Hunters

Джено редко выбирается из штаба, предпочитая зависать в своей оружейной. Иногда он выходит в свет, чтобы посетить аукционы антиквариата. Любовь к старинному появилась у него еще со времен выпуска академии. И с тех пор он не отказывает себе в том, чтобы приобрести что-нибудь интересное, но такое (на первый взгляд) ненужное. Джено заканчивал академию как охотник, отец надеялся, что он пойдет этим путем до конца. Но он не пошел. Пробыв охотником два года, Джено решил, что это не его. Он перенял кузнечное дело отца, сначала был подмастерьем, а затем и вовсе стал главным кузнецом, когда здоровье главы семьи совсем ухудшилось. - Ты мог бы быть моим напарником, - подтрунивал его Тэен, когда заглядывал в кузню в перерывах между миссиями. - И умереть через несколько заданий, - отмахивался Джено. Он мог бы быть выдающимся охотником, но стал незаменимым кузнецом. Он любит оружие, но ненавидит убивать. Джено внимательно осматривает недавно выкованные клинки и довольно кивает, позволяя одному из своих ребят унести их на склад. Недавно глава Мун заказал партию новых кинжалов, вероятно, хотел, чтобы многие обновили свое оружие. Кузнец в подробности не вдавался, он далек от всего этого. Его работа ковать то, что могло бы спасти в критический момент. - Это были последние? – интересуется он, подписывая накладную и передавая папку в руки помощнику. - Да, - кивает согласно. – Кстати, от подразделения «Алых» поступил запрос. Весьма интересный и немного не по нашему основному профилю. - Я посмотрю позже,- отрезает Джено. Заказы от карателей в их кузне не редки, но больше всего на свете он не любил иметь дело именно с ними. Одной своей аурой они заставляли чувствовать себя не на своем месте, от них шли мурашки по спине и разило смертью. Джено считает, что с бесчеловечностью тварей могли бы посоперничать именно эти ребята. Они все в прошлом – хорошие охотники, жизнь которых оборвалась именно в тот момент, когда на них нацепили «поводок». Жизнь под чужим контролем и с ограниченными действиями – не жизнь. И у карателей, по правде говоря, совсем не было выбора. Они не могли выходить за пределы штаба, только лишь по заданию, не могли разговаривать с другими о том, что находилось в пределах их сектора и что с ними там делают. Алые и без подобных запретов ни с кем не контактировали. Они обрывали все связи с теми, с кем общались тесно до того, как превратились в чудовищ. Судьба алых – грустная. Джено знает, они монстры не потому, что их сделали такими. Но они монстры, потому что сами стали такими. Неуправляемые, сошедшие с ума и до ужаса сильные и смертоносные. И когда по штабу разошлись слухи о том, что их ряды в скором времени пополнит Тэен, Джено стало до жути страшно. В карательное подразделение брали редко и не всех, в последний раз это было три года назад. Инцидент был пренеприятным. Он не знал этого охотника лично, но слышал, что тот страдал депрессией последние полгода. Отстранённость и потеря интереса к жизни привели его к тому, что на одном из заданий он потерял своего напарника. Джено рассказывали, что умереть хотел сам охотник. Он боролся с тварью и в какой-то момент потерял всякое желание бороться. Он устал от убийств, от бессонницы, что не давала ему спокойно спать, погружая его в пучины кошмаров. Охотник бы умер, если бы его не спас напарник. Спас ценой своей жизни. Из разговоров, что кузнец слышал от связующих, чувство вины лишило его покоя, заставляя постепенно сходить с ума. Его перевели к алым, потому что ситуация выходила из-под контроля. И Джено не знает, было ли хоть что-то из этих слухов правдой. У него был в штабе близкий друг (или только он так считал), с которым они вместе выпускались из академии, вместе проходили через все трудности. Только Джено потом ушел, а Чонин остался. Он подавал большие надежды, но всегда оставался в тени Тэена. Да, едва ли кто-то мог затмить в те годы Ли, да и сейчас мало тех, кто по-настоящему выделялся. Но Чонина это нисколько не задевало. Он был слишком жизнерадостным, этот груз на плечах не сломил его дух. И Джено, вероятно, был слишком плохим другом, потому что он заметил, что с Чонином что-то не так, когда было уже поздно. Он не знает, что произошло тогда, но Чонина перевели к алым. И больше Джено с ним не контактировал. - Отправь отчет главе, - произносит Джено, накидывая на плечи черное пальто. – Я отлучусь в этот вечер. Вспоминать о Чонине больно даже спустя пять лет. И это тянущая тоска съедает его изнутри. Обычно в такие моменты Джено выбирается наружу, чтобы проветриться и встретиться с одним человеком. Они обычно встречаются в каннамском баре, из тех, что кажется вот-вот обанкротится, но, возвращаясь, каждый раз удивляешься, что он все еще на плаву. Джено отправляет короткое сообщение о том, что сегодня придет в тот бар, и незамедлительно получает ответ, что его будут там ждать. Губы сами расплываются в улыбке. Они знакомы год, и за это время успели перейти к более тесным отношениям. Без всяких обещаний о верности и каком-либо будущем. Свободные отношения для свободных людей. В бар Джено заходит, когда стрелка часов переваливает за восемь. Слишком рано для завсегдатаев, но отлично для того, чтобы свободно дышать в полупустом помещении. Он оставляет пальто в гардеробе и уверенным шагом идет к самому дальнему столику, огороженному перегородкой. - Давно не виделись, - слышится обиженное, как только он садится на диванчик. - Работа не отпускала, - улыбается Джено и почти даже не врет. – А ты скучал? - Безумно, - его притягивают за руку для мимолетного поцелуя. Обычно такое он себе не позволял, и Джено допускает мысль, что действительно по нему скучали. - Я тоже, Джемин, - Джено решает, что его действия вполне оправданы, когда он перехватывает его руку и тянет к себе, заставляя сесть ближе к нему. Вообще-то Джемин сам спровоцировал его на это, поэтому угрызения совести он совершенно не чувствует, когда чувственно целует парня. Если бы Джено мог, он бы забрал Джемина с собой, рассказал бы ему все о себе, но простым людям нельзя знать об Организации и о тварях. Поэтому Джено держит дистанцию и заставляет себя не влюбляться еще сильнее. В конечном итоге, это не приведет к хорошему концу. И им обоим будет больно. Но пока он может скрывать себя настоящего, Джено будет целовать Джемина и находить в нем свое спасение. *** У Джехена есть множество вопросов, но ни на один нет ответа. Он смотрит на Юту, сидящего со сцепленными руками и совершенно отсутствующим взглядом. Ему трудно представить, что сейчас чувствует японец, и он не спешит его трогать, оставляя пребывать в своих раздумьях. У Джехена тоже есть, о чем подумать сейчас. О том, что в системе Организации есть слепые зоны, и о том, что делать с Сыченом. Джехен не хочет думать, что тот пропал без вести не случайно, он не знал слишком хорошо Сычена, поэтому не хочет делать поспешные выводы. Не мог же Дун обмануть Юту и Тэена? Все в этой истории такое темное и с двойным дном, что Чон не знает, кому здесь можно верить. Все мешается в кашу между их гробовым молчанием и появлением Донхека в комнате. Джехен не особо замечает, когда Ли уводит японца, уходя глубоко в себя. - Эй, Джехен? – голос пацана пробивается глухим звуком; Джехен поднимает на него взгляд и заторможено кивает на последующие слова, особо не вникая в их смысл: - Тебя вызывают на внеплановую миссию. Минхен зайдет за тобой чуть позже. И как же невовремя все это, думается ему. Он сейчас слишком на эмоциях, чтобы поступать как-либо рационально. Цепная реакция проходит по всему его сознанию, зацепляя что-то, чего бы он не хотел трогать. Не сейчас. Жизнь буквально подкидывает ему одни трудности за другими, возлагая на его плечи то, что он не хотел бы нести. Он не хочет быть вовлечен во все это, но отомстить за Софи и Херин кажется ему сейчас важнее всех этих «не хочу». Если в той аварии замешаны твари, то он уничтожит их всех. Разнесет всех в пух и прах, чтобы его девочки упокоились со спокойной душой. Джехен не знает, был ли это его защитный механизм, чтобы перенести всю эту трагедию, но его непоколебимость была такой лживой, что он чувствовал: еще несколько эмоциональных потрясений и его прорвет как плотину. Он хотел бы посетить кладбище, но Ким Доен рекомендовал ему повременить с этим. И отчасти Чон был согласен. Приди он сейчас туда, и точно расплачется как маленькая девчонка. Сломается как тростинка. Знали бы они все, с каким трудом он засыпает по ночам, но сон его всегда беспокойный и порождающий в нем страх и нечто темное. Клубящийся дым вокруг него – опасный и губительный. Джехен сейчас – словно на замедленной бомбе сидит. - Эй, Джехен, ты в порядке? – кто-то кладет на его плечо руку и (прежде чем он успевает ухватиться за нее, чтобы на рефлексе опрокинуть на пол) так же быстро убирает. Джехен хватает воздух. – Я могу попросить Хэчана выйти со мной, если… - Я в норме, - отрезает Чон. – Дай мне на сборы пятнадцать минут. Этого времени ему хватает, чтобы смыть с себя пот и чужую кровь, сменить одежду и проверить свое оружие. Зачесывая пятерней мокрые волосы, Джехен прикрепляет свое устройство на левую руку в специальный чехол и отправляет оповещение Минхену, что готов. В комнате ожидания его встречают Минхен и Джисон, о чем-то бурно разговаривающие и жестикулирующие руками. Когда он подходит к ним ближе, пацан протягивает ему планшетку, указывая квадрат, в который их отправят. - Это окраины Сеула, почти пригород, - проговаривает Джисон. – В той местности были замечены твари. Там находится детский приют и есть большая вероятность, что сегодня… Джехен сжимает в руках планшет до побеления костяшек. Минхен рядом хмурится и поправляет оружие в кобуре. - Я буду вас сопровождать вместо Сыльги. Ее отправили сопровождать кого-то из алых, - Джисон протягивает им футляры с микронаушниками. Оповещение на их устройствах пикает: Джисон отправил им карту того района и самые благоприятные пути наступления. Он желает им удачи и уходит из комнаты, оставляя одних. Минхен оглядев свое снаряжение, выжидательно смотрит на старшего и, когда тот кивает, выходит из помещения. Они спускаются на минус четвертый этаж, Минхен за эти два с чем-то года уже приноровился к этому муравейнику и уверенной походкой направлялся на нужную им платформу. - Отправляю вам карету, - Минхен ловит дежавю. Вагон приходит быстро. Механизированный женский голос оповещает об их последующей остановке и замолкает. Они садятся на сидения напротив друг друга и не говорят ни слова: каждый в своих мыслях. Джехен едва ли заинтересован тем, что происходит вокруг. Что в самый первый раз (неделю назад), что сейчас. Минхену интересно, о чем думает Чон в такие моменты. Сам же он вспоминает, с каким восторгом в первый раз осматривал все неизведанное и новое; как следовал за Тэеном, словно утенок за уткой-мамой. И сейчас он задается вопросом: был ли охотник им доволен и горд, узнав, как он вырос за эти почти два года? Быть напарником Тэена было захватывающе. Он был совсем юн и зелен, часто ошибался, но всегда знал, что его задница в надежных руках. После исчезновения охотника Минхену нового напарника не дали, он сиротливо пристраивался в другие отработанные пары и чувствовал себя там чужим. Работа с Джехеном была схожа по ощущениям с работой с Тэеном. Он чувствовал эту надежность в мужчине, но так же ощущал большую разницу. Тэен был тем – кто убивал тварей, наслаждаясь этим. Джехен – был тем, кто бросался в гущу событий с отчаянием. У обоих была эта схожая ненависть, но Тэен убивал годами, постепенно начиная наслаждаться этим, а Джехен был охотником едва ли месяц и его ненависть была еще такой клокочущей и свежей, что Минхену становилось с ним не по себе. Карета останавливается с тихим визгом, их немного потряхивает. Минхен поднимается первым и разминает затекшие мышцы. Эта платформа была для него незнакомой. - Вам следует идти сейчас в северном направлении. Там будет лаз наверх. – Оповещает Джисон. Они следуют его указаниям, ныряя в северный проход у платформы. Пахнет все так же затхло и плесенью, будто здесь охотники бывают очень редко. В коридоре темно, и Минхен, наученный горьким опытом, достает небольшой фонарик. Узкая полоска света падает на пыльный бетонный пол, выхватывая парочку крыс. - Когда выберетесь наружу через канализационный люк, вам останется пройти парочку улиц, - вещает пацан. – Вообще изначально здесь не было никаких выходов, поэтому тут притулили этот лже-люк. Удивительно, что он открывается только по запросу, - делится с ними Джисон. Его болтовня хоть как-то отвлекает Джехена. Он полон злости и решимости. Но боится, что они не успеют. Джехен знает, всех спасти будет практически невозможно, но хоть сколько-нибудь они должны будут. Он не простит себе, если там погибнут все эти невинные дети. Они доходят до тупика, и Джехен лезет наверх первым. Когда он натыкается макушкой на люк, что-то пищит сверху и щелкает. Охотник толкает люк вверх, и тот с легкостью поддается. Вот, о чем болтал пацан, доходит до него. Чтобы гражданские не узнали об этой платформе, было сделано это устройство. Минхен появляется из-под люка спустя пару минут. Они оба сверяются с картой и зеленым отмечают на своих телефонах нужный им маршрут. Облачная ночь служит им и прикрытием, и препятствием. Они доходят до нужного дома совсем быстро, прислушиваются и осматриваются. - По камерам с улиц ничего не видно, а внутри здания нихера нет, так что там я помочь вам не смогу, - сетует Джисон. Джехен кивает Минхену и первым движется к приюту. Калитка приоткрыта, и это заставляет его нахмуриться. Он проскальзывает внутрь и бесшумно движется к главным дверям. Они оказываются незапертыми, будто внутрь кто-то уже зашел. Кто-то незваный и с плохими намерениями. Джехен тихонько приоткрывает дверь и обращается весь в слух. Он слышит какой-то скрежет и рычание и бросается внутрь не раздумывая. Перед этим он говорит Минхену, чтобы тот проверил весь второй этаж. Джехен бежит по коридору на звуки и тормозит где-то на угле, когда натыкается на неестественно лежащее маленькое тельце. Отчаянно взревев, он подрывается к нему и задерживает дыхание, когда присаживается перед ним и дрожащей рукой переворачивает ребенка на спину. С перегрызанной шеей и застывшим ужасом в глазах. Джехен проглатывает ком ужаса и поднимается на ноги. В мигающем свете ламп он видит впереди еще пять таких тел. Бушующая ярость побуждает его броситься вперед: хоть бы успеть, хоть бы все предотвратить! Он видит впереди трех тварей, скребущихся в железную дверь, и звереет на глазах. - Юно, - хрипит он, и оружие в его руках пробуждается. «Пользователь подтвержден: Чон Джехен» Он делает три выстрела, промазывая всего один раз: после двух выстрелов последняя тварь изворачивается от предназначенной для нее пули. Она рычит и зрачки у нее с желтой радужкой, Джехен замечает посеревшую кожу и небольшой рожик у лба. Как же ему мерзко от одного их вида. - Зачищено, - слышит напарника Джехен. – Проверю другую часть крыла на первом этаже. - Ты опоздал, - змеей шепчет тварь. – Они все уже мертвы. И ты скоро тоже будешь мертв. Слова твари пульсирующей болью на подкорке сознания. Джехен бросается на нее не раздумывая, все его рефлексы вдруг слишком тормозят, и он получает глубокие царапины ниже ребер. - Эй, Джехен? Успокойся, ради Бога! Ты так помрешь! – кричит ему в наушнике Джисон, но Джехен на это не обращает внимания. Он слышит далекие выстрелы Минхена, и это немного отрезвляет его. Он не должен терять здесь время. Кинжал, которым он не пользовался до этого момента, лежит у него в ладони приятной тяжестью. Он весь подбирается перед атакой, перекатывается в сторону, когда тварь бросается на него, и кидает клинок замедлившуюся тварь. Лезвие попадает в голову, но недостаточно глубоко, чтобы убить ее. Джехен подрывается и в несколько шагов настигает тварь, одной рукой хватает рукоятку, а другой кулаком ударяет по ней, словно молотком по гвоздю. Лезвие проходит до самого конца с глухим треском и тело валится ему под ноги. Джехен выпрямляется и спешит к двери, в которую ломились твари. Уже почти на пороге он замечает мертвую женщину в ночнушке – видимо, воспитательница, которая не сумела спастись. Дверь заперта изнутри, и он стучится пару раз. - Эй, есть кто-нибудь внутри? Я пришел вас спасти, - кричит он, но в ответ ему служит тишина. Да уж, Джехен, попав бы в такую ситуацию, никогда бы не поверил в подобные слова. Он прицеливается в замок и стреляет, дергая после выстрела дверь на себя. В помещении слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Когда глаза привыкают, он проходит вперед и видит плачущую девочку, такую маленькую и дрожащую, что у Джехена сжимается сердце. Она обнимает мальчишку, едва ли старше ее самой. - Я не причиню тебе зла, - Джехен подходит ближе к ним и присаживается на колени. Он осматривает мальчика и сжимает челюсти. Он был мертв. Рана на его плече была ужасна и некогда сильно кровоточила. - Братик слишком холодный, - плачет девочка. – Братик заснул, но он же проснется? – она не смотрит на него, а Джехен боится посмотреть ей в глаза и сказать правду: этот мальчик больше никогда не проснется. Воспитательница, что лежала у двери, хотела их спасти и пожертвовала собой, доходит до Джехена. - Эй, малышка, иди ко мне, - шепчет успокаивающе Джехен. Он подхватывает ее на руки и крепко обнимает дрожащее тельце. Эта маленькая девочка сейчас так напомнила ему Софи. И он рад, что смог защитить хотя бы ее. - Теперь все будет хорошо, - обещает он, мягко улыбаясь. - Дядя, - всхлипывает девочка, утыкаясь ему носиком в шею, - мне так холодно. И тело такое непослушное. - Что? – Джехен замирает. В душе у него все переворачивается от осознания. Он не спеша отнимает ее голову от своей шеи и медленно поворачивает голову чуть вбок, чтобы столкнуться с наливающимися красными глазами. - Так нога болит, дядя, - плачет она и вся ее мимика искажается; Джехен бросает взгляд на ее ноги и с ужасом замечает укус. И если мальчика укусил зараженный, то ее определенно точно укусила та тварь с желтыми зрачками. Джехен знает, что даже если убить тварь, заразившую человека, заражение не остановить. И тогда тот, кто должен быть контролируемым, становится диким и необузданным. Много опаснее. Ему бы сейчас упокоить эту девочку, но что-то в нем обрывается. Он не может пошевелиться и лишь с горечью смотрит на эту малышку: она в его руках дрожит и дергается. Горячие слезы обжигают его щеки, что-то в Джехене замыкает, потому что он осознает: он не сможет убить эту девочку. Не сможет поднять на нее руку, потому что перед глазами сразу же возникает образ Софи. То, что его держало на плаву, вдруг сыплется как карточный домик. Джехен чувствует, как эмоционально он нестабилен и как это убивает его изнутри. Девочка издает свое первое шипение как зараженная, и Джехен уже буквально смотрит смерти в глаза, как ее тельце в его руках обмякает, а кровь заливает лицо. - Господи, Джехен, - слышит он сквозь шум голос Джисона. – Почему ты не отзываешься, черт тебя дери?! - Я, кажется, вовремя, - Минхен за спиной Чона кладет оружие в кобуру и тяжело выдыхает, наблюдая за таким безвольными Джехеном. – Эй, Джехен, знаешь, что сказал мне Тэен, когда в первый раз столкнулся с зараженной девочкой? Мы должны им даровать смерть как можно быстрее, потому что они страдают. Мы должны прекратить их страдания как можно быстрее. И я не понимал этого, но потом меня озарило: что может чувствовать маленький ребенок, тело которого перестает ему подчиняться, а разум застилает пелена нечеловеческого голода? Страх. Страх того, что будет дальше. Минхен знает, Джехен слаб перед детьми так же, как и он в самом начале. Он знает это чувство. Когда ты не можешь нажать на курок, потому что перед тобой ребенок. Минхен знает, у Джехена была маленькая дочь и это тоже влияет на него очень сильно. Но он также хочет, чтобы Джехен это пережил. Джехен опускает малышку на пол и прикрывает ее веки, он отпозлает к стенке и хватается за голову. Сейчас мыслей совсем никаких нет, лишь сожаления. Волнами прикатывает запоздалая истерика, которую Джехен всеми силами пытался избегать. Его руки дрожат, все тело ватное, а в голове противный шум. - Джехен, вы пришли очень вовремя, - Джисон на другом конце города чувствует эту напряженную атмосферу, - Вы не смогли спасти всех, но вы пришли вовремя. Дети в спортивном зале живы. Джехен замирает, поднимает голову и смотрит на Минхена, тот заторможено кивает. - Мы не смогли спасти всех, но те, что спрятались в спортзале, живы. Благодаря нам, Джехен. Они живы. Джехен плачет. От переполняющих его эмоций, от сожалений, от боли утраты и от счастья, что они смогли спасти хоть кого-то. Его накрывают эмоции, а Минхен не спешит вмешиваться. Они разговаривают с Джисоном о завершении миссии и о чистильщиках, но Джехену уже это неважно. Слезы застилают его глаза, а ноющее сердце сжимается сильно-сильно. Он слишком слаб сейчас. И он был так же слаб еще в свой первый день в Организации. Эта защитная реакция делала его сдержанным и спокойным в других глазах, когда в своих собственных он был слишком разбит и уязвим. - Я так вас люблю, - шепчет Джехен, зарываясь пальцами в волосы. *** Донхек привозит его сюда через неделю. Джехену нужна была эмоциональная стабилизация, он провел все это время в больничном крыле под присмотром доктора Кима и под бесконечным количеством капельниц. Он пришел сюда почти восстановившимся, но слишком поздно для человека, который потерял семью семь месяцев назад. И ему безумно стыдно и горько, что в день похорон он был в коме, а когда выписался, то не пришел. Два пышных букета хризантем, которые так любили его девочки, ложатся на могильные надгробия. Джехен присаживается прямо на землю, долго молчит и смотрит за горизонт. - Мне очень стыдно, что я пришел только сейчас, - вдруг заговаривает он. – Я… Многое изменилось, Херин, но еще много чего предстоит сделать. Но я обещаю тебе, я обязательно отомщу за вас. Знаю, тебе бы не понравилось это, но я по-другому не могу. А еще я боюсь. Боюсь встретиться с Тэеном. Ты бы посмеялась сейчас надо мной, но это так. Я так боюсь своих чувств, будто это ящик Пандоры. Ты всегда знала, что я продолжал любить его, и ты всегда мирилась с этим. И я так боюсь, что увидев его, я снова пропаду в нем. Мне безумно стыдно за эту слабость. Но вы обе для меня – самые важные люди в жизни. Я безумно люблю вас, мои малышки – Херин и Софи. Всегда помните это. И я всегда буду. Он еще долго сидит там, рассказывает о том, что с ним произошло за последний месяц. Когда он собирается уходить, то натыкается на родителей Херин и низко опускает голову. Смотреть им в глаза стыдно. - Мальчик мой, - шепчет мама и крепко обнимает его, - ты живой. Я так рада! - Мы переживали, - отец крепко сжимает его плечо. – Думали, не случилось ли что с тобой. Знал бы ты, как мы переполошились, когда нам позвонил твой лечащий врач и в панике сказал, что ты ушел! - Извините, - Джехен закусывает нижнюю губу. Пелена слез застилает глаза, но сейчас ему нельзя показывать этих слез. – Я… - Пожалуйста, береги себя, Джехен… И не ставь на себе крест. Они обе не хотели бы для тебя подобного. Мальчик мой, мы навсегда останемся твоей семьей и твоим домом, - мама крепко сжимает его руки, и Джехен впервые осмеливается посмотреть на них. - Так что… Не пропадай, хорошо? И навещай нас, стариков, - отец добродушно ему улыбается. - Спасибо вам… Правда, большое спасибо, - Джехен отпускает этот тяжелый камень с плеч и позволяет слезам обжечь свои щеки.