Лунная соната

— Магнус, я не знаю… Что будет? Как мне поступить? Я не могу их подвести, я старший сын, я… Магнус… — я заикался, захлебывался слезами, мямлил, уткнувшись носом в его грудь. — Тише, тише, мой хороший. Мы справимся с этим вместе, — шептал он, проводя пальцами по моим волосам и целуя меня в макушку. Я впервые позволил себе такое при постороннем, я вообще не плачу. Сейчас же я чувствовал, будто все напряжение, какое я когда-либо испытывал, уходило. В его объятьях я был неуязвим. Мы проговорили так до самого утра. Он рассказал о своей жизни. Он был единственным наследником огромного состояния. Из живых родственников, у него был лишь двоюродный дядя, который все норовил отсудить имение и состояние его погибших родителей в пользу своих детей. Он рассказал о своих невероятных приключениях и путешествиях. Он объездил почти весь мир. Однако, заметив мое восхищение, он покачал головой. — Я нигде не чувствовал себя как дома. Я так давно не чувствовал себя как дома, — он грустно улыбнулся, глядя, как путаются его пальцы в моих волосах. Чуть помедлив, Магнус рассказал о своей личной жизни. Если ее можно так назвать. Серьезных отношений у него не было ни разу. Были лишь мимолетные увлечения и было их немало. Заметив мой грустный вздох, он коснулся моего подбородка, чтобы я повернулся и посмотрел на него. — Милый, я жалею об этом, знал бы ты, как сейчас я жалею о каждом таком случае! Но я не могу изменить прошлого, и тебе придется либо принять меня таким, либо… — он отвел глаза. Я потянулся к нему и поцеловал. Что было, то прошло. Будет сложно забыть о всех его похождениях, но он стоит усилий. Тем более, я не удивлен, что такой, как он, привлекал столь многих. Когда появилось слабое утреннее солнце и новый день, наконец, вступал в свои права, Магнус притянул меня к себе еще раз для долгого, нежного поцелуя. Когда наши губы разъединились, я видел, что он улыбался. Солнце играло бликами на его расслабленном лице, и я, не удержавшись, протянул к нему руку и прижал ее к щеке. Когда я уходил от него тем утром я знал, что любил его. Я так же знал, что разобью Магнусу Бейну сердце.

***

Вся ночь без сна не утомила меня достаточно, чтобы заснуть. До самого завтрака я лежал в постели, притворяясь спящим. На завтрак у меня не было сил, я сказался больным. Кажется, я и был больным. Я чувствовал себя как в горячке. Я знал, что после завтрака гости, наконец, уедут. Я не хотел с ним прощаться, не при всех. Я не хотел видеть, как он уезжает. Я услышал шуршащий звук у двери и затем топот маленьких ножек. Быстро обернувшись к двери, я увидел клочок бумажки. Забыв о своей слабости, я вскочил и подбежал к предмету, схватив его с такой скоростью будто от этого зависела моя жизнь. Записка пахла сандалом. «Дорогой! Надеюсь, ты вздремнул хотя бы час. Жаль, что ты не спустился к завтраку сегодня. Но, честно говоря, я бы не смог уехать, если бы увидел тебя. Я знаю, что тебе предстоит важное решение. Потому я тебе облегчу его. Я оставил все твои письма у нашего дерева в фигурном саду. На случай, если долг в твоем сердце превысит чувство ко мне. Я уважаю любое твое решение, даже если оно убьет меня. Я благодарен тебе и судьбе уже за те редкие минуты, что мы провели вместе. Но твое счастье мне важнее собственного. Ты волен делать с моими письмами что тебе хочется. Я люблю тебя. Прости, что говорю это впервые на бумаге. Твой, всегда твой, Магнус.» Я погладил большим пальцем фразу «Я люблю тебя». Затем быстро оделся и вышел через служебный выход к фигурному саду. Я не сразу нашел письма, Магнус сложил их в дупло и присыпал листьями. Я отнес пачку писем в свою комнату и спрятал их в свой секретер под ключ. Я тоже люблю тебя, глупый ты человек.

***

Остаток дня я провел в постели. Джейс весь день был занят с Максом, делал мою работу — проверял уроки, играл. Несколько раз слуги пытались заставить меня выпить чаю по указу мамы, но я отказывался. Наконец, ближе к вечеру, в дверь неуверенно постучали. Я, решив было, что это опять слуги, прикрикнул чтобы убирались. — Это я. Изабель, — услышал я тихий голос сестры. — Входи, — сказал я, прочищая горло. Она вошла и села на мою кровать, взяв мою руку в свою. Она, кажется, была уставшей и какой-то притихшей. В простом домашнем платье ее глаза сияли как два черных оникса. — Как ты себя чувствуешь? — спросила она. — Не очень, — признался я. Она кивнула. Я не знал, что еще добавить, как продолжить предложение. — Мистер Бейн был какой-то тихий сегодня утром… — начала она после паузы. — Изабель… — сказал я тихо. — Алек, ты можешь сказать мне. Я не подведу тебя, ты знаешь. Я молчал. — Ты любишь его? Я молчал. — Потому что он в тебя втрескался по самое… — Изабель, говори тише, — прошипел я, сдавив ее руку. Она вскрикнула, вырывая ее. Я забыл, что моя сестра, как бы ни была она сильна духом, все же девушка. — Прости, — сказал я тихо. — Алек, не стыдись меня, прошу. Я могу тебе помочь. — Мне невозможно помочь, Из. — Скажи мне одно: любишь? — Иззи… — Да или нет. — Какая разница, если и… — Да. Или. Нет. — Да, — сказал я тихо, рассматривая свои пальцы. Она шумно выдохнула. Подняв взгляд на нее, я заметил, что она нежно улыбается. — Я так и знала, — сказала она с доброй улыбкой. — Наконец-то, брат. Ты заслуживаешь счастья. — Наше счастье невозможно, и ты это знаешь, Изабель, — сказал я, отбросив одеяло и вскочив на ноги. — Мы не можем быть вместе по закону — юридическому и закону морали. — О какой морали речь? Ведь вы любите… — И что с того?! — вскрикнул я, подняв и опустив беспомощно руки. — Я — старший сын и унаследую Лайтхолл, а так же все дела отца и именно на меня рассчитывают как на продолжателя рода. От меня ждут наследников, Изабель, и мы с Магнусом их дать не сможем. — Не хочу спускать тебя с небес на землю, старший братец, да видимо, нужно сделать это хоть кому-то, — холодно произнесла она. — У тебя есть еще один брат, Макс, если ты не забыл. — А что, если и он… — Что? Не любит девушек? И что с того? — Он должен будет жениться на одной из них вопреки своей воле! — То же самое, что ты уготовил сейчас себе? — Ты знаешь, Изабель, я возьму все сложности на себя и глазом не моргну. Нашему Максу не придется делать этот выбор. — А ты позволь ему самому решать, — закатила бессильно глаза Изабель. — Ты невыносим. Твой брат — еще ребенок, а ты уже его дела сердечные решаешь. Я выругался, затем, бросив взгляд на сестру, отвернулся к окну, скрестив руки на груди. — Я люблю Магнуса. Магнус любит меня. Мы не можем быть вместе. Семья этого не простит. Свет этого не примет. Мы станем изгоями. Это убьет всех вас. Бросит тень в первую очередь на тебя, сестра. Я почувствовал ее руку на своем плече и вздрогнул. — Если это то, о чем ты переживаешь, то не стоит, дорогой брат. Я обойдусь в жизни своими силами, поверь, никакой свет мне не указ. Я выйду за того, кого люблю. Так же поступит и Макс. Потому что наш старший брат подаст нам правильный пример. Я обернулся к ней. — Ты же знаешь, Из, мы с Магнусом не сможем действительно пож… Дверь резко распахнулась и мы оба подскочили. На пороге стоял Джейс. Заметив наши растерянные лица, он быстро вошел, прикрыв за собой дверь. — Каюсь, я услышал ваш разговор, — начал он, и, заметив ужас на моем лице, поспешно добавил. — Я согласен с Изабель и поддержу тебя на каждом шагу. Я непонимающе уставился на него. Он что? Я ему не был омерзителен? Он не хотел разорвать все связи с нашей семьей? — Джейс… — только и смог выдавить я. Он подошел ко мне, положив руку на плечо. — У тебя одна жизнь, брат. И, поверь, как человек, потерявший все, я знаю ей цену. Ты нашел что-то свое. Что-то, что дорого тебе. Так хватайся за это и держись что есть сил. С родителями можно и помириться. Тебя поддерживают твои братья и сестра — это важно. А свет… да к черту свет! Да, будет сложно, никто не говорит, что легко. Но, брат, это стоит того. Если бы у меня стоял выбор — Кларисса или Сорсберри, я бы выбрал ее, не задумываясь. Видишь ли, у людей есть привычка умирать, а у жизни — заканчиваться. У зданий такой привычки не наблюдается. Ну, за редкими исключениями, конечно же. Я молча его слушал. — Я хотел, чтобы ты знал, — сказал он. — Если тебе важно мое мнение. И я хотел, чтобы ты услышал все это, прежде, чем… — Чем что? — я почувствовал, как холодею. — Отец вызывает тебя в свой кабинет. — Но он болен! — воскликнула Изабель. — Роберт сказал привести его, живого или мертвого, — сказал Джейс и я почувствовал, как теряю равновесие.