Только поместье будет помнить.

Радунхагейду сидел за обеденным столом в особняке и задумчиво ковырялся вилкой в тушеных овощах. Ахиллес уже поел и ушел заниматься своими делами. Каждый раз, когда Коннор возвращался домой, он практически всегда либо чем-то помогал жителям поместья, либо охотился, либо бесцельно шатался по лесу. Сейчас ему вообще ничего не хотелось делать — он слишком устал за последнее время. Эта усталость тяжелым грузом лежала на плечах, то и дело, надавливая, словно заставляя его прилечь и поспать. Кэнуэй понимал, что он делает все это для своего народа, но иногда он в сердцах сожалел о том, что ввязался в эту войну. Уже столько лет прошло с тех пор, как он ушел из родной деревни. Столько лет он гнался за Чарльзом Ли и своим отцом. А если Ахиллес прав? Если его война и впрямь глупа и ни к чему не приведет? От этих мрачных мыслей аппетит пропал окончательно. Коннор встал, взял тарелку с практически не тронутым обедом, отнес ее на кухню, где выложил остатки еды обратно в котел, а тарелку и приборы положил в лохань с водой. Раздумывая, чем бы занять себя на остаток дня, Радунхагейду уже собирался подняться на второй этаж, как вдруг снаружи раздался громкий стук в дверь. Быстро подойдя к входной двери, мужчина распахнул ее. Перед ним стоял запыхавшийся и раскрасневшийся Дэйв. -Что случилось? — Обеспокоенно поинтересовался Коннор. -Там… муж Эллен…. Он взял… ее в заложники…- Задыхаясь от быстрого бега, выпалил кузнец. -Что?! — Коннор выскочил из особняка и бегом бросился к дому швеи. На улице стояла ранняя весна. Земля под ногами были мокрая, а остатки снега лежали вдоль дороги грязной серой массой. В этот день небо было серым, покрытым тяжелыми свинцовыми тучами. Казалось, что с минуты на минуту пойдет дождь. Еще по-зимнему холодный ветер раскачивал деревья. Коннор бежал что было сил. Вскоре показался дом Эллен, возле которого собралась толпа людей. -Коннор, сынок! — Воскликнул Оливер, владелец таверны в поместье, бросаясь к ассасину.- Благо, вы здесь! Квинсент, муж Эллен, заперся с ней в доме и угрожает, что навредит ей, если мы не согласимся выдать ему Марию! Боюсь, это не пустые угрозы, Коннор! Коннор, не раздумывая, ринулся к дому и с разбега вынес плечом дверь. Дверь с грохотом повалилась на деревянный пол, поднимая облако пыли. Когда, спустя пару секунд пыль немного осела, Кэнуэй увидел Квинсента, крепко держащего Эллен. Мужчина приставил к горлу швеи нож. -Не подходи!!! — Орал не своим голосом горе-муж, отступая назад, вглубь дома.- Сделай только шаг, и я ее прирежу, клянусь!!! -Тихо, успокойся, — могавк примирительно поднял руки вверх, ладонями вперед.- Просто отпусти ее. -Ты меня за идиота держишь?! Я уже высказал свои условия! Вы мне — Марию, я вам — эту шлюху! — Огрызнулся пьянчуга. Коннор нахмурился, чувствуя, как гнев начинает брать над ним контроль, но продолжал стоять на месте с поднятыми руками. Он знал, что стоит ему сделать одно неверное движение и может пострадать Эллен. Он быстро пробежался глазами по убранству коридора, но ничего особенного здесь не было: вешалка для одежды, маленький столик, на котором стояла ваза с полевыми цветами, маленькая скамья, под которой в ряд выстроилась обувь. -На что тебе дочь?! Ты же ее угробишь! — Воскликнул ассасин, облизнув пересохшие от волнения губы.- В лучшем случае, она от тебя сама сбежит, в худшем — окажется в приюте или публичном доме! -Откуда тебе знать, какой я отец?! У самого-то дети есть? — Заметив, что индеец смутился и отвел глаза, Квинсент продолжил, — Своими прежде обзаведись, а потом других поучай! -Да ты о себе-то позаботиться не можешь! — Рявкнул, окончательно обозлившись, метис. -Заткни пасть! — Пьяница дернул рукой, и острое лезвие несильно резануло по нежной женской шее. На месте пореза тут же выступили капли крови, а сама Эллен негромко коротко простонала от боли. Коннор с трудом сдержался, чтобы не броситься на собеседника. -Коннор! — Эллен с силой наступила каблучком на ногу бывшему мужу, и тот, грубо бросив женщину на пол, с громкими ругательствами ухватился за больную ногу. Этого короткого мгновения Кэнуэю хватило, чтобы бросить в Квинсента вазой со столика. Тяжелая ваза, ударившись о голову мужчины, срикошетила и, чудом не задев швею, разбилась о пол. Квинсент, не издав и звука, неуклюже повалился, заливая деревянный пол кровью. Эллен подскочила и при виде этого зрелища, неровно вскрикнула и, закрыв лицо руками, разрыдалась. Коннор подошел к ней и крепко обнял, прижимая женщину к своей широкой груди. Она сотрясалась от рыданий, утыкаясь в белый балахон ассасина. Радунхагейду не знал, что в таких ситуациях надо говорить. Он вообще слабо представлял себе, как надо утешать женщин. Его действия были на уровне инстинкта, когда он гладил ее каштановые волосы, бормотал что-то успокаивающее, прижимал к себе сильнее. Вскоре Эллен перестала плакать, хоть все еще и вздрагивала и тихонько шмыгала носом. Сейчас она совсем не была похожа на ту мужественную женщину, которую могавк привык видеть. -Эллен, прошу вас, не плачьте! Вы же такая сильная! — Нежно промолвил ассасин, проведя рукой по ее спине между лопаток. Швея подняла голову и взглянула на него покрасневшими глазами. На ее ресницах все еще блестели слезы. -Сильных женщин не бывает — не рождаются…. Ими становятся от безысходности…- Заикаясь, ответила она, повернув голову и взглянув на Квинсента, который еще долго обещал пролежать без сознания.- Что мне теперь с ним делать? Коннор пожал плечами: -Да что хотите. Можно потом, когда очнется, его проучить, чтобы больше в поместья носа не казал. -Нет! — Эллен инстинктивно ухватила Кэнуэя за руку, словно тот уже сейчас собирался выбить из ее бывшего мужа остатки жизни.- Он того не стоит…. Может, вы окажете мне услугу и просто отвезете его куда-нибудь на Фронтир и там оставите? Я буду очень благодарна…. -Конечно, как вам будет угодно, — мужчина готов был сделать что угодно, лишь бы она больше не плакала и, кроме того, ему самому не хотелось марать руки о такого негодяя и подонка. -Спасибо вам, Коннор, за все, — швея отошла от ассасина, чувствуя, как к, и без того алым щекам приливает краска. Женщина присела на колени возле Квинсента и, приложив указательный и средний пальцы к его шее, принялась прощупывать пульс, убеждаясь, что он жив. -Эллен, любая на вашем месте захотела бы припадать такому супругу урок.- Заметил Радунхагейду, склонив голову набок. Женщина вздохнула, дрожащей рукой проведя по разбитому лбу мужа-пьяницы, стирая темную кровь. В ее глазах вновь встали слезы. -Это трудно объяснить. Хоть он и никудышный, а все же муж…. Он ведь не всегда был таким. Заботился обо мне, комплименты говорил, завтрак в постель приносил…. А как он был счастлив, когда узнал, что я жду ребенка! Мне больно видеть его таким…. Эллен нежно погладила его по слипшимся, грязным волосам. Кровь уже остановилась и теперь свернулась корочкой на коже. Метис мысленно поразился такому милосердию, после всего, что этой женщине пришлось вытерпеть от этого алкоголика. -Надеюсь, с ним все будет в порядке. Ведь, вы ему хорошо вазой приложили.… Надо обработать голову, — устало заметила она, поднимаясь с колен. -Вы все еще любите его? — Говоря это, Коннор почувствовал, как сердце в груди болезненно сжимается от странной, неестественной ревности. Почему он вообще ревнует? Ведь она просто его арендатор. Да, они помогали друг другу, когда это требовалось, как и в этот раз, но не более того. -Нет. Просто, хоть он и поступает подло, он мне не чужой.- Меж тем отвечала она. Коннор нахмурился и, скрестив руки на груди, облокотился плечом о стену. -Я могу сейчас чем-нибудь помочь? — Мрачно глядя за ее действиями, спросил могавк. -Да.… Пожалуйста, выйдите и успокойте всех. Думаю, они хотят знать, что с вами и со мной все хорошо…. Особенно Мария. Она наверняка до смерти напугана. Ничего не ответив, Кэнуэй вышел из дверного проема, которому, после схватки с ассасином теперь требовался капитальный ремонт, и направился к жителям поместья, стоявшим чуть поодаль от дома. Коннор отыскал глазами Марию. Девочка жалась к Коринн, испуганно поглядывая на дом заплаканными глазами. Пока метис разбирался с Квинсентом, на улице пошел дождь. Ноги мужчины утопали в грязи, а сильный холодный ветер грозился сбить его с ног. Небо стало таким тяжелым, что, казалось, вот-вот обрушится всем своим весом на жителей поместья. -Мария, иди ко мне, — ласково окликнул Радунхагейду девчушку. Та неуверенно двинулась к ассасину. Ее платье и чепчик сильно промокли, а сама она дрожала, как осиновый лист, ни то — от холода, ни то — от страха, а может от обоих факторов сразу. -Где мама? — Испуганно спросила Мария, внимательно глядя на мужчину. -Она в доме, с ней все хорошо. Твой папа немного ушибся, и она сейчас обрабатывает его ссадины, — объяснил индеец, присаживаясь на корточки, чтобы сократить разницу в росте между собой и собеседницей. Теперь уже он смотрел на нее снизу вверх. Мария глядела на Коннора большими, по-детски восхищенными глазами еще пару секунд, затем, неожиданно на шее могавка сомкнулись худенькие девчачьи ручонки. На миг Коннор замер, не ожидавший подобного действия от ребенка, а затем и сам обнял ее. В эту секунду в небе раздался раскат грома, и сверкнула молния, озаряя светом происходящее.