***
Для беседы женщины выбрали спальню. Она была довольно скромно обставлена, но она была тепло натоплена и к тому же именно в этой комнате стояла колыбелька Хантера. Пруденс расположилась на кровати, держа в руках сына, который аппетитно причмокивая, присосался к груди женщины и утолял голод. Эллен устроилась в кресле, умильно наблюдая за младенцем. А ведь казалось бы, еще совсем недавно она сама так же выкармливала Марию. А теперь вон, какая кобылка вымахала! -Эллен, ну же, рассказывай, как у тебя дела? — Женщина любопытным взглядом обозрела портниху.- Ты какая-то другая! Что-то в тебе изменилось, да понять не могу, что именно. -Да вроде бы все, как обычно, — застенчиво улыбаясь, ответила та, мысленно прикидывая, стоит ли рассказать подруге о своем внезапном счастье или пока повременить. -Не скромничай! Ты же светишься вся! Не уж-то влюбилась? — Фермерша высказала первую мысль, пришедшую в голову, и попала в точку. «А Пруденс не проведешь!»- С улыбкой подумала швея, откидываясь на спинку кресла. -Я…- начала Эллен, старательно подбирая слова.- Знаешь, это Рождество Коннор справлял у меня дома…. То есть, мы с ним случайно столкнулись в таверне и я его пригласила. -Коннор отмечает Рождество? — Задумчиво переспросила Пруденс, поглаживая ребенка голове.- Я думала, что индейцы язычники? -Так и есть. Но я его пригласила, и он пришел, — ответила собеседница, перебирая пальцами складки на своем переднике. -Занятно и что же было дальше? Ты выглядишь такой взволнованной, — деликатно заметила Пруденс, переложив ребенка правую руку и поднося его голову к другой груди. -Мы поужинали, а потом, когда я уложила Марию спать и мы остались с Коннором наедине, он сказал, что… любит меня. -А ты? — У Пруденс глаза загорелись неподдельным любопытством. У Эллен вспыхнули щеки. Казалось, говорить о таких личных и щекотливых вещах было просто неприлично, но в душе ей не терпелось поделиться с подругой радостью. Портниха доверяла фермерше, зная, что та никогда не разболтает ее секрет, а потому решила рассказать все, как есть. -Я сказала, что отвечаю на его чувства взаимностью и потом мы… потом, — Эллен была уже вся пунцовая. -Я поняла, — Пруденс сияла не менее счастливой улыбкой, чем сама швея. Портниха не знала другого такого человека, способного так радоваться чужому счастью и сочувствовать горю. -А сейчас он опять в отъезде. Но обещал, что вернется побыстрее. -Я очень рада за тебя, дорогая! — искренне промолвила собеседница.- Но не боишься ли ты, что это могло бы тебя скомпрометировать в глазах других жителей? Ведь Коннор хозяин поместья и мало ли, что подумают другие? Злых языков везде хватает…. -А мне все равно! — С вызовом ответила Эллен, словно готова была принять удар судьбы прямо сейчас.- Пусть говорят и думают что хотят. Впервые в жизни я счастлива. Впервые в жизни я себя почувствовала настоящей женщиной, любимой и желанной. Пруденс по-доброму рассмеялась такому боевому запалу подруги. -Но что же ты рассчитываешь делать теперь? — Полюбопытствовала смуглолицая женщина. -Не знаю…. Но я бы не хотела наседать на Коннора. Не хочу, чтобы он подумал, будто моя цель — непременно окольцевать его. Я не могу лишать его свободы выбора. И если он однажды и сделает мне предложение, то это будет не потому, что я оказала на него давление. -Понимаю, — продолжая улыбаться, отозвалась Пруденс.- Но ты ему доверяешь? -Как себе, Пруденс, как себе….***
После разговора с Пруденс, у Эллен на душе стало еще спокойнее и теплее. Она будто вселила в нее уверенность, вынудив озвучить то, в чем портниха не осмеливалась признаться себе самой. Проходя мимо таверны, портниха подумала, что было бы неплохо прикупить к обеду пирог и, свернув к заведению, зашла внутрь. В трактире было тепло, а в воздухе стоял аромат свежей выпечки, сидра и жареного мяса. Эллен подошла к барной стойке, по пути здороваясь со всеми знакомыми, находящимися в таверне. За одним из столиков сидел Дэйв и при виде швеи, опустил голову пониже, утыкаясь в свою тарелку с овощным рагу и шницелем, стараясь сделать вид, будто не замечает ее. Эллен это нисколько не удивило — с их последнего разговора, когда кузнец решил открыть свои чувства портнихе, а та его отвергла, они больше ни разу не разговаривали и всячески избегали даже случайных встреч друг с другом. -Здравствуй, Эллен, — улыбнулась Коринн, откладывая полотенце и тарелку, которую в этот момент протирала и обратила все свое внимание на посетительницу. В этот день она заменяла мужа за барной стойкой, принимая заказы от посетителей. -Здравствуйте! Как поживаете? — Осведомилась женщина, отмечая, что в помещении не просто тепло, а очень жарко. -Да вот трудимся понемногу, — рассмеялась та. -А я бы хотела купить пирог. Мария от вашей выпечки просто в восторге! — Швея добродушно улыбалась, однако вдруг поняла, что поскорее хочет уйти — уж больно душно было в таверне. -Конечно-конечно! Тебе с курицей или с тыквой? Эллен на мгновение задумалась, затем быстро ответила: -С тыквой. -Хорошо, подожди минутку, я принесу, — и трактирщица скрылась за дверью, ведущей в кухню. Эллен, ожидая свой заказ, принялась обмахиваться рукой, чтобы хоть как-то охладить пылающее лицо, однако это не помогало. Во рту пересохло, а голова закружилась. -А вот и я! — Весело сообщила Коринн, держа в руках пирог, завернутый в пару полотенец, но едва ее взгляд упал на портниху, как трактирщица испуганно воскликнула, — Эллен, дорогая, с тобой все хорошо? Ты белее мела! -Да-да… Просто немного голова закружилась, — портниха почувствовала, что с трудом может ворочать языком. Она дрожащей рукой оперлась о столешницу барной стойки. Ноги ели-ели держали ее. -Подожди, давай я помогу тебе! Давай-ка присядем! Но прежде, чем Коринн успела выскочить из-за барной стойки, у Эллен в глазах потемнело, и она на виду у всех посетителей трактира повалилась без сознания на пол. Мужчины подорвались со своих мест, а женщины испуганно заохали. Дэйв и какой-то моряк бросились на помощь, а Коринн принялась суетиться вокруг, пытаясь привести портниху в чувства. -Дэвид, срочно беги за доктором Уайтом! — Отдала распоряжение трактирщица, легонько похлопывая швею по щекам.***
Коннор скакал на лошади в сторону поместья, куда он возвращался после полуторамесячного отсутствия. На следующий день после Рождественской ночи ему пришло письмо, в котором Франклин просил его о помощи — Коннор не мог ему отказать, а потому еще через день отправился в Нью-Йорк. Теперь же индейцу не терпелось вернуться домой, где в теплой гостиной в камине уютно потрескивал огонь, а в чашке дымился бы горячий чай. Была середина февраля. В последние дни погода испортилась и ясные солнечные, хоть и морозные дни, стали серыми и мрачными. Снег заметал дороги Фронтира, а ледяной ветер обжигал лицо. Колючие снежинки норовили залететь в глаза, от чего приходилось сильно щуриться и то и дело смахивать снег рукой. Вскоре, сквозь стену пурги показался небольшой проем меж скалами, ведущий прямиком в Девенпорт. Конечно, Кэнуэю не терпелось вернуться домой, но прежде он решил навестить Эллен — все равно это было по пути. Да и вообще, он не мог не признать, что соскучился по своей возлюбленной. Дом портнихи был полностью укутан снегом и теперь выглядел будто пряничный. Из трубы валил дым — значит, она была дома. Радунхагейду спрыгнул с коня прежде, чем успел завернуть к жилищу Эллен. Несильно хлопнув скакуна по крупу, он приказал ему скакать домой, дабы, если индеец задержится, животному не пришлось мерзнуть под снегом и ледяным ветром. Бросив взгляд в след коню, могавк уже собирался зашагать в сторону дома портнихи, когда его окликнул знакомый мужской голос. Ассасин обернулся и увидел направляющегося к нему неровной походкой Большого Дэйва. Кузнец выглядел довольно угрюмым. Его лицо раскраснелось, а пересохшие губы немного потрескались. Брови мужчины были сведены к переносице, делая обычно благодушное лицо весьма недоброжелательным. У индейца появилось какое-то нехорошее предчувствие. -Здравствуйте, Дэйв, — вежливо поприветствовал коваля Коннор. -И тебе не хворать, — буркнул Дэйв, остановившись в трех шагах от индейца, и поджал губы. Его тон Кэнуэю очень не понравился, более того, Дэвид никогда прежде не обращался к нему на «ты», но индеец, будучи воспитанным человеком, не подал виду. -У вас все в порядке? — Деликатно поинтересовался метис, потирая друг о друга замерзшие руки. Ледяной ветер не прекращал дуть, словно желая стянуть с ассасина капюшон, которым он в данный момент защищал голову от холода. -У меня-то все славно. А вот ты, Коннор? -Что я? — Радунхагейду недоуменно вскинул брови. -Как тебе на свете живется с мыслью, что ты обрюхатил женщину и сбежал больше чем на месяц? — Зло выплюнул кузнец слова в лицо молодому мужчине. Метис побледнел. Он не был уверен в том, что правильно расслышал слова собеседника. Быть может, это вой ветра их так исказил? Наверняка! Дэйв просто не мог такое сказать. -Ну чего ты молчишь? — Мрачно полюбопытствовал коваль и чуть покачнулся, скрещивая могучие руки на широкой груди. -Обрюхатил? — На всякий случай переспросил Кэнуэй. Его руки непроизвольно сжались в кулаки, да с такой силой, что побелели костяшки.- О чем вы говорите? -Об Эллен. Это же твоих… рук дело? — Большой Дэйв явно хотел заменить слово «рук» на более подходящее, но сдержался. Коннор просто не верил своим ушам. В его голове метался целый рой вопросов, начиная от «Откуда он узнал о нас с Эллен?», заканчивая «Как же так вышло?». -Вижу, тебе даже нечего сказать в свое оправдание, — с усмешкой заметил Дэвид.- У молодых так всегда! Сначала не могут сдержать свое богатство при себе, а потом бегут от ответственности! -Прошу прощения, но это не вашего ума дело! — Раздраженно заявил метис, чаша терпения которого начинала переполняться.- Чтобы там ни было между мной и Эллен, это касается только нас двоих. И к вашему сведению, от ответственности я не бегу! -Я не позволю, чтобы ты пудрил ей мозги! Ведь в конечном итоге она останется одна с двумя детьми на руках! Радунхагейду побагровел от злости — мужчина ненавидел, когда кто-то лез в его дела. А еще он терпеть не мог неуважительного отношения к себе. Он сжал кулаки с такой силой, что коротко остриженные ногти больно впились в ладони. «Какая этому кузнецу разница? Неужели Эллен настолько не безразлична ему?!»- Промелькнула в его голове мысль. -Я еще раз повторяю, это не ваше дело! — Прорычал могавк, буравя гневным взором кузнеца. -Неужели? Я бы так не сказал! Она потеряла сознание в таверне — теперь о ее «интересном» положении судачит все поместье! А тебе и дела нет! — Огрызнулся собеседник. Теперь Кэнуэй испугался. Эллен, будучи беременной, потеряла сознание? Необходимо было поспешить и убедиться, что она в порядке. Тот факт, что жители поместья начнут перемывать им кости, когда узнают, от кого понесла портниха, совершенно не волновал метиса. Главное, чтобы его возлюбленная была здорова. -Я не знал, что она в положении! — Попытался оправдаться Коннор, однако понимал, что в этом нет смысла и, продолжая этот разговор, он просто теряет драгоценное время. Большой Дэйв вздохнул, словно пытаясь успокоиться, затем, уже более мирным тоном продолжил: -Коннор, давай на чистоту? Ты все время в разъездах. У тебя не будет ни времени, ни сил на семью, детей… на Эллен, — коваль сделал ударение на последнее слово.- А случись что, она останется одна, с двумя детьми…. -Судя по тому, как вы печетесь о Эллен, я могу не беспокоиться — одна она не останется, — зло промолвил индеец. Дэвид помрачнел. Отнекиваться или пытаться скрыть правду — не было смысла. Радунхагейду и сам все уже понял. — Ей нужна нормальная семья! Она с пропойцей за свою жизнь немало натерпелась и теперь должна переживать из-за того, что не знает, где и что с ее любовником?! — Коваль вновь начал распаляться и сделал пару шагов навстречу метису, оказался почти вплотную к мужчине. Лишь теперь Коннор понял, в чем дело — от кузнеца сильно несло алкоголем, и было непонятно, как он вообще стоял на ногах. Это многое объясняло — и нетвердый шаг мужчины, и то, что он не стеснялся в выражениях, и то, что он вообще завел этот ведущий в никуда разговор. -Странно слышать это от того, кто сам от выпитого алкоголя ели держится на ногах! И вы в таком состоянии собрались дарить Эллен нормальную семью? — Несмотря на серьезность ситуации, Коннор осознавал всю ее абсурдность, и это его даже рассмешило, однако он сдержал рвущийся наружу смешок, дабы не разозлить кузнеца еще больше. Но тот будто не слыша его слов, продолжал долдонить свое, будто попугай, заучивший одну фразу: -Оставь Эллен в покое! Или я заставлю тебе это сделать! -Я уже все сказал, — промолвил могавк, стараясь сдержать себя в руках, и уже собирался развернуться и уйти, дабы остановить спор, пока он окончательно не стал неразрешимым. -Я вижу, словами мне тебя не убедить! Но я не позволю какому-то мальчишке испортить жизнь прекрасной женщине! — Дейв замахнулся и когда каменный кулак кузнеца почти коснулся лица могавка, индеец ловко перехватил его руку за запястье, заламывая ее. -Что вы вытворяете?! — Выкрикнул Радунхагейду, отталкивая от себя оппонента.- Если вы сейчас не остановитесь, то сильно пожалеете об этом! Но Дэвид явно был настроен серьезно на то, чтобы преподать урок ассасину. Годы работы в кузнице, сделали из Дэйва настоящего силача, однако, будучи прилично пьяным, ему недоставало проворности и ловкости, посему, от всех наносимых ковалем ударов, Кэнуэй с легкостью уворачивался, не спеша наносить ответные, памятуя о том, что Ахиллес в свое время учил его стараться избегать драк. -Дэйв, прошу вас! Вы не в себе! Вы пьяны! — Пытался образумить разгорячившегося драчуна Коннор, вновь и вновь уклоняясь от ударов.- Прекратите этот дешевый спектакль! Прекращать «дешевый спектакль» Дэйв не собирался, а от сказанного Кэнуэйем лишь сильнее раззадоривался. Однако метис видел, что кузнец начинал уставать, то и дело сильно промахиваясь мимо своей цели — индейцу даже не приходилось особо уварачиваться. Но судьба, видимо, решила распорядиться победой не в пользу Коннора. Молодой мужчина, увертываясь от очередного удара, поскользнулся на утоптавшемся снегу, и здоровенный кулак Дэвида столкнулся с лицом Кэнуэя. Он непроизвольно схватился ладонью за лицо и ощутил на коже горячую влагу — кузнец, очевидно, сломал ему нос. Разозленный таким поворотом дела, Коннор решил больше не спускать оппоненту его действия с рук и бросился в атаку. Нанося серию ударов — в лицо, грудь и живот — Радунхагейду едва успевал уварачиваться. Лицо Дэйва уже было все в крови — Коннор вышиб ему зуб и одним точным ударом разбил бровь. Драться по правилам ковалю надоело, и он с силой врезал коленом индейцу в промежность. -Чтобы больше не засовывал свои причиндалы, куда не надо! — Рявкнул кузнец. Могавк взвыл от боли, согнувшись пополам, а Дэвид, воспользовавшись этим, еще раз ударил что было мочи мужчине в лицо. Кэнуэй упал, сгибаясь в позе эмбриона. Белый снег тут же окрасился алым цветом. Кровь заливалась в глаза, не давая возможности видеть, и в рот, вызывая приступ тошноты. Голова кружилась, и изображение перед глазами стало совсем размытым. Коннор и подумать не мог, что будет сражен каким-то кузнецом — он недооценил пьяного, а вдобавок еще и озлобленного противника и это стало его поражением с самого начала. -Не подходи к ней! — Прорычал Большой Дэйв, напоследок больно пнув Радунхагейду ногой в бок. С этими словами он, покачиваясь и спотыкаясь на каждом шагу, потопал в сторону кузницы. Кэнуэй лежал, ощущая, как холодный снег немного снимает боль. Постепенно четкость зрения вернулась к нему, однако пульсирующая боль в голове не проходила. Спустя несколько минут, он все же заставил себя приподняться. Снег все так же продолжал заметать поместье, образую непроглядную пелену, а ветер завывал так громко, что индеец даже не удивился, почему на их крики никто не прибежал — их просто не услышали. Кое-как встав на ноги, Радунхагейду поплелся к своему особняку, жалея, что отпустил коня. Показываться в таком виде перед Эллен он не хотел — боялся лишний раз побеспокоить беременную женщину. Кроме того ему нужно было как следует обдумать полученную информацию и решить, что теперь делать. Ведь братство вряд ли смогло бы без него существовать, а подходящего человека на должность главы братства ассасинов у могавка пока не было.