«Аварийный выход»

«Years following years steal something every day, at last they steal us from ourselves away» Alexander Pope «Сменяющие друг друга годы каждый день что-то крадут у нас, пока, наконец, они не украдут у нас нас самих» Александр Поуп Его холодные пальцы соскользнули по твоей щеке, утирая слезы. - Пройдет время, - говорил он. Он постоянно повторял эти слова. «Пройдет время». Время... А что такое время? Оно ломает тебя пополам, когда ты ждешь; оно лечит, когда ты убегаешь от обжигающих воспоминаний; а иногда оно оставляет тебя истекать кровью где-то за поворотом. Мы живем по его канонам. Мы живем за его законами. Мы следуем его правилам. А без него – не существует и нас. Время не любит, когда его тратят впустую. Оно не терпит потерянных минут. И уходит молча. Не напоминая, что с каждой секундой его все меньше. И самое главное наше заблуждение, что у нас еще много времени. «Пройдет время». Да, пройдет. Но уже без него. Без его нежных прикосновений, без теплых ладоней на замерзших щеках, без поздних вечерних прогулок, когда он укутывает тебя в собственное пальто. Без долгих прикосновений тел. Без его губ на тонкой шее. Без тихих и искренних слов «я люблю тебя больше жизни», что он шептал тебе утром, когда ты еще спала, а затем уходил. Но только так, до вечера. Зато останется одно – дыра вместо сердца. - Пройдет время, - он вновь повторил то, что эхом разливалось у тебя в голове, - и ты забудешь меня. Он улыбался, продолжая касаться твоих щек. Ему, наверное, было легко уходить. И он не чувствовал той боли, что разливалась в твоей душе океанами. Слезы не спешили появляться на его глазах, в то время как у тебя они «выходили из берегов». И откуда ему было знать, что не забудешь? Никогда. Любовь нельзя забыть. Время сердце не вылечит. Ведь от любви нет лекарств. Любовь сама лекарство. 1. Дышать глубоко. Войдя в дом, он тихо закрыл дверь, ведь не хотел слышать ничего кроме шепота угнетающей тишины. И повернув ключ в замке трижды, он свалился на колени, сжимая что-то в руке, у груди. - Пожалуйста, береги себя, - он шептал с такой нежностью, словно ты его слышишь, - береги себя. А я буду беречь воспоминания. И тоненькими ручьями из глаз покатились горячие слезы, что обжигали его изнутри, разъедали все чувства, которые так горячо все еще в нем пылали. И не было разницы, ушел он с улыбкой на лице или без, главное – не остался. И сделал это, чтобы защитить. Сжатое в руке письмо упало на пол вместе с ним. И скрутившись в маленький клубочек, словно ребенок, он кусал губы, чтобы притупить душевную боль физической. Устало опускались веки, а сон укутывал его беззащитное тело в теплый плед воспоминаний. - Я очень сожалею, но я должен отдать тебе это, ЧонИнни, - сказал ему менеджер медленно, но уверенно выговаривая каждое слово. На глазах появлялись слезы, но он продолжать стоять прямо, отдав конверт Каю дрожащей рукой. - Что там? – поинтересовался собеседник, удивленным взглядом глядя на менеджера, что казалось, вот-вот заплачет. - Крепись, малыш. Уходя, он похлопал Кая по плечу, и скрылся за дверью. Тогда ЧонИну стало не по себе. Что-то внутри, правда, запылало диким огнем, который обжигал грудную клетку острыми языками пламени. Ему стало страшно, ведь он догадывался, что там. И он был прав – результаты обследования. Распечатав письмо, он вынул содержимое. Читая каждую строчку, перечитывая каждое слово, чтобы оттянуть как можно дольше эту встречу с заключением врача, он все же дочитал до конца. Сел на пол и заплакал. Нет, он не боялся ни операции, ни смерти. Но ему было страшно за родителей и за тебя. За ту единственную, что подарила ему любовь. Искреннюю, нежную, трепещущую в его груди, словно птица в золотой клетке. Она была заключена между его ребер навсегда. Озноб, что распространялся по его телу, коснулся и души. Он открыл глаза, и все еще лежа на полу, уставил взгляд в потолок. Ему казалось, он уже не здесь. Как только он ушел, вычеркнул себя из твоей жизни, чтобы тебе было легче смириться с утратой. Никто не знал, насколько успешной будет операция. И сможет ли он дальше ходить. А зачем тебе инвалид? Он не хотел быть ля тебя обузой, и исчез в дверном проеме. Настойчивый звонок в дверь заставил его подняться, и, взглянув в дверной глазок, он немедля дернул за ручку. - Менеджер? Проходите! – Кай низко поклонился, пропуская гостя в прихожую. -Здравствуй, Кай. Ты готов? - Да, я готов. - Тогда, завтра с утра я заеду за тобой. Возьми все необходимое. - Да, я уже все приготовил. Кай устало улыбнулся. Нет, он натянул улыбку на свое лицо, чтобы было не так больно. Но менеджер, глядя в его чистые от слез, по-детски невинные глаза, не сдерживая эмоций, обнял ЧонИна, умоляя себя самого не плакать. - Все будет хорошо, - говорил менеджер, - все будет хорошо. И как только он отпрянул от Кая, тот ответил: - Я верю вам. 2. На клавишах времени. Рассвет тихо стучал в окна прохладным ветром. Он уже не спал. Он не спал всю ночь, перелистывая в памяти страницы старой книги, которую он дочитал вчера, не желая оставлять последнюю главу недописанной. На протяжении всей ночи он вспоминал твой туманный образ, как смел обнимать тебя и дарить нежные прикосновения, как его трепетные губы могли целовать твои веки каждый вечер, как его руки гладили твои волосы. Все это он помнил и мечтал не забыть никогда. Только тонуть в этих воспоминаниях, которые теперь стали прошедшим временем. Но не дать захлебнуться ими дал телефонный звонок. Кай не стал брать трубку. Он знал, что это значит. И выглядывая в окно, увидел машину менеджера. Внутри которой должен был оказаться уже через минуту. Задернув шторы и выключив свет, он ушел, захлопнув дверь. Страх обнимал его, словно материнскими руками, продолжая шептать о том, что все будет хорошо. Ах, нет, это была мама. На ее карих глазах виднелись чистые, как утренняя роса, слезы, а теплые и нежные руки гладили его волосы. - Мама, - шептал Кай, чувствуя, как посторонняя жидкость протекает по венам. Веки тяжелеют, но он боится их опустить. Ему кажется, он больше не увидит маму, если закроет глаза. А она одна, кто всегда рядом. Была, есть и будет. Ее взгляд самый теплый, ее прикосновения самые нежные, ее руки самые любящие. Мама. Она провожала его в школу, держа за руку. И подставляла хрупкое, но такое сильное для него плечо, что было опорой. Она теребила волосы юного мальчишки, обещая, что все мечты сбудутся. И теперь, утирая горячие слезы платком, она обещала, что они скоро вновь увидят друг друга. Да, она свято верила в это. А он, он не верил ни во что, только ощущал, как становилось легко. Он взлетал. А веки опускались... 3. За горизонтом. Для птицы не существует пределов. И небо – не предел. Он летел все выше, расправляя белые крылья. Чувствуя, как воздух, что становился все тяжелее, пропитывался сквозь тоненькие щели между перьями. Но его не могло остановить ничего! Ничего, кроме родного голоса. «Я жду тебя здесь. И неважно, сколько мне придется ждать» - ему слышалось, а он летел. Подниматься ввысь ему становилось все труднее. Что-то тянуло его к земле, будто бы связало ему крылья, и теперь он падал. Словно пуля, вылетевшая из дула пистолета, он прорезал собой солнечные лучи, что едва пробивались сквозь тучи. Он падает все быстрее. И вот, словно ему суждено разбиться, он чувствует, как прохлада земли окутывает его тело. Все холоднее, но что-то внутри не позволяет ему погибнуть от холода. А до столкновения, что отберет у него этот воздух, эту возможность дышать, остались считанные метры. Десять, пять, один. Секунда. Он открыл глаза. 4. Там, где кто-то ждет на перроне. Он вновь может дышать. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Твои глаза напротив. Вход. Выдох. Нежное прикосновение теплой руки. Вдох. Выдох. Шепот трепетных губ. Вдох. Выдох. Остановка сердца. Он вновь летел. Опять вышину. Но его – вольную птицу, схватила чья-то рука. И вновь заставила дышать. Теперь она усадила его в пустой вагон. Поезд несет его вдаль. Еще пару вдохов – и день угаснет, солнце ляжет спать за горизонт, а где-то наступит день, но не здесь. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. И солнце опускается в реку, над которой поезд проезжал во время заката. Небо порозовело, а река обзавелась новым жителем, всего лишь на ночь. Но вернется рассвет, и солнце опять распуститься подобно бутону алой розы, так спело и будто впервые. А вот и его станция. 5. Дыши со мной. - Кай... – он услышал нежный шепот твоих губ. И медленно поднимая веки, прогоняя туман, что застыл перед глазами, он вырисовывал твои очертания. - Прости, - вот все, что он смог произнести, прежде чем ты остановила движение его губ тонкими пальцами. - Послушай меня... Я не знаю, почему ты решил, что тебе лучше уйти. Но. Я хочу, чтобы ты знал, даже если мне нельзя будет прикоснуться к тебе, я просто хочу быть рядом. Смотреть на тебя, улыбаться. Я обещаю преодолеть все границы, нарушить все запреты, чтобы просто находиться рядом. Я обещаю, что никогда не сделаю шаг в обратную сторону. Только, если назад мы будет идти вместе. Я никогда никого не знала кроме тебя. А даже если и знала, то об этом не помню. Зачем искать кого-то, сравнивать. У меня есть сердце, которое знает, когда оно право, и поэтому приняло твое имя. Заранее неизвестно, куда приведет любовь. Но моя любовь уже построила все мосты. - Наша, - он прошептал, повторив затем еще раз, - наша любовь... По теплым щекам покатились слезы, словно океан его души разливался за пределы берегов. К черту границы. И никто в мире, во всей вселенной не знал, как же он сейчас хочет коснуться твоих губ. Как тогда, впервые. Неуверенно делая шаг навстречу. Сперва касаясь ледяными пальцами твоих манящих губ. Он смотрел на них, как на произведение искусства. И с тех пор, воссоздавал их в памяти, словно художник собственные картины – до самых мелких деталей. А затем нежно касаясь своими. - Я люблю тебя, - тихо сказал он, а ты зарыдала, как сумасшедшая, хоть и теплая, такая искренняя улыбка не исчезала с твоего лица. - Я люблю тебя, ЧонИн, люблю. Больше жизни. 6. Пройдет время. С тех самых пор прошло ни много ни мало – 128 дней и ночей. Он все также глубоко дышал, обнимая тебя за плечи. Касался большими ладонями румяных щечек. И повторял одни и те же слова: «Пройдет время». - Пройдет время, а мы все также будем любить друг друга. Обещаешь? – сказал тебе Кай, заключая в объятиях. А ты, сидя рядом, улыбнулась, почувствовав в своем животе несколько толчков. - Обещаю. И наш будущий малыш тоже обещает тебе. Иногда нам кажется, что взлететь повыше – лучший выход. Но так высоко может долететь только один. А любовь – то, самое лучшее, что дается в жизни всего один раз. Цените, берегите, и никогда не отвергайте любимых.