Кукла

      Такси неслось по улицам Токио, притормаживая только в крайних случаях. Усаги сидела на заднем сидении и смотрела в окно. Внутри было пусто. Еще недавно ее трясло от страха и потрясений, а сейчас не стало ничего. Час назад — Усаги! Немедленно включи новости! Слышишь? Быстрее! — взволнованный голос Мины шилом врывался в мозг. Бегом на кухню, найти пульт, включить, перелистнуть несколько каналов и услышать: - …глава корпорации Китобу Мамору Джиба. Господин Джиба, скажите пожалуйста, по каким причинам Вы приняли такое резкое решение и уволили все правление? — Эти зажравшиеся хряки строили заговор за моей спиной! Я никому не позволю шутить со мной шутки! — кадр перевели на Мамору. Он выглядел бледным, взъерошенным, а глаза горели каким-то непостижимым фанатичным огнем. — Вы уже решили, кто займет освободившиеся вакансии? Кто-то из ваших приближенных и верных людей?       Мужчина зло усмехнулся и ответил: — Что вы. У меня нет близких и верных людей. Предатель может затаиться даже в семье, не говоря уже о компании. А теперь прошу прощения, мне нужно идти.       Камера вернулась на журналистку, и та заговорила: — Таков был ответ главы корпорации Китобу Мамору Джиба на разразившийся скандал, связанный с жестким увольнением всего высшего руководства компании. Помимо этого, господин Джиба принял решение о продаже некоторых компаний, владельцем которых он являлся, в том числе, журнал «Экономика сегодня», ранее принадлежавший отцу его жены Кенджи Цукино.       Внутри Усаги что-то оборвалось, а по щекам покатились слезы. Журнал фактически никогда ей не принадлежал, но хотя бы мысль о том, что дело ее отца рядом, что она может наведаться в офис, пообщаться со старыми знакомыми, которые остались работать после смены владельца, грела. А теперь неизвестно, кто владелец, и что он сделает с трудами Кенджи. От грустных размышлений ее отвлек звонок телефона. Девушка подняла трубку. — Госпожа Джиба? — услышала она незнакомый голос. — Да. — Вас беспокоят из лечебницы «Синий эдельвейс», как вы помните, у нас находится ваш отец — Кенджи Цукино. — Да. Что-то случилось? Что-то с папой?! — Не совсем. Дело в том, что сегодня последний день оплаты перед переходом на резерв. Ранее средства поступали регулярно, но не в этом месяце. У вас есть три дня резерва. В случае, если оплата не будет произведена, мы будем вынуждены прервать лечение и отправить вашего отца домой. — Как?! Так, хорошо, я сейчас попробую уточнить. Не волнуйтесь, деньги непременно поступят на счет. Только дайте мне время. — быстро заговорила Усаги.       От ужаса ее бросило в холодный пот. Девушка сбросила звонок и тут же принялась набирать Мамору. — Да, чего тебе? — услышала она грубый голос. — Господин Мамору, здравствуйте. Мне только что позвонили из лечебницы отца. Вы не перевели средства за его лечение. — Я собирался. Позавчера. Пока Каоринайт не объявила мне о твоем самовольном отъезде. От меня ты и копейки не получишь, тварь. Ищи деньги у того, кто тебя трахал все это время. Хоть на панель становись, мне насрать на тебя и на твоего никчемного овоща-отца, сука! — выкрикнул он и бросил трубку.       Усаги в шоке уставилась в окно, не понимая, что произошло. Телефон снова зазвонил. На экране высветилось имя Сецуны Мейо. — Госпожа Джиба, если сможете, приезжайте сейчас. Я видела новости. — Хорошо.       Усаги попробовала позвонить Шинго или маме, но никто из них не поднял трубку. Сейчас       Усаги выскочила из такси у медицинского центра и направилась на поиски Сецуны. Долго ей искать не пришлось — госпожа Мейо ждала ее в холле. — Госпожа Джиба. Здравствуйте. Пройдемте в мой кабинет. — Да, здравствуйте. — Усаги рассеянно кивнула и пошла следом за женщиной. — О чем вы хотели поговорить, госпожа Джиба? — спросила Сецуна, садясь в свое кресло.       Усаги разместилась на краешке удобного стула для посетителей, нервно комкая в руках платок. — В последние несколько дней мой муж ведет себя довольно странно. Он то сама доброта, то вдруг резко становится грубым, ругается и разве что не дерется. Мы с его сестрой очень переживаем. А тут еще его странное решение уволить все руководство его компании. Каоринайт говорила, что Мамору был вашим пациентом.       Сецуна внимательно слушала, пытаясь представить полную картину, но паззл не складывался. — Госпожа Усаги, Мамору Джиба действительно был моим клиентом. — она поднялась с места и подошла к окну. — Чаю? Воды? Извините, кофе не держу. — Воды, пожалуйста.       Наблюдая за струей воды, льющейся из кулера в стакан, Сецуна начала рассказ. — Я тогда только-только начинала частную практику. Мамору Джиба был первым моим сложным клиентом. Красивый двадцатилетний парень совершенно не походил на больного. Но потом все его «прелести» открылись мне в полной мере. Всю неделю он шел к успеху, но за выходные весь прогресс скатывался к нулю. Так продолжалось на протяжении двух лет. Я корила себя за свою неопытность и некомпетентность. Я несколько раз спрашивала, что он делал в это время. Но ответ был всегда разный «сидел дома», «гулял с сестрой», «водил Каори в спа».       Раскрыл все дело случай. Я ходила по магазинам и увидела на улице Мамору с сестрой. Их поведение, жесты и касания были весьма недвусмысленны. Я не могла поверить своим глазам. Сомнения развеялись окончательно, когда они в обнимку зашли в лав-отель.       На следующем сеансе я задала ему несколько вопросов о сестре. Госпожа Усаги, знаю, что вам неприятно будет это слышать, но они были любовниками. Именно Каоринайт и его чувства к ней были катализатором в развитии его болезни. Поэтому я убедила родителей мистера Джиба разделить брата с сестрой, и Каоринайт отправилась в Италию. Мамору сначала очень переживал, но зато терапия пошла вперед семимильными шагами. Для закрепления эффекта ему нужно было переключить внимание и сексуальную энергию на другой объект. Я посоветовала его родителям женить Мамору. Когда он пришел ко мне в последний раз, поблагодарил и сообщил, что женится, у меня словно гора с плеч свалилась. Госпожа Усаги, я убеждена, что если Каоринайт снова уедет, я смогу привести вашего мужа в норму. Не отчаивайтесь. Возможно, рождение ребенка навсегда отвернет его от сестры, и муж будет смотреть только на вас.       Усаги молча сидела, переваривая полученную информацию. Сецуна Мейо ошибочно решила, что она переживает за мужа. Лучше бы никогда ей не знать этого страшного человека. И этот скоропалительный брак состоялся из-за совета Сецуны. — Значит, недуг Мамору связан с появлением Каоринайт… Что ж, госпожа Мейо, благодарю вас за рассказ. Я сделаю все, что в моих силах. — ответила Усаги, поднимаясь с места. — Госпожа Джиба, не сдавайтесь. Вместе мы справимся и вернем вашего мужа. Девушка кивнула и вышла за дверь.       По дороге домой она созвонилась с матерью и Шинго. Известия о неуплате в лечебницу ошеломили родных. Однако, оказалось, что у Икуко были кое-какие сбережения именно на подобный случай, и сумма тут же была переведена. Но больше денег не было и новая катастрофа была всего лишь отложена на месяц.       Дом встретил Усаги тишиной. Даже служанки куда-то делись. Девушка прошла в свою комнату и обнаружила на кровати рыжий парик и красную помаду. Она удивленно рассматривала находку, когда к ней кто-то неслышно подошел и обнял. — Моя милая женушка приехала. Я тебя ждал. — раздался за спиной голос Мамору. — Моя заюшка. Я скучал. А это тебе. Я хочу, чтобы ты его надела. Усаги в ужасе повернулась к мужу. — Г-господин Мамору, вы меня напугали. — Меньше болтовни, дорогая, и больше дела. Надень парик.       Усаги трясущимися руками скрутила свои волосы в пучок и натянула рыжие локоны. — Да, хорошо. А теперь дай мне помаду. — велел Мамору.       Девушка нагнулась за тюбиком и ощутила ладони мужа, поглаживающие ее ягодицы. Когда она повернулась, Мамору уже приспустил штаны. Он взял помаду и начал красить ей губы, а затем внезапно смял их в жадном поцелуе. Руками он резко развел ее кимоно, оголяя плечи и грудь. Поцелуями и покусываниями спустился к груди, а затем коленом раздвинул ее ноги. Раздался треск ткани трусов и он резко вошел в нее. Усаги кричала и плакала от боли, а Мамору это, казалось, заводило еще больше. — Кричи для меня! Кричи.       Он стал двигаться еще быстрее, а руки потянулись к ее шее. Ладони накрыли нежную кожу и начали сдавливать все сильнее и сильнее. Усаги захлестнула паника. Она поняла, что муж может ее убить. Девушка схватилась за его руки, пытаясь разжать хватку, но он был сильнее. Мамору притянул ее для поцелуя и Усаги прокусила ему губу, ощутив железно-соленый вкус крови. — Ах ты, сука! — взревел он, отпихивая ее от себя.       Усаги тут же вскочила на ноги и побежала из дома.       Сейя подъехал к особняку Джиба. Съемки были назначены только на завтра, но у парня целый день сердце было не на месте, и он решил наведаться к Усаги. Он смотрел на дом, виднеющийся за высокими воротами, и не мог понять, что не так, пока не осознал, что окна были темными. Вдруг, как в каком-то дешевом ужастике, ворота распахнулись, и оттуда выбежала рыжеволосая женщина с окровавленным ртом. Следом за ней несся всколоченный мужчина. Он схватил ее за волосы, и они остались у него в руках, а по плечам женщины разметались золотые локоны. — Усаги! — в ужасе крикнул Сейя, выскакивая из автомобиля. Он стрелой пронесся разделявшее их расстояние и тут же впечатал кулак в скулу Джиба. Резкий свет ксенона ослепил парня, завизжали тормоза и с криком «Мамору!» из машины выбежала Каоринайт.       Усаги рыдала, уткнувшись в грудь Сейи, пачкая его светлую футболку помадой, цвет которой она возненавидела на всю жизнь. Каоринайт прижимала к себе Мамору и причитала. Сейя же был похож на смерть, и только трясущаяся девушка, которую он так полюбил, останавливала его от того, чтобы не бить Джиба до тех пор, пока дьяволы не заберут его в ад. — Крошка, пойдем, я отвезу тебя в больницу. — прошептал Коу. — Нет! Нет! Сейя, пожалуйста, не надо в больницу. Пожалуйста! Пожалуйста! — Тише-тише, милая, если не хочешь, не поедем. Хочешь, я отвезу тебя к Мине? — склонился он к ней, обхватывая ладонями ее лицо и вытирая большими пальцами слезы. — Нет. Я хочу к тебе. — твердо сказала Усаги, немного успокоившись в тепле его рук. — Хорошо. Садись в машину. Сейя открыл ей пассажирскую дверь и помог сесть. — Ты куда, сука?! — раздался рев Джиба. — Мамору, милый, пожалуйста, успокойся. Я тебя прошу! — пыталась удержать его Каоринайт.       Но этого хватило, чтобы Коу накрыла мутная пелена гнева. Он подлетел к брюнету, ударил его кулаком в ухо и несколько раз пнул ногой по ребрам. Каори пыталась закрыть его собой, но безуспешно. — Только попробуй снова ее тронуть! — заорал Сейя и, резко развернувшись, вернулся к машине.       Взвизгнули покрышки и ломбард среднего Коу резко рванул с места.       Сейя в рекордное время доехал к своему дому. Кое-как припарковавшись он вышел из авто и поднял Усаги на руки. С подземной же парковки вызвал лифт, чтобы не идти через главный вход, где могло быть много любопытных.       Дома он усадил ее на диван, а сам пошел в ванную, набрать воды. Вернувшись в гостиную он застал ее в том же положении, в котором оставил. Слезы снова струились по ее щекам, а взгляд остановился. Когда парень тронул ее за плечо, девушка завизжала и начала отбиваться. — Не трогай меня! Не трогай меня!       Сейя опешил, но затем быстро обхватил ее, прижал к себе, сел на диван и стал покачиваться, успокаивающе поглаживая ее голову, шепча на ухо всякие глупости.       Скоро Усаги обрела способность мыслить и позволила увести себя в ванную. Сейя помог ей раздеться и залезть в теплую ароматную воду. Бурые пятна на ее бедрах резанули серпом по сердцу парня. Ненависть к уроду, посмевшему с ней так обойтись стала еще больше.       Теплая ванная, рассеянный свет и лавандовое масло успокоили девушку, и совсем скоро они снова сидели на диване. Сейя укутал ее в мягкий плед, а в руки сунул чашку с успокоительным. — Сейя, я так больше не могу. - Усаги снова начало потряхивать. - В следующий раз он меня убьет. Сегодня он меня чуть не задушил. Я больше не могу… — Следующего раза не будет. — жестко ответил парень. — Завтра будут готовы бумаги на твой развод. Ты их подпишешь, а остальным займутся мои юристы. — Сейя, у тебя сейчас своих проблем хватает. Я не хочу доставлять тебе дополнительные трудности. — Крошка, ты доставляешь мне дополнительные трудности, оставаясь с этим уродом. Куколка, позволь мне о тебе позаботиться. Мы все уладим. Доверься мне. — ответил ей Сейя, серьезно глядя ей в глаза. — А еще, может сейчас и не самый подходящий момент, но… выходи за меня? Я не требую ответа сейчас, но ты подумай, пожалуйста. — Сейя, я… — начала Усаги, но он прервал ее, приложив палец к губам. — Чшшш, Крошка. Тебе надо отдыхать. Пойдем, я уложу тебя в кровать и буду охранять твой сон.       Девушка несколько мгновений смотрела на него, а затем слабо улыбнулась и кивнула. — Вот так-то лучше. Пойдем.       Сейя поднялся и подал ей руку.       Он повел ее в свою спальню, оформленную в серебряно-зеленых тонах. Ему казалось, что спокойные цвета ей подойдут сейчас больше, чем яркие краски, царившие в гостевой комнате. А еще, в его кровати у него хотя бы была иллюзия того, что они вместе. Уложив ее под одеяло он лег поверх покрывала и положил руку ей под голову. Глядя на ее милое лицо он начал тихо напевать песенку про пушистого котенка, которую ему когда-то в детстве пела мама, когда ему было страшно. — Я больше никому не дам тебя обидеть… Слышишь? Никому. — прошептал он ей и поцеловал в лоб. А Усаги уже спала.