***
Вопреки ожиданиям, их появление не вызвало особенного фурора, которого, признаться, ожидала Эрика. Позже выяснилось, что вождь частенько пропадает в джунглях, «связывается с духами», как объяснил ей Сол, а чем он там занимался на самом деле, еще предстояло выяснить — на все вопросы вождь только отшучивался. Когда они, наконец, добрались до деревни, никто не появился, никто не обратил внимания на них, и Эрика удивленно оглядывалась по сторонам, недоумевая, где же охрана и почему они совсем никак не чесались, когда вождь исчез на неопределенное время, пока не заметила высокую фигуру у одной из хижин. — Диего! — со всех ног бросилась к парню Эрика, радуясь, что тот поправился настолько, что смог уже даже подняться с лежанки. — Я смотрю тебе лучше? — Рикки, где ты была? — взволнованно воскликнул Бесстрашный, оглядывая свою потрепанную походом подругу. — С тобой все нормально? Ничего не случилось? — и подозрительно глянул на следящего за ними вождя, да так красноречиво, давая понять, что все самые страшные опасности мог принести Эрике именно он, а не обитатели джунглей. Она быстро заверила Эстевиса, что с ней все в порядке, к тому же, вождь хоть и не самый добрейший на свете человек, но весь день защищал ее от крокодилов, горилл и прочей живности, да еще и тащил на себе найденный снаряд, который она и поспешила продемонстрировать Диего. — Где вы это взяли? — удивился Эстевис. — Здорово, Рикки, теперь мы тебе такую конфетку сделаем с помощью этой штуки, закачаешься! Дай я тебя расцелую! Эрика так соскучилась по нормальному, доброжелательному отношению, что совсем выбросила из головы вождя, его племя, да и вообще все, что не касалась сейчас чуть колючей, знакомо пахнущей щеки. Она доверительно прижалась к Эстевису, задержавшись в его объятиях немножко дольше, чем позволяли приличия. Эрика была уверена, что Сол уже давно занялся своими делами, и несказанно удивилась, отстранившись от Диего, когда заметила вождя, пристально ее рассматривающего. Но больше всего удивило выражение его лица — надменное и чуть презрительное, а когда он заметил, что Эрика на него смотрит, то хмыкнул и, отвернувшись, чуть заметно покачал головой. «Ну и что опять ему не так, а?» — промелькнуло в ее мыслях. В очередной раз наказав себе выбросить из головы этого надутого осла, Эрика повернулась к Диего, который с восторгом рассматривал снаряд. — Классная штука, — бормотал он, не переставая наглаживать покатый бок «плазмы». — Я такие только на картинке видел, не думал, что они уже на вооружении. Где вы его нашли? Это что, какой-то новый флаер разбился? — В том-то и дело, что нет, — протянула Эрика. — Да и не флаер там, а какая-то старая модель вертушки, но точно не из Чикаго, потому что я такие не водила, и даже симуляторов у нас таких нет. Это из какого-то нового города, более того, модель флаера явно легкая, как у разведчиков… — Ты хочешь сказать, что маленький легкий флаер вез на борту заряженные плазмабомбы, которые даже на вооружение не поступили? — Да. Но это не самое плохое. Плохо то, что флаер пролежал там более пяти лет, то есть это случилось не сейчас. А потому и странно… — Вот что, пошли в хижину, ты мне все подробно расскажешь. — Пойдем. Как ты себя чувствуешь? Лилу хорошо за тобой ухаживает? — протянула Эрика с внезопной ревностью и почувствовала недовольство собой. — О да, более чем, иногда мне даже хотелось бы не столь пристального внимания… Стоило только Бесстрашным войти в хижину, как Лилу бросилась к Диего, бодро застрекотав на своем языке, вперемешку со знакомыми словами. — Диго, лечь, лечь… Sigurado ka may sakit! (Ты болен!) — засуетилась она рядом с ним, а Эрику снова кольнула ревность. — Диго? Лечь? С каких пор Лилу по-нашему лепечет? — Она на редкость быстро учится, значения слов запоминает на раз. Лилу, организуй нам покушать, хорошо? Кumain! — А-а-а, — бесхитростно обрадовалась дикарка, — ням-ням! Лучезарно улыбнувшись, она убежала, а Эрика хмуро взглянула на Диего. — Здорово, что ты нашел с ней общий язык, надеюсь, тебе было не скучно тут. Без меня! Диего удивленно уставился в спину уходящей подруге, и никак не мог взять в толк, что же на нее нашло. А Эрика вдруг испытала жгучее желание использовать хоть что-нибудь вместо боксерской груши.***
Дикари все были чем-то заняты, и вскоре Эрика поняла — вся эта суета означала, что племя готовится к празднику в честь удачной охоты. Можно ли назвать удачной охоту, в которой погиб человек, она сильно сомневалась, но, как бы там ни было, поделать с этим ничего не могла… Руки болели от ее спонтанной тренировки, она уже жалела, что не нашла Итона, который как в воду канул, и не попросила его составить ей компанию в спарринге. Ух, она на нем бы оторвалась… Так до конца и не разобравшись, что на нее нашло, Эрика с удивлением наблюдала за суетой, намекающей на что-то весьма грандиозное. Как начался праздник, она не поняла, но когда вышла из бунгало, успев наплескаться в прохладненькой водичке из кадки и переодеться, аборигены уже вовсю плясали у костра, поглощали жареное мясо буйвола, издавали звуки, больше похожие на крики раненого животного, что немедленно напомнило Эрике об охоте и она погрустнела. Диего, после своей поспешной вспышки активности, вновь отправился отлеживаться под присмотром Лилу, а Итона Эрика так и не видела с тех самых пор, как они расстались на реке. Слоняясь по поселению в одиночестве, Эванс старательно гнала от себя нехорошие мысли, хотя прекрасно понимала, чем АрТи так мог быть занят в окружении дикарок, что даже не заметил того, что она не вернулась в срок. Вождя она тоже сначала не нашла, а потом приметила Сола в отдалении, в обществе его же воинов — они что-то серьезно обсуждали, посему Эрика предпочла к ним не соваться. Сол украдкой наблюдал за своей женушкой и видел, что Эрика ходит какая-то потерянная. Но когда встретился с ней глазами, поспешил отвести взгляд, чтобы она не заметила, как он пялится на нее. Почему-то вождь был уверен, что устав после длительного перехода, она даже не выйдет из бунгало и ее появление в самом оживленном месте деревни было сюрпризом. Хотя… такие, как она, не пропускают тусовок, на которых можно блеснуть. Вот только тут эта девица вряд ли будет популярной — для местных ее смазливая мордашка была слишком необычной, и вождь привычно ухмыльнулся, отвернувшись. Дикари затеяли игрища и танцы, а Эрика растеряно смотрела, явно не понимая, что происходит и искала Солморо взглядом, чтобы спросить. Отчего-то мысль о том, что она нуждается в нем обожгла и согрела, и как он ни старался выкинуть это из головы, ничего путного не выходило. Сол чувствовал ее присутствие и не мог понять с какой еще радости. Стараясь не показывать своей заинтересованности, он принял решение, что намерено не будет подходить к ней — пускай сама его найдет, — и хоть Сол точно знал, что Эрика видела его, подходить она не торопилась. Приближенные все дергали вождя, призывая поучаствовать то в показательных боях на копьях, то в ритуальных танцах, но он все отнекивался, смеясь и повторяя, что слишком мало для этого выпил. Конечно, он знал, что должен будет хоть в чем-нибудь поучаствовать, потому, не выпуская из вида шамана и надеясь, что тот не воспользуется его состоянием, позволил себе пропустить пару пиалок местной коксовой настойки. Эрика чувствовала себя неуютно и абсолютно чужой. Мало того, что дикари косились на нее и сторонились, что само по себе было неприятно, так еще она ничего не понимала, потому что каждое действо, что разворачивалось перед ней, а их было много на этом празднике, очень много, требовало какой-нибудь реакции — это стало очевидным, когда дикари поднялись и запрыгали, а жена вождя осталась сидеть на месте. Жутко страхолюдная девица дернула ее за руку кверху, затараторив что-то на своем наречии, чаще всего повторяя «kakaiba» (чудачка, странная), на что Эрика совсем уж разобиделась — понимая, что ей опять говорят очередную гадость. «Сами вы какаибы!» — недовольно думала про себя Эрика, ругая на все корки напыщенного вождя, который даже и не думал подойти и помочь ей как-нибудь. Вот и сейчас, какую-то девицу уложили на возвышенность, до ужаса напоминающую кровать, а следом появился молодой дикарь и под оглушающе громкие и эмоциональные вопли племени, стал эту девушку… облизывать. В полном смысле слова, будто намеревался ее съесть. — Это дань их бывшим традициям, — раздался за спиной Эрики вкрадчивый голос, заставив ее досадливо топнуть ногой оттого, что она снова не услышала приближения этого человека. Сол, не глядя на Эрику, следил за игрой аборигенов и совершенно не обращал внимания на ее раздражение, лишь пояснив: — Эта игра как бы относит их в те времена, когда они реально ели людей. — А что за игра? Зачем он ее облизывает? Выглядит, если четно, жутковато, — затаив дыхание, она придирчиво наблюдала за происходящим. — Да? А я думал, захочешь поучаствовать, — подмигнув ей, пьяненько засмеялся Сол. Эрика хоть и знала, что он, бывает, пьет тут на острове, но откровенно выпившим не видела его еще ни разу. Сол был в благодушном настроении, улыбался без иронии и смотрел на нее с явным удовольствием, не пытаясь как обычно скрыть своего интереса. К таким взглядам Эрика привыкла и сразу же почувствовала себя уверенней. Кажется, Солморо снял свою маску насмешливости, решив немного побыть обычным мужчиной. — Нет уж, спасибо, — улыбнувшись ему в ответ и подивившись на его забавный вид, покачала головой Эрика. Вождь замолчал, глядя на то, как парень, казалось, сейчас просто трахнет девицу на ложе, и Эрика, хоть и не была ханжой, решила отвлечь его разговорами на другую тему. — А что значит «какаиба», это меня опять обозвали, так ведь? — Хм, это значит «странная», — перевел на нее взгляд Солморо. — А кто тебя так назвал? — Да девка какая-то. Я довольно много слов уже знаю, — похвасталась она, лукаво блеснув глазами. — Например, «асава» — это значит «жена», «мула са лангит» — пришла с неба, «биктима» — жертва, это было сложно не запомнить! — Вздох подавить не получилось, и она заметила, что вождь смотрит на нее очень серьезно. — «Пангит» и «халимау» — уродина и чудовище, хотя сами они все такие! «Бруха» — ведьма, и последнее, с охоты «патин бахок» — светловолосая… — Ты быстро учишься, — кивнул Солморо со вполне искренним удивлением и, не удержавшись, широко улыбнулся. — Да и на охоте… Ты молодец, вообще-то. Тот охотник сказал, что боги благосклонны и жертва будет принята, потому и праздник, несмотря на потерю члена племени… Тут как-то проще относятся к смертям. — В Бесстрашии тоже принято думать, что воины, особенно погибшие на поле боя, уходят в лучшие из миров, но я… не могу привыкнуть, хоть с рождения знаю об этом. Для меня смерть — это в любом случае потеря… — Ты ведь дивергент, да? — вдруг спросил Сол, резко сменив тему разговора. — Ты знаешь о дивергентах? — неподдельно удивилась Эрика. — У нас не все знают в городе о них, однако большинство уже дивергенты! — Знаю, наслышан, я ведь говорил уже. Одного понять не могу, зачем вам вообще фракции? — Мы привыкли так жить за двести лет, в каждой фракции сложились свои традиции, стиль жизни и… большинству это нравится, несмотря на то, что никто никого больше не принуждает ни к чему, и даже если человек не подходит к фракции, его все равно принимают, а инициация в каждой из них — теперь простая формальность. Гражданин теперь сам выбирает — оставаться ему или уходить, нет никаких турнирных таблиц… Меня только один вопрос волнует… — Не желает ли вождь поучаствовать в празднике? — перебил Эрику как из ниоткуда появившийся шаман, нагло вмешавшись в их разговор. Она возмущенно посмотрела на сморчка, потом перевела взгляд на Солморо и досадливо поджала губы, увидев, что он благодушно улыбается. Не очень-то, видимо, он и хотел с ней болтать! Шаман сделал широкий жест рукой, будто предлагал вождю весь мир, а на самом деле, проследив за ним, Эрика увидела группу девушек, повизгивающих от восторга и призывно машущих вождю. — Только с моей женой! — опрометчиво ляпнул местный владыка, позабыв о нежелании Эрики ввязываться во всякие игры. Шаман криво улыбнулся, и улыбка эта не сулила ничего доброго. — Сол, что он говорит? — довольно злобненько спросила Эрика, догадавшись, что шаман ничего хорошего вождю не предложил. — Что там про жену опять? — Не волнуйся, дорогая, ничего особенного. Я сказал, что мне никто не нужен, кроме моей жены, ты довольна? — Ну если так, то более чем, — ответила Эрика, изо всех сил пытаясь скрыть победную улыбочку, — только врешь, поди! — Да что ты, милая, когда же я тебе врал? — иронично спросил он, слегка приподняв брови. — На каждом шагу, — все-таки засмеялась Эрика, не переставая удивляться потешному виду Сола. — Мы вас ждем, вождь! — настойчиво проговорил не спешивший оставить их в покое Белзар, не стирая с лица неприятную улыбку, и Эрике почудилась в голосе шамана некоторая притаившаяся угроза. Взглянув на Солморо, Эрика к своему неудовольствию уловила в нем странные перемены — удивление на лице вождя сменилось растерянностью, а потом брови сошлись на переносице и он, бесцеремонно подхватив ее под локоть, поволок к… тому месту, откуда только что слезла совершенно пунцовая девушка и весьма довольный дикарь, что ее облизывал. — Сол, ты что, куда ты меня тащишь? — прошипела Эрика, пытаясь вырваться, однако хватка мужчины была совершенно безапелляционной. Вся лёгкость и благодушие мигом испарились из поведения Солморо. — И что все это значит? — хмуро поинтересовалась она, когда они оказались скрытые от глаз толпы за одной из хижин, чувствуя некий подвох. — Слушай, тут такое дело, — начал Сол, потирая затылок, и от Эрики не ускользнуло его напряжение. — Короче, я должен поучаствовать в празднике. А конкретно, в этой игре. Белзар поймал меня на слове и… я не могу отказаться! — А при чем тут я? Иди, что ж, облизывай дикарок, у нас ведь фиктивный брак, ты мне ничем не обязан! — вскинув одну бровку, холодным тоном проговорила Эрика и смогла улыбнуться, но не сквозило в этой улыбке ни капли веселья. — Дело в том, что я сказал, — и на этих словах он глубоко вдохнул, будто собираясь прыгать в омут, — что буду участвовать только со своей женой… — Ну уж нет, дудки! — опешила Эрика, догадавшись, на что вождь ее толкает, и лицо ее побледнело от едва сдерживаемого недоумения. — Выслушай сначала, — нахмурился тот в ответ. — Слово вождя тут должно быть незыблемым, ты же видишь, мои позиции в племени весьма шаткие. Пока я играю по их правилам, я могу еще как-то повлиять на дикарей в жизненно важных вопросах, но если я нарушу слово хоть раз, Белзар использует это в свою пользу. — И что же ты от меня хочешь? Чтобы я улеглась, а ты… Нет! — возмутилась Эрика, грозно воззрившись на Солморо. — Iris, это laro ugnay (игра-прикосновение), довольно невинная игра на самом деле! На девушку кладут кусочек фрукта, а парень должен его найти. Правда, только одними… губами. Но все в пределах приличия, и… — Как он должен его найти? Вот отсюда поподробнее, пожалуйста! — Ну, губами должен найти, и с закрытыми глазами, но… Вот что, — махнул он вдруг рукой и продолжил, но не было прежней беззаботности в его голосе. — Мы можем отказаться, я скажу, что моя жена не в настроении и проехали, однако, если ты меня с утра обнаружишь хладным трупом, ничему не удивляйся! — Ты меня достал до печенок своими запугиваниями! — снова попыталась Эрика воззвать к совести этого неутомимого шантажиста, но неожиданно вспомнила мертвое тело охотника, лежащее в неестественной позе там, в джунглях, и осеклась. Солморо предупреждал ее и она чуть было не погибла, это были никакие не запугивания, а все очень серьезно. И если он говорит… — Ладно, — глубоко вздохнув, Эрика сбавила обороты своего возмущения, понимая, что вождь прав и ей действительно нечего возразить, а еще она обещала ему свою поддержку за спасение Лилу. — Я согласна на ваши эти игрища, но ты мне должен будешь… — Серьезно? И что же ты хочешь? — Не знаю еще, потом придумаю! — Думай быстрее иначе они подумают, что я даже со своей женой не могу договориться! Угадай, кто быстрее всего пострадает, если пострадаю я! — Ну все, снова здорово! Только я тебя предупреждаю, я тут не одна, а с друзьями, и если ты… — Если бы я хотел причинить тебе вред, Iris, я давно бы это уже сделал. И я устал тебе это повторять. — Вождь обошел ее и направился к толпе мужчин, которые принялись похлопывать его по плечам, высказывая таким образом свое одобрение и лояльность, а стоило следом показаться Эрике, так ее моментально утянули в направлении хижины те самые девушки, что так призывно махали руками ее мужу. «То есть, Солу… Вождю, не мужу, конечно!» — поспешила мысленно поправить себя Эрика. Жестами и некоторыми словами, которые ей удалось разобрать, дикарки вынудили ее раздеться и обрядиться в весьма игривый топ и маленькую юбочку из тонких кокосовых волокон, а затем вывели из хижины, и она оказалась среди племени, в первые минуты оглохнув от шума, что спровоцировало ее появление. И девушки, и парни, и те, кто постарше — все скандировали «kumain ito», пока Эрику укладывали на ложе, откуда она видела, как Солу завязали глаза и повели к ней. На ее живот шлепнулся маленький кусочек какого-то очень пахучего фрукта, и когда вождь склонился над ней, она тихо зашипела: — Что это еще значит «kumain ito», что они хотят, чтобы ты со мной сделал? — Ничего особенного, дорогая, дословно эта значит «съешь ее». Действо не должно занимать по времени меньше нескольких минут, иначе дикари не получат удовольствие от зрелища. А если я слишком быстро найду искомое, они подумают, что ты мне подсказала, и тогда нас обоих ждет наказание… — Какое? — немедленно спросила Эрика, уже пожалев, что согласилась на это безумство. Впрочем, какой у неё был ещё выбор? Легкая паника забилась в растерянном разуме. — Не знаю, — вдруг прыснул Сол, будто его наоборот все весьма забавляло. — Никто еще не подсказывал… Эрика вздохнула поглубже и постаралась не думать о том, что на нее сейчас смотрит толпа людей, ожидающая некоего зрелища, и еще она не вполне себе представляла, что ее ждет. Только косилась на мужчину, которого вся эта ситуация лишь смешила. Сол опустился на колени с правой стороны, и Эрика ощутила, как к ее запястью сначала едва заметно и осторожно, а потом — настойчиво, прикоснулись его губы. Ощущение было не противное, даже в какой-то степени приятное, но вот когда эти нахальные губы стали подниматься все выше и выше, проводя нежную дорожку теплых поцелуев до локтя, и дальше… Вскоре она почувствовала, что перейдя на плечо, Сол коснулся ее кожи языком, уже откровенно пробуя на вкус. — Черт, — невольно сорвалось с ее губ, а вождь немедленно отреагировал, прошептав: — Что-то не так? — Я прибью тебя! — За что? Тебе не нравится? — Нравится, — неожиданно неразборчиво выдохнула Эрика и стыдливо отвела взгляд в темное небо. Это была чистая правда. И правда постыдная, которую она не хотела признавать даже перед самой собой. — Вот за это и прибью! Она снова скосила глаза и заметила, что Сол еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. Во всяком случае серьезности на его лице было едва ли больше, чем у веселой маски на его татуировке. Эрика чувствовала, что по мере передвижения теплых губ по ее телу, румянец начал заливать щеки, а ко всему прочему, подбадривания дикарей уже вышли на новый уровень, кажется, более откровенный: «pag-ibig ito!» (люби ее!) слышалось отовсюду и нетрудно было догадаться, к чему призывают своего вождя соплеменники. Сол уже дошел до ее ключицы, оторвавшись на секунду, и Эрике вдруг показалось, что он сейчас поцелует ее в губы, потому что потянулся к ее лицу, будто бы принюхиваясь и примеряясь. Склонившись совсем близко, так, что она уже чувствовала его лимонно-мятное дыхание, а губы ее начало покалывать от близкого осязания мужчины, он быстро переместился ниже и прихватил губами кожу возле шеи, шумно втягивая носом ее запах. Осторожные, интимные и почти мимолетные прикосновения, которым невозможно, казалось бы, не поддаться, потихоньку захватывали Эрику в опасный и непредсказуемый омут. А еще становилось все приятнее. Постыдно приятнее. До невозможности. Его губы скользили по ее обнаженной, предательски покрывающейся мурашками коже, заставляя напрягаться, задерживать дыхание и надеяться, что легкая дрожь и такое неуместное вдруг разливающееся по телу желание останутся для Солморо не заметны. Наверное, не заметны, ведь он, оправдывая их договоренности, ранее не переходил той грани между вынужденной заботой и такой вот лаской, становившейся все откровеннее. Даже слишком… — Черт, обязательно так бесстыже это делать? — прошептала Эрика с укором, а Сол вдруг положил свой палец ей на губы, призывая молчать. Она затихла, сердечко разрывалось в клочки от волнения. Стараясь как можно незаметнее вдохнуть, Эрика не решалась шелохнуться, почувствовав, как подушечка его пальца мимолетно прошлась по ее губам и сместилась ниже. Она прикрыла глаза, боялась смотреть на Сола, вздрогнув и непроизвольно приоткрыв рот, ощутив, как он медленно спустился ниже, осторожно прижавшись к подключичной впадинке, задержался на мгновение, вынуждая ее сделать шумный вдох, и неторопливо скользнул дальше, целуя, прикасаясь губами, кончиком языка, обжигая своим дыханием, лаская. Искушая. И Эрика судорожно сглотнула, не в силах, совершенно не в силах бороться с искушением. «Он, вождь этот, черт его дери, откровенно потешается надо мной, он же не может не понимать, что все это делает на глазах десятков своих соплеменников! Вот ведь негодяй, обормот, паршивец…» Хорошо, что Сол не видел ее стиснувшихся в кулачки пальцев, как она быстро и едва заметно облизала нижнюю губу и закусила зубами; как дрожали ее ресницы, сильнее зажмуривались глаза, а на лице появилось выражение растерянной беспомощности, потому, что всего становилось слишком много. Слишком откровенно. До одурения приятно. О-ох… «Да что ж он делает-то! Мамочки-и-и!» Его ладонь прошлась по ее руке, от плеча до запястья, легонько поглаживая пальцами, кончиками, едва касаясь, но она даже не подумала о том, чтобы отстраниться. Отпрянуть. Только замерла, ощущая каждый миг, каждое движение, а губы Сола, влажные, нежные, чертовски уверенные и такие осторожные, тем временем, спускались все ниже и ниже, к кромке одежды, по ткани. Когда Эрика почувствовала горячие смелые прикосновения сквозь топик на своей груди, понимая, что еще секунда — и он найдет болезненно заострившийся от своих действий сосок, не в силах вынести этого, хотела немедленно прекратить все игры, дернувшись встать. Так нельзя. Невозможно. Неправильно… — Лежи смирно, — не терпящим возражений голосом, остановил Эрику вождь, и от его игривости не осталось и следа, словно это вовсе не его губы сейчас скользили по ее коже, заставляя неосознанно подаваться навстречу. Может, он что-то знает? Или остерегает ее от какой-то опасности? Эрика замерла, стараясь даже дышать через раз, а Сол поднялся на ноги и пошел куда-то. От удивления она приоткрыла один глаз и изумленно обнаружила, что этот охальник с видим хозяина положения, устраивается… у ее левой ноги… Он что, серьезно? Нет! Да нет же… — И молчи. Вдруг наказание у них — это прилюдная порка? — Блин, — только и смогла произнести пересохшими губами Эрика, наблюдая за Солморо, словно добыча за охотником, напряженно сглотнув и совершенно позабыв, как нужно дышать, когда губы, эти мягкие, черт возьми, припухшие уже от всей этой игры губы, прикоснулись к ее лодыжке, продолжая свою мучительную, способную свести с ума, игру. Стоит только закрыть глаза и представить… «Нет, о чем я думаю!» — Мне щекотно, Сол! Солморо, который отчего-то больше не посмеивался, поднимался все выше и выше, перемежая короткие поцелуи с аккуратными прихватываниями, то прижавшись губами к небольшой царапинке, то чуть касаясь кожи, и медленно добравшись до коленки, легонько обвел ее языком, едва-едва, оставив влажный след. Эрика дернулась всем телом, с трудом удержав полувздох-полувсхлип от бессилия. — Со-о-ол, я щекотки бою-у-усь, о-о-ой, — зашептала она, стараясь не смеяться. — Делаю все, чтобы тебе было легче, — ответил ей мужчина, причем голос у него был ниже обычного, да еще и охрип. Чуть выше колена, этот несносный тип довольно ощутимо прикусил кожу, что по идее должно было возмутить ее, но, откровенно говоря, Эрика была ему благодарна за этот хулиганский жест — спокойно терпеть мимолетные, щекочущие прикосновения становилось все невыносимее с каждой минутой, что ей уже не удавалось не хихикать. Она предпочитала не думать, что будет, когда Солморо дойдет до ее бедра и как она будет отбиваться от мужчины, если он поднимется еще выше, подозревая, что за реакцию своего тела вряд ли уже может быть в ответе. Ее дыхание давно сбилось, сердце стало слишком сложно успокоить, но тут вождь остановился на секунду, одним только необъяснимым чудом чуть не сорвав с ее губ вздох разочарования, и решил прекратить всю отнюдь не невинную пытку, просто подавшись вперед и быстро схватив ртом кусочек фрукта с ее напрягшегося от прикосновения живота, будто изначально знал, где он лежал. «Вот жулик бессовестный, но не разоблачать же его при всех. И чего он добивался этой дурацкой выходкой?» Сол стянул с глаз повязку, жуя и с наслаждением причмокивая. Эрика вздрогнула и словно очнулась от наваждения, поднимая, наконец, взгляд на его плутоватое совершенно довольное лицо. — Ты невероятно сладкая, дорогая! — не без ехидства объявил он, облизнув губы, и невинным жестом пожал плечами, помогая Эрике встать на ноги, с удовольствием глядя, как она фыркает, пряча глаза за длинными волосами, спадающими на смущенное лицо, чтобы не показать своей реакции на его двусмысленную игру и шутку. — А ты будто с самого начала знал, где он лежит, но мучил меня на глазах у этих всех… Жулик! Она отпихнула его, мысленно давая себе слово, что сполна отплатит вождю за подобную игру, и чувствуя, что ее щеки стали совершенно бордовые и ужасно полыхают, под улюлюканье дикарей побежала в хижину, где оставила свои вещи. «Все, хватит с меня праздников, и, черт возьми, как же хорошо, что Итон куда-то испарился и не видел всего этого, иначе было бы совсем плохо…» Переодевшись и решив, что время для выброса адреналина окончено, а теперь можно будет спокойно укрыться в своем бунгало и позволить себе как следует отдохнуть, Эрике почти удалось взять себя в руки… «Да что вообще на меня такое накатило, отчего я так реагирую на этого паршивца? Это всего лишь сказывалась усталость, напряжение, ну, и… наверное, мужчины давно не было…» А он, уж слишком не торопился показывать Эрике, убежденной в том, что все мужчины от нее без ума, свою расположенность, что и вызывало в ее душе такой внутренний протест. «Вот так, да, и вообще, этот гнусный проныра меня раздражает. И бесит! Да. И ничего я его не хотела! Это обычная реакция тела на приятные прикосновения…» Чей-то отчаянный крик заставил ее подпрыгнуть сильнее, чем любой самый грозный рык хищника и вынырнуть из своих мыслей. Детский крик. Нет, только не это. Что там могло случиться? Раздавшиеся вслед за приутихшим было воплем рассеянные голоса дикарей и суета, придали Эрике скорости, и она выскочила из дверей хижины, успев заметить мечущихся по дворам аборигенов, среди которых как ни старалась, но не смогла разглядеть вождя. Мужчины вооружались, подхватывая копья и мачете, зажигали факелы и быстро исчезали на окраине деревни, остальные же взволнованно переговаривались, пребывая в панике и шпыняя повизгивающего, плачущего мальчишку лет восьми, отчаянно повторяющего «чудовище». — Чудовище, на него напало чудовище! — наперебой вторили под детские крики дикарки, испуганно переглядываясь. Эрика думала, что, наверное, ей тоже надо спешить туда, что-то делать… По обрывкам разговоров она поняла только то, что кто-то пострадал… — Что? Что случилось? Кто… — так и не сумев больше подобрать слов, чтобы ее поняли аборигены, прохрипела Эрика, не узнавая своего голоса и ожидая ответа со страхом — кто пострадал? Но кроме «halimaw» она ничего вразумительно более не смогла разобрать и побежала туда, за обнесенную тыном из кольев окраину поселения, где в отблесках мерцающий факелов, казавшимися сейчас необычайно зловещими, люди столпились возле… Понять, возле чего, труда не составило и сердце ее мучительно сорвалось с места от невыносимой жути, а потом застыло тяжёлым камнем в груди, и стало трудно дышать. На кого-то из дикарей напало животное и, судя по тому, что люди не бросились хвататься за отвары и прочие лекарственные средства, никого не звали на помощь и удрученно пялились в одну сторону — спасать было уже некого… — Что тут за нахуй? — вслед за Эрикой из поселения выскочил взъерошенный Итон, наспех натягивающий на себя футболку. — Ириска, вернулись?! Что тут… вот же ж, блядь! — он аж отшатнулся в сторону от ужасного зрелища, потерев глаза ладонями, словно не мог никак поверить в то, что все реально. — Ри, не смотри, твою мать, лучше не надо, — парень даже попытался отодвинуть побледневшую подругу, уверенный, что она сейчас точно грохнется в обморок. Эрика едва сдерживала слезы. Раньше бы она так и сделала, скорее всего, или впала в безобразную истерику, но только не после проведенной ночи во флаере, полным покалеченных мертвых тел Бесстрашных. Тело пробило дрожью, во рту почувствовался мерзкий металлический привкус крови из прокушенной губы. Грязно выругавшись сквозь зубы, она заткнула рот ладонью, чувствуя, что ее сейчас вывернет наизнанку, стараясь осознать увиденное. Какая-то тварь не просто убила аборигена, а оторвала от него почти всю нижнюю половину тела, извозив в земле и пытаясь сожрать. — Ты понимаешь, что они говорят? Еб твою, да что тут, вообще, произошло? Кто это сделал? — стал дергать ее АрТи. — Они говорят, что на него напало чудовище, — невесело ответила Эрика, вслушиваясь в чужие разговоры. — И на это раз «halimaw» не в мой адрес… — Не волнуйся, дорогая, про тебя они сейчас тоже говорят, — послышался до боли знакомый голос, и из темноты вынырнула крепкая фигура Сола. Похолодев до кончиков пальцев и перестав дышать, Эрика недоуменно ощутила, как вползшее в подреберье хладной змеей беспокойство, неожиданно немного ослабло, как только она увидела живого и вполне здорового, но страшно нахмуренного вождя. Она хотела уже спросить у устало протирающего лицо мужчины, что за животное могло такое натворить, как шаман принялся мрачно высказываться по поводу произошедшего, вскидывая к небу руки и жутковато посматривать темными глазами на жену вождя. Охо-хо. Черт их всех подери! Это никогда не кончится. — Боги не смиловались, приняв жертву охоты и позволили демонам джунглей нас покарать! За беловолосой женщиной ходит чудовище, она навлекла на наше племя беду. Ведьма! — бесцеремонно ткнул он в Эрику под всеобщие вздохи корявым пальцем, и громко повторил: — Вruha! — Вruha! — вторили блаженно дикари, устремив на жену лидера враждебные взгляды, как будто это именно она была виновата в случившейся трагедии. Эрике стоило немалых усилий помалкивать и не реагировать на несшиеся со всех сторон обвинения, понимая, что убить им ее сейчас не составит никакого труда. Да и на костер идти совершенно как-то не улыбалось. Рассеянно взглянув на обозленных аборигенов, кричавших, что она ведьма, чудовище, что должна немедленно поплатиться за все их беды, она с трудом сдержалась от вскрика, когда Солморо быстро затолкал ее за свою спину и грозно рявкнул: — Хватит обвинять мою жену, Белзар. На него напал хищник, коих полно в джунглях, о чем всем прекрасно известно. — Хищники не охотятся возле деревни, опасаясь вооруженных воинов, вождь. Раньше не охотились, а теперь их что-то сюда привлекло. — Ты доверяешь своему парню? — тихо, куда-то в сторону спросил Сол у прильнувшей к его спине Эрики. — Какому именно? — Тому, что тут сейчас ошивается? — раздраженно выцедил мужчина, закрывая ее собой и внимательно оглядываясь по сторонам. — Итону? Ну-у… скорее да, чем нет, — прошептала Эрика, вспомнив, что тот не прочь сам был занять место вождя, но все же идти на открытый конфликт, наверное, не станет. Мало что соображающий АрТи хлопал глазами, не понимая чужого языка, но продвинулся к Эрике поближе, явно ощущая нарастающее недовольство дикарей. Тайлер слишком громко сглотнул, сжал кулаки и стал настороженно озираться, догадавшись, что запахло жареным. — Моя жена пришла с неба! Если вы ее убьете, боги неба потопят этот остров! Одумайтесь! — громко проговорил вождь, и дикари притихли на мгновение. — Животные и раньше часто нападали на нас, но мы справлялись с этим! — Да! Вождь нас защитит! — заголосили дикари и стали потрясать копьями в воздухе, будто кулаками. Эрике снова они напомнили жесты Бесстрашных, но сейчас она предпочла на этом не останавливаться, радуясь тому факту, что племя согласно не с шаманом, поджавшим недовольно губы, но угомонившимся, а со своим вождем. — Похороните его и расходитесь. Тут больше не на что смотреть. — распорядился Солморо и, подхватив женушку под руку, потащил ее в деревню. Оглянувшись на Белзара и ничего доброго и миролюбивого в его взгляде не обнаружив, Эрика ожидаемо убедилась в том, что вражда у них с шаманом планирует стать крепкой и обоюдной. — Хей, подожди, а ты не хочешь объяснить, что произошло? Что это было за восстание против Ириски? — окликнул злого, как черта, у которого закончилось масло для варки грешников, Сола, бегущий вслед за ними Итон. — Это означает только одно — нам нужно быстрее чинить флаер. И не затягивать с этим! Итон дошел с ними до жилых лачуг и остановился в нерешительности. — Ри, ты как, норма? — крикнул он, но Эрика лишь рукой махнула и скрылась вместе с Солом в бунгало. Там она в раздражении пнула кадку с водой, пролетела ураганом по всему помещению, встряхнула плед и уселась на постель Солморо, которую так удачно присвоила себе. — Сол, он же почти в открытую угрожал вождю при охране и племени, почему ему это сходит с рук? — с вызовом спросила она. Какого черта! — Почему он не боится, что ты можешь его вызвать на поединок, чтобы отстоять свою честь, ты же сильнее? — Мне, конечно, очень лестно, дорогая, что ты обо мне такого высокого мнения, — поиграл бровями вождь, вновь напустив на себя иронии, — но у Белзара тоже есть верные люди, поддерживающие его. Как говорится, держи друзей близко, а врагов еще ближе. Он не станет меня убивать, скорее, попробует избавиться от меня чужими руками, чтобы не вызывать подозрений. Ну или устроить мятеж, но это на самый крайний случай и произойдет явно не сейчас. — Ты не можешь избавиться от него, он не может избавиться от тебя, а вот я между вами отличная цель… Не знаю, плакать или смеяться от такой радости! — пробормотала Эрика без энтузиазма, пребывая в плачевном состоянии духа из-за своего подвешенного положения: «Еще одну подложенную в постель змею я вряд ли переживу. Замечательно. Великолепно!» — Это так, — кивнул Сол. Серьезно так, без тени улыбки на лице. — Ты мое сильное звено, а наша увлекательнейшая игра только уверила его в этом… — Каким же образом? — Подавив вздох, Эрика неожиданно для себя почувствовала, что жар начинает заливать ее щеки и поспешила отвернуться от (о, черт!) без малейшего стеснения раздевающегося мужчины. — Он думал, что если сможет показать нас разобщенными, это сыграет ему на руку. Не удивляйся, шаманы этого племени очень умны, на то они и являются, по сути, вождями тут. С моим появлением многое изменилось, в том числе и его влияние на племя. — Я все равно не понимаю, если у вас в ходу многоженство, то в чем доказательство, что мы с тобой вместе, можем сделать тебя сильнее? — Племя верит, что ты пришла с неба, а не самозванка какая-то. А теперь поверили, что еще и моя настоящая жена — ты смогла их убедить, что получила удовольствие во время игры, дорогая… — Что? Чего ты несешь? — подарив убийственный взгляд Солу, возмутилась она подобному заявлению. — В этом смысл игры, на самом деле. Прости, что не сказал, но ты сыграла очень убедительно, просто аплодирую стоя! — деловито проинформировал вождь, после минутного раздумья. — Хам и паршивец! — Фыркнув и даже не собираясь вступать перепалку с этим изумительным пронырой, Эрика, нахмурившись, отвернулась, просто чтобы не видеть его лица и насмешливых глаз. Понимая, что опять не получила ответы на вопросы, вот только желание их задавать пропало совершенно. Да он и не ответит. Она накрылась пледом с головой и решила, что ни за что не будет больше поддаваться на провокации этого гадкого вождя, помыслившего так подло ей воспользоваться, чтобы укрепить свои позиции!