потому что папа, наконец-то, целует его, как своего любовника, глубоко проникая к нему в рот, и нет вещи более прекрасной кроме, может быть, ещё одной, но там без поцелуев не обойтись. И похоже Джон намерен осуществить и это желание своего сына. Когда поцелуй прерывается, Дин понимает, что сидит на коленях отца, прижимаясь своим возбуждением к его животу, и когда широкие ладони пробираются под одежду, жадно лаская его тело, он неконтролируемо начинает мелко дрожать, а на глаза уже почти слёзы навернулись, потому что это так прекрасно. Так чертовски прекрасно. Когда Джон касается губами и языком его шеи, Дин стонет уже в голос. Зачем сдерживаться в такой момент? Момент, которого он ждал так долго. Сильная широкая ладонь вдруг сжимает его ягодицу и оттягивает её, потом палец скользит, поглаживая, между половинок его задницы и дотрагивается до ануса, в этот момент Дина бьёт настолько мощная волна возбуждения, что он до хруста в спине выгибается на отцовских коленях, но не кончает. ОН обязан получить в себя Джона, и он не кончит, пока этого не случится. Дин больше не может терпеть, он скулит и хватает снова окрепший орган отца, старается быстрее выпутаться из боксёров, чтобы заполнить себя до отказа. -Тише, тише,- успокаивающе шепчет Джон, укладывая его на кровать.-Сейчас всё будет, милый. Старший стягивает с Дина спальную футболку и принимается водить ладонями по его бокам, чуть надавливая, ласкает всё его тело так, как надо и, о боже, разводит ему ноги. Все как в мечтах Дина. Младший Винчестер скулит и постанывает, комкая простыни. Ему так сильно нужно, он так долго ждал. Когда Джон вводит в него два пальца, Дину кажется, что он сходит с ума. Старший же Винчестер видит, как изнемогает от нетерпения его сын и как можно быстрее разрабатывает его. Джон задерживает дыхание и аккуратно входит в сына, придерживая его за бёдра. Когда он полностью оказывается в изогнувшемся от удовольствия теле, то с придыханием говорит: -Вот и всё, малыш. А Дину так хорошо, что дыхание спёрло. Так восхитительно чувствовать Отца в себе после стольких лет. Это похоже на волшебство: все его мечты сбываются. В какой-то момент он даже успевает подумать, что он вовсе не малыш, но так приятно слышать это прозвище от отца. Ведь с ним Дин в свои двадцать четыре действительно чувствует себя мальчишкой, потому что он меньше Джона телом. Особенно это ощущается сейчас, когда Дин под ним. Отец начинает двигаться, и все мысли исчезают. Его член такой горячий и большой, так здорово ласкает всё внутри Дина, растягивает его так сильно и проникает до невозможности глубоко. В данный момент он составляет целый мир Дина. Больше ничего не существует. Джон двигается сначала медленно, осторожно, входя в сына до упора и выходя до самой головки. Дин выгибается во время каждого проникновения, и Джон не может перестать трогать его переливающуюся под утренним солнцем кожу. Он не выдерживает долго такой медленный темп и вскоре, глубоко въехав в Дина, начинает трахать его так быстро, как только может, стараясь достичь разрядки и довести до неё своего сына. Когда отец принимается бешено в него вколачиваться, Дин громко стонет, но из-за того, что его тело каждую миллисекунду сотрясается от сильных толчков, из горла вырывается только рваный скулёж. Ему кажется, что он уже ног своих не чувствует и точно не сможет их свести, когда всё закончится. Ему нужно совсем немного, чтобы кончить. Вдруг Джон толкается в Дина до самого корня и замирает, чувствуя, какой сын жадный внутри, как он старается втянуть его ещё глубже. Старший Винчестер не выдерживает и с гортанным стоном кончает в Дина. Для его сына это оказалось последней каплей, и когда он чувствует, как нечто горячее разливается глубоко в нём, и именно он причина удовольствия отца, Дина через всё тело прошибает оргазм, и он выгибается на постели, так до себя и не дотронувшись, выкрикивая имя отца и просто «Папа!». Ему до слез хорошо. Они оба измотаны. Сил ни на что не хватает. Винчестеры просто падают в объятия друг друга и отрубаются, оставляя все разговоры на потом. Хотя Джон успевает подумать, что нет смысла мучить себя и сына, находясь в разлуке. Если для них эта связь не является чем-то неправильным, то почему бы просто в неё не окунуться?