Еternity is in your hands

      Элизабет прислонилась спиной к двери в свою комнату, закрыла глаза, глубоко вздохнула и улыбнулась. Вот уже почти два месяца никто не посягал на её свободу… Паломничество отца затянулось и в доме за хозяйку осталась она. Впрочем, домашние заботы и хлопоты интересовали её сейчас меньше всего. Элизабет от всей души наслаждалась каждым днем, проведенным так, как ей того хотелось. Она была предоставлена самой себе и это ее вполне устраивало. Ведь теперь никто не ограничивал её прогулки: ни семья, ни время. Девушка могла вернуться далеко за полночь или даже на рассвете, и никого это не волновало. Свобода — такое приятное и сладкое слово…       Был во всем этом и еще один положительный момент — прогулки теперь не проходили в одиночестве: всюду за девушкой незримой тенью следовал граф. Элизабет чувствовала его взгляд на себе, его присутствие вселяло уверенность. Сначала он просто наблюдал за ней, любуясь и восхищаясь, а потом присоединился к ней. Дракула был чудесным и весьма интересным собеседником, Элизабет слушала его истории с нескрываемым восторгом. Влад много рассказывал о городах Европы и Азии, что посетил за свою долгую жизнь, о правителях, с которыми был знаком. Вампир знал почти все легенды и сказания Румынии. Так, за два месяца знакомства Владислав превратился для девушки в незаменимого спутника и настоящего друга.       Элизбет забавляло еще и осознание того, что этот человек, внушающий дикий, суеверный ужас и трепет всем её знакомым, ведёт себя с ней так просто и непринуждённо. Однако, он все же не изменял себе в изяществе и колких замечаниях, когда критиковал политику английской королевы или насмехался над одним из своих врагов.       Увлекся их встречами и сам Дракула. Владиславу хотелось видеть Элизабет, прикасаться к её рукам лёгкими, невесомыми поцелуями, слышать её голос и смех. В девушке бурлили жизнь, юность, красота. Мужчина буквально дышал ею… А его невесты безумно ревновали. Он знал, что Алира несколько раз порывалась убить Элизабет, что Маришка предлагала запугать Валериус, чтобы та и думать забыла про графа. Но сестёр как всегда спасла от гнева Владислава холодная и рассудительная Верона, так сильно похожая на своего создателя. «Она для него не больше, чем увлечение. Такое уже было и не раз. Оставьте девушку в покое: век человеческий не долог и болезнен».       Как-то, во время очередной прогулки Элизабет спросила у графа, зачем ему столько невест. Неужели нельзя любить и быть верным одной? На что мужчина лишь рассмеялся: — Вечность длится слишком долго, моя милая, а женское очарование придаёт ему не такой тёмный оттенок, как кажется на первый взгляд, — произнёс вампир, касаясь длинными музыкальными пальцами её тёплой и мягкой щеки.       А сегодня они долго гуляли по берегу реки… Элизабет сладко улыбнулась своим воспоминаниям, наконец-то открыла глаза и толкнула дверь рукой, не подозревая, какой сюрприз ее ожидает. В голову сразу ударили винные пары. В комнате царил неприятный, душный полумрак. — А, явилась… — глухо прохрипел отец, тяжело поднимаясь с кресла. Возле него на столике стояло несколько пустых бутылок из-под крепкого вина и наполовину опустошённый кувшин эля. Мужчина шатался и хрипел. — Где ты была? А, впрочем, неважно… — Борис приблизился к девушке, обдавая дочь смрадным дыханием, от которого у неё сразу выступили слёзы, а к горлу поднялась вязкая тошнота. — Вот что, дочка… Сколько тебе лет? Восемнадцать? Девятнадцать? — Семнадцать, отец, — нехотя произнесла Элизабет. Её тело сковал страх: что ему от неё нужно? Зачем он пришёл? И когда успел вернуться? Эти вопросы проносились в голове с немыслимой скоростью, заставляя Элизабет лихорадочно искать ответы на них. Но, несмотря на это, в мыслях девушки прочно воцарилось отвращение к родителю, а еще презрение к слабой, бесхарактерной матери, которая не могла защитить своего ребёнка от деспота-отца. — Хорошо. Надеюсь, ты сохранила свою девственность? — бесцеремонно поинтересовался Борис, хватая её за предплечья и срывая летнее платье. Девушка закричала и попыталась вырваться, прикрывая тело руками: под платьем на ней была надета тонкая сорочка, не скрывающая красоты нежного девичьего тела. В голове одна за другой пронеслись страшные и мерзкие картины насилия. Но Борис лишь оглядел её пьяным взглядом и оттолкнул от себя — девушка упала на пол, все ещё прикрываясь. — Красивая… Слишком красивая… — задумчиво проговорил он, глядя сверху вниз на дочь. — Завтра придут женщины и осмотрят тебя, а в конце месяца ты обвенчаешься с Фридериком, капитаном моих охотников. Хватит ходить в девках, засиделась в отчем доме.       Страх отступил, отдавая своё место возмущению и ярости. Девушка поднялась, поправила платье и с вызовом взглянула на отца: — Я не пойду за него! И ни за кого не пойду. Никогда! По крайней мере, не по твоей воле, отец, — твёрдо и громко сказала Элизабет. Он посягнул не просто на её свободу — на личность. Он хотел унизить и растоптать её. Этого не будет, она не позволит так обращаться с собой.       Валериус медленно развернулся, буравя дочку мутными глазами. Затем он резко поддался вперёд и ударил девушку наотмашь по лицу. Элизабет, не ожидающая подобного, отлетела к стене и упала на пол, Борис же, сделав несколько шагов, приблизился к дочери, возвышаясь над ней, подобно черной туче, и раздумывая, куда ещё ударить: — Я тебя научу, девка, уважать отца! Его занесённую для следующего удара руку остановил властный и ледяной голос: — Прекрати, Борис! Ты не хочешь этого делать.       Владислав, внезапно появившись посреди комнаты, словно чертик из табакерки, встал между ним и девушкой, не смевшей даже пошевелиться от ужаса. Вампир смотрел на мужчину пристально и тяжело, и от этого взгляда по телу отца Элизабет сначала пробежали ледяные мурашки, а уже через мгновение его скрутила нечеловеческая боль. Она тонкими иглами пронзила каждую клеточку тела, заставив Бориса упасть на пол, корчась и моля о смерти. Адское чувство, будто кровь превратилась в расплавленное железо, сводило мужчину с ума, срывая с губ душераздирающие крики. Его руки и ноги онемели, глаза налились алой вязкой жидкостью, а во рту появился едкий привкус жёлчи. Борис хрипел и стонал.       Владислав с невероятным удовлетворением наблюдал за мучениями ублюдка. Он не собирался пить его грязную кровь, но хотел сполна насладиться его страданиями. Такие вот мерзкие существа, как Борис Валериус, возрождали в древней памяти вампира те далёкие времена, когда народ содрогался от первобытного, всепоглощающего страха, тихо шепча ему в след: «Dracula!».       Вдруг тонкие женские руки обвили его ноги, заставляя отвлечься от созерцания корчащегося от боли Бориса. Влад взглянул вниз и увидел полные слёз и мольбы глаза Элизабет. Она тихо молила: «Нет, прошу тебя, не надо»… Девушка просила сохранить жизнь отца, который и за человека-то её не считал. Дочь. Женщина. Вещь.       Владислав поднял девушку на ноги и прижал к своей груди. Элизабет тут же спрятала лицо в складках его одежды и еле слышно всхлипнула. — Борис, встань! — приказал Владислав, утешающе поглаживая шелковистые пряди светлых волос. — Твоя дочь только что спасла твою никчёмную жизнь. Сейчас ты уйдёшь отсюда и забудешь всё, что здесь произошло, и свои мысли, с которыми ты пришёл в комнату Элизабет. А теперь убирайся!       Девушку успокаивало звучание его глубокого, бархатного голоса. Когда за шатающимся, ничего не понимающим Борисом закрылась тяжёлая дверь, вампир выпустил Элизабет из объятий и осмотрел её опухшую щеку. — К утру на твоём лице появится некрасивое украшение, Элизабет. Я могу помочь.       Он поднёс ко рту свою руку, прикусил палец и коснулся им красной опухоли. Тёмно-алая капля крови не стекла по щеке девушки, а впиталась в нежную кожу. Мгновение спустя боль от удара пропала. — Благодарю тебя… — прошептала Элизабет. — Но сейчас я вряд ли смогу уснуть… К тому же не хочу оставаться одна после всего этого. Побудь со мной… Прошу.       Владислав согласно кивнул и помог девушке дойти до горящего камина, опустился вместе с ней на мягкий ковёр из звериных шкур. Она положила голову ему на плечо, тихо и тяжело вздохнула. Руки мужчины обвили стройное тело. Девушка тут же вздрогнула и быстро отстранилась, а вампир ещё раз пожалел о том, что сохранил Борису жизнь. — Я тебя не трону. Не бойся. И никто не прикоснётся к тебе, Элизабет, без твоей воли. Клянусь.       Красавица кивнула и вновь устроилась на его плече, позволяя обнять себя. Владислав укрыл девушку плащом и с упоением прислушался к тихо бьющемуся, уже успокоившемуся сердечку.       Они так и сидели перед весело пылающем огнём, не говоря ни слова. Слова сейчас были не нужны. Элизабет было тепло и спокойно в руках графа, даже холод вампирской кожи казался ей приятным. Она уснула перед самым рассветом и не заметила, как Владислав бережно перенёс её на постель, укрыл одеялом. Зато она ясно почувствовала прохладный поцелуй на своих губах и лёгкое прикосновение к волосам. Когда девушка открыла глаза, графа в комнате уже не было.       Элизабет обняла подушку и замерла от неожиданности — костяшками пальцев она прикоснулась к давно забытому медальону, рубин в золотой оправе. Она поднесла его к лицу и ахнула: на лицевой стороне чёрными алмазами был выложен дракон. Подарок Владислава. И как она могла забыть о нём?       Элизабет надела медальон на шею, встала и подошла к зеркалу: рубин идеально шёл к цвету её глаз. Девушка вдруг громко и звонко рассмеялась, кружась в танце по комнате, а потом упала на кровать, улыбаясь своим мечтам и мыслям.