Чья-то

— О, Соки, хватит смотреть на меня своими глазищами, — цедит Эрик и смотрит поверх её головы. В создавшейся тишине неловкость, кажется, можно есть ложкой. Вампир кривит губы, трет лоб, пытается уйти от ответа, но снова сталкивается с её глазами и теряется. Ему тысяча лет, а он теряется от одного её взгляда. Она на расстоянии вытянутой руки, а он чувствует прикосновения к плечам, груди, животу. Он чувствует её ладони на своем обнаженном торсе, он не может игнорировать молчание Соки. — Да, черт, да! — он еще добавляет пару матных словечек, но уже мысленно, словно стесняется её. Но на деле девушка даст ему фору в умении выражаться нетрадиционными методами. Она вспыхивает, радостно улыбается и бросается ему на шею. Утыкается носом в грудь. Соки такая маленькая, что в голове всплывают ассоциации с «закинуть на плечо и унести», но Эрик молча обнимает девушку и глубоко вдыхает ставший привычным аромат. Она приподнимает свою очаровательную головку и снизу вверх разглядывает мужчину. О, она имеет необъяснимую власть над ним. Эта власть дразнит её, терзает, мучает. Она готова на всё ради призрачной тени былой взаимности, но у нее осталась только власть. И Соки приходит к нему ночами, смотрит на него своими распахнутыми (словно она чему-то удивлена) глазищами и просит-просит-просит. Мелочи с одной стороны, но с другой… Он глухо матерится, когда думает, что она увлечена чем-то другим. Эрик ревнует, когда она смотрит на Билла, и Эрик никогда не простит ей своей покорности. Соки приподнимается на цыпочках и касается его подбородка губами, чуть проводит до шеи и легонько, зубками, прикусывает кожу. Эрик сжимает её горло и отодвигается, смотрит исподлобья, мысленно молится всем знакомым богам. Соки смешно. Она так давно живет среди вампиров, что точно знает: если бы Эрик хотел, уже бы удушил её, хотя нет, сначала бы выпил всю её кровь. Но он этого не делает. Толкает девушку к стене и прижимается к ней сам. Он чувствует её сбившееся с привычного ритма сердечко, так близко, словно держит его в руке. Соки облизывает пересохшие губы и касается кончиками пальцев его щеки. Если есть в мире какая-то шкала по самым разрушительным вещам, то такому касанию он бы дал десять из десяти. Она крошит и сминает его под своим прикосновением. Соки и не подозревает, насколько сильна её власть и Эрик отдаст все, что у него есть, чтобы она не догадалась. Он страстно целует её, по-хозяйски, сжимая податливое тело в своих руках. С глухим треском рвется футболка бара «У Мерлота» и короткие джинсовые шортики. Она стоит перед ним в белых трусиках и лифчике. Не стесняясь, не прикрывая глаза, не пытаясь прикрыться сама. Эрик отступает на шаг, словно разглядывая своё творение, и усмехается. Соки чувствует себя обессиленной и разбитой, но усмехается в ответ. Подхватывает с пола обрывки одежды и, не глядя на вампира, идет к дверям. Девушке остается сделать один шаг, рука уже лежит на отполированной многими касаниями ручке, когда Эрик рывком разворачивает её к себе. Их поцелуй похож на столкновение. Он не пытается смягчить боль, которую причиняет, а она с благодарностью принимает все, что он может дать. От них до любви миллионы километров. От них до сумасшествия один шаг. И Эрик подхватывает Соки под бедра, несет до стола и, смахнув кучу ненужных (а на деле Пэм будет недовольна) бумаг, усаживает её на гладкую поверхность. Стол чудовищно и катастрофически низок, Эрику с его ростом приходится нагибаться, но Соки с извращенным удовольствием наслаждается его неудобствами. Выгибается от его ядовитых поцелуев. Губы искусаны в кровь. Сладкая амброзия, текущая по её венам принесла ей так много проблем, но в данную секунду она благодарна за свой пьянящий аромат. У Эрика окончательно сносит крышу. Он прокусывает тонкую кожу над левой грудью Соки и с жадностью делает пару глотков. Девушка глухо и неодобрительно рычит, недовольная отнюдь не неразрешенной кормежкой, а количеством одежды на её любовнике. Эрик копирует усмешку девушки, но покорно стягивает футболку. Соки проводит пальцами по рельефу мышц, вбирая в себя каждый изгиб, каждый перепад. Она скучает по его телу. Сама себе в этом не признается, но скучает. Поэтому для нее сейчас так важно видеть его, чувствовать его. Эрик как будто знает об этой маленькой слабости и лишает Соки этого удовольствия. Перехватывает её руки и отводит их девушке за спину. Прижимается теснее и вставший член упирается ей в живот. Судорога предвкушения удовольствия это еще не само удовольствие и за тысячу лет Эрик вкусил эту разницу сполна. Его поцелуи неторопливы, но жестки, они оставляют синяки на теле девушки. Он с болезненным наслаждением оставляет свои следы на ней, отпечатывая свое естество. Столько ночей он провел в пучинах необъяснимой и несвойственной ему ревности. Она платит за каждую. Когда оказываются, откинуты последние клочки одежды, и он наконец-то до упора погружается в её тело, перед глазами Соки начинают плясать круги, заставляя зажмуриться. Не остается ничего. Только влажная и тянущая боль внизу живота, его твердый словно камень член, вторгающийся в её естество и сладкая истома предвкушения, зарождающаяся где-то под ребрами. Она глухо шипит, когда Эрик прокусывает кожу плеча, словно ему мало кровоточащей ранки на груди, но всё тонет в приближающемся удовольствии. Оргазм разрывает тело Соки на крошечные осколки, он начинается от гладко выбритого лобка, поднимается к пупку, чуть задерживаясь в районе живота, идет выше, заставляя откликнуться болью «недоласканную» грудь, врывается в горло и взрывается где-то в голове. Эрик впивается в её губы, страсть пополам с жаждой, её кровь на губах как острая приправа в блюде. Ему мало Соки. Он до безобразия жалок в этой жажде обладания этим вполне обыденным телом с «всего лишь» дурманящим запахом. Соки наконец-то может обнять его, её руки свободны от капкана его ладоней. Она прижимается всем своим дрожащим телом и облегченно выдыхает. Она не победила, но и он не проиграл.