Evil isn't born

Это был самый обычный день. Светило такое привычное для жителей Зачарованного леса солнце, окрашивая крону деревьев в самые яркие цвета. Все до единого лесные твари жили своей жизнью, бродя меж деревьев в поисках пищи, бегая и играя друг с другом, а порой, прячась от заблудшего в чаще леса охотника. Для них этот день ничем не отличался от других. Но так было не со всеми. Далеко, и в то же время так близко, в самом сердце Зачарованного леса, в прекрасном дворце с сияющими на солнце башнями, два истинно влюбленных сердца буквально соединялись воедино. Два истинно влюбленных сердца клялись друг другу в вечной верности и любви. - Клянусь. В роскошном зале не было слышно ни шороха. Все до единого гости затаили дыхание, будто боялись помешать, сломить тот трепетный дух, что царил сейчас в округе. - А ты, Белоснежка, берёшь ли этого мужчину в мужья? Клянёшься ли любить его вечно? Улыбка озарила прекрасное лицо. Глаза сияли счастьем: - Клянусь. - Я объявляю вас мужем и женой. Толпа загудела и заулюлюкала. Губы Белоснежки и принца медленно приблизились друг к другу в ожидании сладостного поцелуя. Солнце будто засветило еще ярче, лаская своими лучами влюблённых, что, наконец, нашли друг друга. Казалось, ничто не способно разрушить покой и умиротворение, что царило сейчас во дворце. - Простите, я опоздала! Двери с громким хлопком распахнулись. Ледяной голос, так хорошо знакомый и пугающий до дрожи в коленях, гулким эхом распространился по залу. На пороге стояла она. Величественная, как всегда, невероятно статная. Она была облачена в роскошный черный корсет, удачно подчёркивающий все изгибы её тела. Её подбородок был приподнят, а глаза, хоть и пылали искорками, по обыкновению были холодными и непреклонными. На пороге стояла она. Злая Королева. Оглядев презрительным взглядом собравшуюся публику, женщина стремительно зашагала вдоль ведшего к алтарю пространству, по дороге одним взмахом руки отбрасывая в сторону храбрецов, осмелившихся броситься на Королеву. Толпа взволнованно загудела. Тут все знали эту женщину. Знали и боялись. - Спасайтесь, это Королева! – выкрикнул кто-то из гостей. - Она уже не королева, - Белоснежка воинствующе выступила вперед, одновременно выхватывая у вновь нареченного из ножен меч и направляя его на мачеху, - а обычная злая колдунья! Женщину, казалось, абсолютно не встревожили слова зарвавшейся падчерицы. Она стояла напротив девушки с милой улыбкой, будто просто проходила мимо и решила поздравить суженных с долгожданной свадьбой. Просто проходила мимо. Но все знали, что это лишь затишье, перед страшной бурей. - Не уподобляйся ей, не стоит, - Принц успокаивающе приобнял Белоснежку и осторожно взял меч у нее из рук. Затем, взглянув в глаза ухмыляющейся Королеве, громко провозгласил, - ты проиграла, Реджина. Нашу свадьбу тебе не расстроить! - Но я и не думала никого расстраивать! – ее голос звучал так сладко, что не знай прекрасная пара эту женщину так долго, наверняка поверила бы в искренность ее слов, - напротив, дорогой, хочу преподнести вам подарок. - Нам ничего от тебя не нужно, - вновь выступила вперед принцесса. - Вы уже его приняли! – громко перебила ее женщина, - я дарю вам… этот счастливый… славный день, - ее голос из лестно-сладкого превратился в холодный, пронизывающий насквозь, заставляющий полностью прочувствовать всю безнажёжность сказанного. Королева принялась величественно вышагивать взад-вперед, заглядывая в лица гостей своими темными глубокими глазами. - Потому что завтра я начну мстить. Скоро все, что вам дорого, все, что всем вам дорого, вы потеряете навеки. Из ваших страданий вырастет дерево моей победы. Она вновь остановилась напротив алтаря и взглянула на стоящих в обнимку молодоженов. Взглянула прямо в глаза напуганной падчерицы и зловеще прошептала, вкладывая в свой голос всю ту холодную ярость, все могущество и алчность, которые сдерживала годами: - Я разрушу ваше счастье. И эту клятву я сдержу. Реджина резко села на кровати и, задыхаясь, сжала тонкими пальцами простынь. Дыхание сбивалось, голова горела, а в животе образовался тугой узел, с каждым мгновением стягивающийся все сильнее. В полусогнутом состоянии женщина потянулась и, схватив с прикроватной тумбочки специально приготовленный на такие случаи стакан воды, опустошила заветный сосуд. Ледяная жидкость ручейком просочилась по разгорячённому телу, дыхание начало выравниваться, комок в животе отпустил, и Реджина без сил упала на мягкие подушки. Ничего, к такому она привыкла. Такое случалось почти каждую ночь. За магию приходится платить. Видимо, такова цена проклятия. Она видела подобные сны почти каждую ночь. Они были как напоминания. Напоминания о той далекой и в то же время постоянно преследующей Реджину прошлой жизни. Обычно по ночам женщина видела лишь обрывки, кусочки миллионов пазлов, в мгновение ока сменяющие друг друга, оставляя в голове неимоверную путаницу. В этот раз все было иначе. В этот раз она будто пережила эту частичку своей жизни вновь. Все было настолько четко и ясно, каждая мелочь всплывала на поверхность, прокручиваясь снова и снова. Такое уже было однажды. День, когда она заточила Кору в зеркале, отправив ее в страну Чудес, тем самым навсегда избавив себя от материнской опеки. Во сне ей привиделся именно этот день. Тогда она усыновила Генри. Тогда ее жизнь вновь обрела смысл. Это был будто лучик света в кромешной мгле бесполезной, бесконечной рутины. Вновь обрелось то, ради чего стоило жить. Для кого стоило жить. Генри стал для нее всем. Любовь – это слабость, неустанно напоминала Реджине мать, затем то же самое повторял ей Румпельштильцхен. Ей говорили это так часто, что в итоге она сама в это поверила. Да, любовь – это слабость. И в тот самый день она позволила себе эту слабость. На лбу все еще проступали липкие капельки пота, но Реджину это уже мало волновало. Отдышавшись, она взглянула на часы. Шесть утра. Надо же, как вовремя ее разбудило ненавистное наваждение: самое время вставать, делать Генри завтрак и будить его в школу. Все та же рутина. Но почему-то теперь она не представлялась такой губительной. Подниматься с постели жутко не хотелось. Реджина с удовольствием провела бы еще минут двадцать лежа на мягких подушках, под теплым одеялом. Но в таком случае пришлось бы остаться без утреннего душа, а этого она допустить не могла. Мэр города должна выглядеть безупречно. Глубоко вздохнув и вырвав себя из спасительного тепла, Реджина села на кровати. Внешний мир встретил женщину холодом и безразличием. Впрочем, она уже привыкла. Впрочем, так было всегда. Передернувшись от легкого мороза, исходившего из приоткрытого окна, Реджина накинула на себя лёгкий халатик и отправилась в душ. Прохладная вода освежила разгорячённое тело. Только подумать, сейчас вода - это то, что неустанно спасает уставшее тело. Забавная ирония, учитывая, что в прошлой жизни Злая Королева властвовала над пламенем. Спустившись на кухню и наспех сделав пару тостов и омлет, она направилась будить Генри. Стоя перед дверью в комнату сына, Реджина не смогла сдержать улыбки: эта часть рутины была определенно одной из лучших. Секунда, и дверь медленно приоткрылась. Легкий скрип. Нежный голос, возникающий при обращении лишь к одному человеку: - Генри? Еще одна секунда. Дверь открыта настежь. Слышны панические нотки в голосе: - Генри?! Сердце пропустило удар. А затем забилось с бешеной скоростью. Комната была пуста. - Генри... Реджина молниеносно влетела внутрь. Все было как обычно: банальные картины на стенах, одежда, аккуратто развешанная в шкафу, игрушки и книги, разбросанные тут и там, компьютер на письменном столе... Солнечные лучи будто подшучивали над ней, пуская через окно теплый свет на холодную кожу. Через открытое окно. Только сейчас она заметила абсолютно голую кровать. И свернутую змейку простыни, торчащей из створок окна. Сбежал. Зачем? Почему... Сейчас не было времени думать над этим. Стоило обратить внимание на более насущий вопрос: куда? В панике подойдя к окну, Реджина посмотрела вниз. Как она и догадывалась: непрочный канат из связанных между собой простыней и одеяла доставал почти до земли. По нему вполне мог вскарабкаться десятилетний мальчик. Реджина до боли сжала тонкими пальчиками подоконник и глубоко вдохнула прохладный воздух. Сейчас главное успокоиться. Прийти в себя, собрать разбегающиеся мысли в кучу и решить, что делать дальше. Он не мог уйти далеко. Ему всего десять. Еще раз выдохнув, она резко обернулась и, смахнув несуществующие пылинки с идеально выглаженной юбки, стремительно прошествовала к выходу из дома. Её дальнейший путь был ясен. Пока... *** - Реджина? - Грэм удивленно поднял голову, услышав стук каблучков по мраморному полу участка, - ты рано. - По-твоему, я должна приходить к тебе лишь по одному вопросу? - Реджина раздраженно закатил глаза. Иногда казалось, что этот мужчина при взгляде на неё может думать только о сексе. И плевать, что изначально он был не более, чем заводной игрушкой, которая включалась и выключалась лишь тогда, когда его Королеве это было нужно. - Ну, ээ, - тут же замялся мужчина. Напряжение, царившее сейчас у Реджины внутри начало изливаться наружу, и ей пришлось крепко впиться красными ноготками в ладонь, оставляя болезненные красные следы, которые потом не раз будут о себе напоминать. - Ты шериф, Грэм! - подойдя ближе и опустив руки на стол перед ним, она наклонилась и, глубоко вздохнув, посмотрела мужчине прямо в глаза. Ее взгляд был полон такой угрозы, что Грэм нервно сглотнул, вцепившись в спокойно покоившуюся в его руке ручку, как за спасительную соломинку перед страшным зверем. Реджина фыркнула: тогда, в Зачарованном лесу, она не ошиблась. Он действительно был из овец. - Что-то произошло? - аккуратно спросил он. - Мой сын пропал, - коротко ответила Реджина. Настолько коротко, что незнающий эту женщину человек мог легко спутать эту краткость с безразличием. А незнающих эту женщину людей в этом проклятом городе было навалом. Вероятно, в этом проклятом городе вообще не найдётся человека, который знал бы Реджину. - Вероятно, он просто решил сам добраться до школы, - в голосе бывшего охотника явно слышалось облегчение. Пропажа Генри для него облегчение... Ну что ж. Она возьмёт это на заметку. - Он даже не поел, - она наклонилась еще ниже, наблюдая за его реакцией. Взгляд Грема прошёлся по откровенно открывшемуся виду на декольте Реджины. Прерывисто вздохнув, мужчина с трудом отвел глаза. - Может, не был голоден, - промямлил он, всё еще до побеления костяшек пальцев сжимая ни в чем неповинную ручку. - Боже, Грэм! - Реджина выпрямилась и устало схватилась руками за голову. - Реджина, - при лишении соблазна его голос стал куда увереннее. Он, наконец, положил несчастную ручку и, встав из-за стола, подошёл ко всё так же держащейся за голову женщине, - если тебя это волнует, то я конечно вызнаю всё, что в моих силах, хотя, как мне кажется, ничего страшного произойти не могло. Тебе сейчас лучше вернуться домой и прилечь, ты выгладишь уставшей. - Я сама знаю, что мне нужно, - она ненавидела, когда он был таким. Изображал заботу, то, чего Реджина не чувствовала уже не счесть сколько лет. Он не знал, что делает это по принуждению. Но она знала. И она ненавидела эту заботу каждой частичкой своей прогнившей души, потому что знала. Знала, насколько это на самом деле фальшиво. - Может, хотя бы воды попьешь, - Грэм улыбнулся и направился к стеклянному графину. Она не стала возражать. Пусть делает что хочет, все равно от него не отвяжешься. Сама виновата. - Держи, - Реджина даже не заметила, как мужчина вновь повернулся, протягивая ей стакан. Кажется, сегодня она и правда не выспалась. Но она не должна расслабляться. Не сейчас. Не когда Генри неизвестно где. Схватив протянутый ей сосуд, она одним глотком осушила его. Жидкость горьковатыми каплями проникла сквозь приоткрытые губы в её организм и растеклась там, наполняя легкие, затуманивая разум... А может быть, Грэм прав... Может быть, с Генри всё в порядке... Может быть... Последнее, что почувствовала Реджина, были крепкие руки, подхватившие ее размякшее тело. А потом - темнота... *** Настенные часы бешено отбивали секунды, превращаясь в минуты и перетекая в часы. Долгие, тягучие часы... Стрелки тикали в такт биения ее сердца. Но почему она услышала их только сейчас? С трудом разлепив веки, Реджина обнаружила, что лежит на диване в гостиной своего особняка. За окном было темно, и по-началу она решила, что просто заснула здесь за кипами бумаг, что бывало частенько. Уже почти поверив с собственную теорию, она внезапно поняла, что бумаг нигде не было. Более того, не было ничего, за чем можно было бы заснуть: ни чашечки кофе, ни очередной неинтересной книги на столике, стоявшем рядом с диваном, не было вообще ничего. Так что же она тут делает? Если только... Конечно. Сознание медленно начало возвращаться к Реджине. А вместе с ним пришло и понимание происходящего, что неизменно привело за собой нарастающую ярость. - Он. Меня. Усыпил. - слова накатывали морскими волнами, что с каждой паузой становились всё свирепее и свирепее. Приближалась буря. - Он меня усыпил! - в этот раз предложение прозвучало громче и слаженнее, став, вопреки всему, еще более угрожающим. Резко вскочив с дивана и подавив внезапное головокружение, Реджина галопом помчалась из комнаты. Как она и ожидала, Грэм сидел за столом на кухне и что-то усиленно вычеркивал в бумагах. Услышав шаги, мужчина встревоженно поднял голову: - Ты меня усыпил, - теперь она даже не пыталась сдержать рвущуюся наружу ярость. Да как он посмел?! Она - Королева, а он... - Я шериф, - его голос немного дрогнул, но Грэму каким-то образом удалось сохранить зрительный контакт, - прикажешь арестовать самого себя? Реджина едва не задохнулась от негодования и, воспользовавшийся этим охотник, поспешил перевести тему разговора: - Сейчас не это важно. Я не особо серьёзно отнесся к твоим переживаниям, но, похоже, ты была права. Злость мигом улетучилась, а на её место пришел страх. Настоящий, животный страх, который Королева не испытывала уже ох как давно. - Генри? Что с ним? - хрипло произнесла Реджина, не узнав собственного голоса. - Ты не ошиблась, в школе его не оказалось, - шериф встал со стула и продолжил рассказ, стоя около окна. Реджина на ватных ногах подошла к столу и присела на только что освободившееся место, - более того, он даже не садился в школьный автобус. В ближайших кафе его тоже никто не видел. Мне удалось связаться со станцией за городом, и вот там мне смогли кое-что сказать. Сегодня, около шести вечера, темноволосый мальчик лет десяти купил билет и поехал на автобусе... до Бостона. - До Бостона, - слабым голосом проговорила Реджина, прикрыв лицо руками, - зачем ему в Бостон? - Думаю, - внезапно произнёс Грэм, глядя в окно, - тебе лучше спросить у него самого. До неё не сразу дошёл смысл сказанных только что слов. А когда дошёл, она молниеносным движением выскочила из-за стола и понеслась к двери. Все мысли покинули её голову, как только она, выбежав за порог, увидела на улице своего сына: целого, невредимого, живого... - Генри?! - выдохнула она, и волна облегчения нахлынула на её тело. Не в состоянии думать больше ни о чем, она подбежала ближе и заключила мальчика в крепкие объятия, неустанно повторяя про себя три слова: целый, невредимый, живой... - Ты в порядке? Где же ты был? Что случилось? - вопросы полились один за другим, и только теперь Реджина заметила стоявшую рядом с её сыном блондинку, что, глядя на эту картину, застенчиво переминалась с ноги на ногу. А это кто, черт возьми?! - Я встретил свою настоящую маму! - выкрикнул Генри и, стремительно проносясь мимо Реджины, побежал в дом. Пять слов. Пять самых обыкновенных слов, а где-то внутри будто что-то рухнуло. Будто ты срываешься с обрыва, на который карабкался всю свою жизни. Будто тебя просто взяли и столкнули... А блондинка всё стояла и застенчиво улыбалась. Вдруг возникло желание придушить её голыми руками. - Вы, - наконец смогла выговорить Реджина, - родная мать Генри? - Да, - последовал смущённый ответ. Кажется, состояние новой знакомой сейчас было не лучше, чем её собственное. - Пойду посмотрю, как там он, - послышался голос Грэма из-за спины. Видимо, он вышел сразу после Реджины и был свидетелем всей этой сцены, - нелёгкий был денёк. Но Грэм сейчас волновал ее в последнюю очередь. Она просто стояла. Стояла и смотрела на женщину, что, возможно, полностью перевернет её жизнь. Стояла и смотрела на биологическую мать своего сына. - Не хотите пропустить по стаканчику моего фирменного сидра? - выдавив из себя улыбку и поборов порыв вырвать этой блондинке глотку, сладко произнесла Реджина. Слегка помотав головой, женщина, что только что привезла Генри, неуверенно ответила: - А есть что покрепче? Про себя Реджина фыркнула: она явно не бесхребетная. Что ж, придется сразу показать ей, чей это город. Пройдя в холодный, белый особняк, что, казалось, стал чуточку теплее с возвращением в него Генри, мэр Миллс зашла на кухню за стаканами, оставив новую знакомую ждать в прихожей. Достав нужную ей посуду, Реджина на секунду задержалась и устало прислонилась спиной к прохладной стене. Пропажа Генри, через чур заботливый Грэм, вынужденный сон, а теперь еще и появление биологической матери своего сына - все это было явно слишком для одного дня. Один вздох. Еще один глубокий вздох, один толчек, и, возможно, все останется позади. Все будет как раньше, вернется старая добрая рутина. Она никогда не могла подумать, что ей будет ее не хватать. Только один вздох. Нацепив на себя фальшивую улыбку, Реджина решительно вышла из кухни. Подойдя к тумбе и даже не взглянув на стоящую в дверном проеме женщину, она налила в стаканы виски. Немного, но вполне достаточно, чтобы успокоить расшалившиеся нервы. - Как он меня разыскал? - задала меж тем вопрос блондинка. - Ума не приложу, - с показным безразличием ответила Реджина. Честно говоря, ей и не хотелось этого узнавать. - Ему было всего три недели, когда я его взяла, о родных мне не говорили. Только, - тут она сделала акцент, - что родная мать отказалась. - Это так, - последовал ответ. - А что отец? - Реджине надо было сразу раскрыть для себя все карты. В противном случае, те, что останутся в колоде, подсунут ей неплохие палки в колеса. - Есть и он. - Стоит ли мне ждать встречи с ним? - все это время она стояла спиной к блондинке и вот, наконец, начала подбираться к тому, ради чего и завела все эти любезности. - Нет, - ее голол прозвучал на удивление твердо, - он не в курсе. Подростковый роман с выплывшей из него беременностью. Как мило. Повернувшись и наконец подойдя к женщине, Реджина со льстивой улыбкой протянула стакан. - А на Ваш счет мне волноваться? - как бы между прочим спросила она, выжидающе качнув головой. - Нет, конечно, нет, - собеседница, казалось, не понимала, о чем идет речь. Или же просто притворялась, что было вероятнее. - Мэр Миллс, - послышался знакомый голос с лестницы, ведущей на второй этаж. Реджина едва сдержалась, чтобы не закатить глаза: за сегодняшний день Грэм успел порядкой надоесть ей, особенно сейчас, когда у нее и без него проблем по горло, - Генри в порядке, ему просто нужно отдохнуть. Все хорошо. - Спасибо, шериф, - притворно улыбнувшись, выдавила она. Сегодняшний день она только и делала, что притворялась. Притворялась доброй, гостепреимной, дружелюбной... Единственное, что сегодня она делала по-настоящему искренне, так это волновалась за Генри. Волновалась за того, кто ненавидел ее настолько, что решил поехать в Бостон и найди свою настоящую мать. Смешно. От этих мыслей в горле противно пересохно и, сглотнув, Реджина сделала тягучий глоток обжигающего напитка. Это немного успокоило тревожные мысли, и Миллс вновь смогла взять себя в руки, продолжить разговор. - Мне жаль, что он Вас побеспокоил, не пойму, что на него нашло, - она жестом пригласила гостью пройти за ней в гостиную. - Не стоит его ругать, бывает, - пожала плечами блондинка. Реджина так и не удосужилась узнать ее имени: зачем, если через несколько минут она уедет из города и больше никогда не даст о себе знать? - Я пытаюсь сказать, - продолжила Миллс, - что даже мэру не всегда удается поддерживать порядок. У вас есть работа? Она не знала, зачем все это спрашивает: возможно, чтобы поддержать разговор. Или же, чтобы убедится, что мать ее ребенка - не сбежавшая из лесу дикарка. - Да, конечно, да, - отвечает как по шаблону. Про себя Реджина понадеялась, что Генри как можно меньше унаследовал от этой женщины. - Представьте, что вдруг появилась вторая, - фальшиво улыбнувшись, она присела на краешек дивана, - воспитание ребенка. Приходится быть строгой. Это слишком? Возможно. Но все же так лучше для него. На секунду воцарилось молчание. - Я хочу, чтобы Генри был сильным, - сказала Реджина скорее самой себе и тихо добавила, - не пойму, почему он считает меня злой? И это была правда. Она знала, конечно знала, что на самом деле является чем-то, что в народе называют "зло во плоти". Знала. Но Генри... Пожалуй, он был одним из немногих людей в ее жизни, к которому она испытывала исключительно любовь и искреннюю заботу, так почему, почему он не принимает ее? Да, она бывает строгой, но разве не такой и должны быть матери? - Да, на него просто так влияют эти сказки, - пробормотала блондинка, вновь беря стакан с маленького столика. - Какие такие сказки? - она спросила это резче, чем следовало. Это слово в этом мире кроет за собой слишком много тайн, которые едва ли поймет хоть кто-то, живущий здесь и незнающий правды. - У него есть книга сказок, - улыбнулась женщина, - он считает, что все жители города - ее герои. Психиатр, например, сверчок Джимини... Казалось, на секунду Реджина разучилась дышать. Нет-нет-нет. Эта жизнь приподнесла Реджине достаточно глупых ироний. Не может такого быть, чтобы тайна, самая страшная тайна, которую она всеми усилиями пыталась скрыть, была разгадана ее собственным сыном. Нет. Нет-нет-нет. Или... Да как бы он вообще смог догадаться? Может быть, она все еще спит? - Простите, - с трудом скрывая панические нотки в голосе, произнесла она, - я что-то не совсем вас понимаю. Кажется, блондинка пришла в замешательство. Которое, в прочем, довольно быстро прошло: - Вообще-то, - улыбнулась она, - это меня не касается. Он ваш сын. И мне уже пора ехать. Хоть одна дельная мысль за вечер. - Конечно, - как можно более льстиво произнесла Миллс, вставая и открывая дверь на выход гостьи. Та удивленно посмотрела на нее. Видимо, не ожидала, что ее вот так вот выпроводят. Наивная. Закрыв за гостьей входную дверь, Реджина устало провела рукой по волосам. Она отвыкла от таких дней. Приучила себя к вечно повторяющейся день за днем рутиной, а еще и жаловалась на скуку. Ну что, достаточно развлеклась? Голова была забита миллионами мыслями и самое лучшее сейчас было бы провалиться в забытие, но, спасибо Грэму, этого сделать не удастся. Вернувшись в гостиную, она села на диван и смогла, наконец, глубоко вздохнуть. Что делать дальше, она не имела ни малейшего понятия. Не знала, что теперь говорить Генри, наказывать его за проступок, или же попытаться понять и простить... Но одно было ясно точно. И за это одно Реджина ухватилась как за спасательную соломенку, как за единственный глоток воздуха в душном помещении. Она должна найти эту книгу.