Кукла

      Солнце завершало свой ежедневный променад по небосводу и собиралось скрыться за горизонтом, окрашивая облака во все оттенки оранжевого и багрового прощальными лучами.       К пятизвездочному отелю «The Prince Gallery» съезжались дорогие машины с не менее роскошными гостями. Аой Тено исполнялось 45 лет и ее муж Кадзи решил сделать из этого события грандиозный благотворительный вечер. Приглашения получили все видные деятели культуры, бизнеса и медицины. В толпе журналистов, выстроившихся вдоль красной дорожки, ведущей от подъездной площадки к холлу, можно было заметить представителей не только японских каналов, но и зарубежных. Братья Коу не удивились бы, если бы один из самых престижных отелей Токио за такую рекламу предоставил бы Тено скидку за вечер.       Тайки, Амели, Сейя, Ятен и Какю прибыли одними из первых в дань уважения к имениннице и ее семье. Картина, нарисованная давней подругой Сейи Мичиру Кайо, уже была подарена и одарена массой восхищенных вздохов новой владелицы. Директор отеля также кинул пару весьма заинтересованных взглядов на марину. Похоже, леди Кайо скоро обзаведется обеспеченными покупателями и заказчиками.       Тайки и Амели заинтересованно изучали интерьеры, ведь с местом проведения церемонии они еще не определились и были свободны в выборе. Ятен после поздравлений извинился и отправился к Минако, а Сейя ждал… Еще днем ему позвонила Усаги и сказала, что этим вечером должна будет сопровождать Мамору. Нет, он не надеялся, что сможет быть ее спутником на этом празднике, но, все же, упоминание о сопернике его злило. Какю терпеливо стояла возле брата, поглядывая по сторонам. Вдруг Сейя напрягся и задержал дыхание. Девушка тронула его за руку и проследила за его взглядом.       Ослепительно улыбаясь, раздувшись от гордости, под руку с двумя прекрасными женщинами в зал вошел Мамору Джиба собственной персоной. Многие гости тут же обратили внимание на него и его спутниц. Какю внимательно разглядывала человека, которого ее брат ненавидел всеми фибрами души. Брюнет показался ей довольно симпатичным, если бы не холодный взгляд синих глаз и надменная ухмылка. Качественный смокинг, явно пошитый на заказ, подчеркивал широкие плечи и узкие бедра. Белая рубашка и белая же бабочка очень подходили его глазам, но его главными украшениями были две женщины по бокам. Они словно были олицетворением противоположности — ревущее всепоглощающее пламя и прозрачный весенний ручей, яростная страсть и легчайшая нежность, кроваво-красный закат и серебристо-жемчужный рассвет. Неизвестная Какю женщина с любопытством рассматривала изысканное убранство зала, оформленное в бело-зелено-хрустальных тонах. Другая же, в ком Какю не без удивления узнала Сеину зазнобу, казалась вежливо равнодушной, пока не перевела взгляд на них с братом. Никогда еще девушке не приходилось наблюдать, чтобы такая гамма чувств отобразилась в глазах и на лице за столь короткое время. Удивление сменилось радостью, радость — испугом, испуг — непониманием, непонимание — обидой и… ревностью? Удар сердца и маска безразличия уже вернулась к беловолосой красотке.       Усаги подала руку водителю, открывшему дверцу автомобиля с ее стороны. Несмотря на то, что она пришла сюда не с тем, с кем хотела бы, девушка была счастлива. Каори отвлекла все внимание мужа на себя и Усаги смогла провести путь в спокойствии. А еще это было чуть ли не первое после свадьбы мероприятие, куда ей было позволено прийти в вечернем платье, а не кимоно. Они были, несомненно, красивы, но уже здорово поднадоели девушке. Ей хотелось перемен хотя бы в гардеробе. Сегодня ее выбор пал на легкое шифоновое жемчужное платье с открытой спиной, но с ниспадающим длинным шарфом. Высокая укладка и безупречный естественный макияж были сделаны при помощи Каоринайт и визажиста. Ее подруга не захотела отказываться от любимых красных оттенков и надела обтягивающее платье из плотной ткани цвета благородного бургунди. Волосы огненными локонами падали на открытые плечи. Даже Мамору сегодня выглядел как греческий бог.       Женщины положили руки на согнутые локти Джиба и пошли по красной дорожке ко входу. Повсюду засверкали вспышки фотоаппаратов и посыпались многочисленные вопросы к главе корпорации «Китобу». Кому-то Мамору отвечал, с кем-то шутил, для кого-то позировал. Усаги понимала, что это необходимо, но подобное показушное поведение ее раздражало, впрочем, посторонний не заметил бы ее напряженности.       Кадзи Тено с именинницей встречали гостей у входа. Аой очень тепло поприветствовала Усаги, но к Мамору и его сестре отнеслась с долей прохлады. Впрочем, изящное золотое украшение было принято в подарок с той же благодарностью, что и дары других гостей. С улыбками молодые люди прошли дальше в холл роскошного отеля. Усаги незаметно рассматривала гостей в надежде увидеть дорогого сердцу брюнета. Ее старания были вознаграждены незамедлительно. Она даже немного удивилась, но затем радость захлестнула ее. Сейя смотрел на нее широко раскрытыми глазами, а затем улыбнулся так нежно, что у девушки внутри что-то сладко дернулось, и она испугалась - вдруг Мамору заметит. Но потом взгляд Усаги переместился на красивую девушку, стоявшую рядом с Сейей и державшую его за руку. Кто это? Внутри взметнулось непонимание, а затем обида. Как смеет она стоять на месте Усаги и так по-хозяйски держать его руку?       Понимание того, где она и с кем, пришло мгновенно, и Усаги тут же взяла себя в руки, хотя внутри был просто ураган чувств. Повернувшись к мужу и его собеседникам, она заливисто рассмеялась над только что прозвучавшей шуткой и крепче прижалась к Мамору. Мужчина удивился, но виду не подал, зато Каоринайт внимательно посмотрела на Усаги, а затем куда-то за ее спину и понимающе кивнула.       Скоро в компании присоединился Рюзаки Мейо с женой. Сецуна буквально впилась взглядом в Каоринайт и Мамору, пытаясь разглядеть в их лицах что-то, известное только ей одной. Фотограф с широкой улыбкой поприветствовал Джиба и повернулся к жене, указывая на Усаги: — Вот, милая, моя модель для следующего проекта. Не правда ли, она очаровательна? Сецуна с трудом перевела взгляд на девушку и улыбнулась в ответ: — Ты, несомненно, прав. Я — Сецуна Мейо. — представилась женщина, протягивая руку. — Очень приятно, госпожа Мейо. Усаги Джиба. — ответила ей Усаги, пожимая ладонь. Однако, Сецуну больше интересовал другой человек. — Мистер Джиба, какая неожиданная встреча. Как поживаете? — поинтересовалась она. — Спасибо, госпожа Мейо, все хорошо. А сейчас, когда сестра вернулась, стало еще лучше. — последовал ответ. — Рада слышать. — взгляд гранатовых глаз встретился с черными. — О, кажется там братья Коу! — воскликнула вдруг Каоринайт. — Мы ведь их еще не приветствовали. Женщина настойчиво потянула за собой брата и его жену. Удивленная таким натиском Усаги обернулась к фотографу и попрощалась: — Приятного вечера, мистер и миссис Мейо!       Когда Усаги подошла к компании, Тайки как раз представлял свою невесту Амели и сестру Какю. Девушка мысленно прописала себе пару тумаков за то, что забыла о существовании у Сейи сестры и за ревность к ней. Она стояла за спиной мужа и неотрывно смотрела на Сейю. Парень же, наоборот, старался избегать ее взгляда. От вида любимой женщины рядом с ненавистным соперником, его просто мутило. Особенно, когда она так красива и так желанна… Он бы не отпускал изящных рук, ласкал бы ее открытую спину, вдыхал бы аромат ее волос. Больше всего ему хотелось обнять ее со спины и нежно поцеловать каждый выступающий позвонок, но не мог, не имел права, и от этого срывало крышу.       Вскоре прозвучал колокольчик, оповещающий о начале праздника. Гости рассаживались по десять человек за столы, накрытые кипенно-белыми скатертями, украшенные хрустальными подсвечниками и цветами. Усаги оказалась за одним столом с Мамору, Каоринайт, Тайки, Амели, Сейей, Какю, Харукой и, прибежавшими в последний момент, Миной и Ятеном. Место среднего Коу оказалось рядом с Усаги, и ему представилась возможность поухаживать за ней. Над планом рассадки гостей явно поработали две светловолосые головы.       На сцену выбежал ведущий южнокореец, представившийся Пак Ки Бомом, и объявил начало вечера и аукциона. После должен был начаться благотворительный концерт. По словам Ки Бома, все средства, вырученные за вечер, будут направлены в фонд помощи сиротам и брошенным детям «Теплое сердце».       Аукцион носил полушуточный характер. Почти каждый гость предложил что-то в качестве лота, а остальные торговались за него. Так, Рюзаки Мейо выписал чек на 10 тысяч долларов за сервиз из китайского фарфора, а известный актер Акумаки Лен выставил на продажу скрипку Страдивари, которую купил Кадзи Тено за баснословные деньги. Хозяйка праздника представила свой лот — красивейшее свадебное серебристое кимоно. Мамору посмотрел на свою жену оценивающим взглядом, отметил, что такой цвет ей к лицу, подмигнул, и выкупил его за 500 тысяч долларов. Усаги покраснела и не знала, что и думать. То ли муж сделал широкий жест на публику, то ли у него просто было хорошее настроение, а может это просто капиталовложение?       После аукциона всех гостей пригласили на первый танец. С первыми нотами вальса Каоринайт схватила за руку Мамору и потащила на танцпол. Сейя тут же встал перед Усаги и с легким поклоном протянул руку: — Милая леди, не подарите мне танец? — С огромным удовольствием. — широко улыбнулась девушка.        Пары закружились под звуки медленного вальса. Мамору умело вел сестру в танце. Каоринайт довольно улыбалась и, встретив взгляд Усаги, подмигнула той. Девушка в ответ улыбнулась и перевела взгляд на своего партнера. Сейя смотрел на нее с неописуемой долей горечи и восхищения, грусти и… любви? — Ты сегодня невероятно красива и так же далека от меня… как звезды и Луна, принцесса. — прошептал он ей, от чего ее щеки окрасились смущенным румянцем. — Я бы хотела, чтобы было по-другому… Знаешь, сначала ты был для меня глотком свежего воздуха, а теперь — окно в моей темнице… Прости… что-то меня на откровения потянуло. — ответила Усаги и улыбнулась.       Они кружились в такт вальсовой мелодии и в какой-то миг все окружающие для них исчезли. Шаг, шаг, поворот, горячая ладонь ласково проводит по открытой спине. Шаг, шаг, поворот, тонкие пальцы чуть крепче сжимают ладонь. Шаг, шаг, поворот, огонь горит в синих и голубых глазах.       И вот, последние звуки мелодии стихли и зал разразился аплодисментами друг другу. Сейя с легким сожалением провел Усаги к ее месту и в следующих танцах ее уже вел Мамору, а парень приглашал Каоринайт, сестру или Харуку Тено.        Перед благотворительным концертом каждому гостю раздали по конверту. Внутри был пустой чек, куда следовало записать сумму пожертвования, а некоторым в случайном порядке достались жетоны участников концерта. Одни смущались, но принимали вызов, а другие отдавали их своим более талантливым друзьям. За их столом такой жетон получила Какю, а Харука свой передала Мине, у которой от возможности выступить загорелись глаза. Кроме того, она хитро поглядывала на Усаги, явно что-то замыслив.       Концерт открывали приглашенные артисты, чтобы дать гостям набраться смелости, в чем некоторые преуспели настолько, что вряд ли смогли пройти к сцене ни разу не споткнувшись. Первой после артистов выступила именинница. Аой очень проникновенно прочитала наизусть старинное стихотворение о любви к горам (My Heart is on Highlands). После Какю исполнила Песню Сольвейг, сорвав овации и признание аудитории. Несколько гостей танцевали, кто-то решал блеснуть музыкальными талантами. Когда наступила очередь Мины, та подскочила к Усаги, схватила за руку и потащила к сцене. Девушка пыталась как-то вырваться, но порой Минако обладала просто бульдожьей хваткой. У самого помоста она повернулась к Усаги и с сияющими глазами попросила ей помочь. — Мина, ты раньше не могла меня спросить? Что теперь прикажешь мне делать? — неестественно улыбаясь прошипела девушка. — Тогда не было бы сюрприза, а еще ты бы отказалась. — ответила подруга. — Неужели ты упустишь возможность еще раз восхитить Сейю? Давай! Я на арфе, ты поешь! Добавим ирландского духа этому вечеру!       Усаги поняла, что отступать некуда, и согласилась. — Ты мне еще спасибо скажешь, милая. — озорно улыбнулась Мина и выпорхнула на сцену. Девушка несколько раз глубоко вздохнула, вспомнила, как часто они раньше с Минако репетировали эту песню для выпускного вечера в школе, и вышла следом за подругой.       Сейя, затаив дыхание, смотрел на двух девушек, больше похожих на божеств или нимф, чем на людей. Мина в своем длинном зеленом платье села к арфе, которой с ней любезно поделился оркестр, а Усаги встала рядом с ней. На зал опустилась тишина. Парень замечал любопытные взгляды Тайки, Амели и Какю, удивленные - Мамору и Каоринайт, теплый — Харуки и восхищенный - Ятена.       Первые звуки мелодии разнеслись повсюду веселым весенним ручьем и практически все гости узнали мотив. А затем Минако и Усаги запели древнюю ирландскую песню. Их голоса сплетались в причудливый узор, и совсем скоро Сейе показалось, будто он оказался в зеленых лесах Ирландии, почувствовал запах моря, прохлады и свободы. — Не ожидал, что ты еще и поешь. — тихо заметил Сейя, незаметно пожимая руку Усаги, когда та вернулась на свое место. — Немного. — улыбнулась девушка.       Многие выступления были хорошими, но, все-таки, больше всего запомнился номер Кадзи Тено. Мужчина изрядно выпил и показывал со своим старым другом и партнером Макусаки Асуда юмористическую сценку. Усаги никак не ожидала, что почтенный уравновешенный Кадзи может строить такие уморительные рожи и так заразительно хохотать. У девушки от смеха текли по щекам слезы, а Сейя про себя отметил, как приятно он звучит.       Ближе к полуночи, гости стали разъезжаться по домам. Перед отъездом Сейя поймал Усаги и отвел на балкон в укромный угол. — Куколка! — с жаром произнес Сейя и, не выдержав, притянул ее к себе и накрыл ее губы своими. Девушка пылко ответила, крепче прижимаясь к парню. — Если где-то существует ад, то он здесь, в этом вечере. Видеть тебя и не иметь возможности даже заговорить лишний раз… Обещай, что завтра проведешь день со мной! — Обязательно. — часто закивала Усаги, вновь целуя парня. — Мне пора идти. До завтра, Сейя!       Девушка первой покинула на удивление пустой балкон, однако, вернувшись в зал, Сейя поймал укоризненный взгляд Тайки и благодарно кивнул тому. Оказалось, что брат стоял у двери и отваживал желающих освежиться историей о разбитом столе, море осколков и уборке.       Усаги оказалась неприятно удивлена. Пока она отсутствовала, Мамору с Каоринайт уже уехали, забыв о ней. Видимо, муж довольно сильно перебрал на празднике. Девушка обратилась к Харуке и ее подруга, принципиально не употреблявшая алкоголь, быстро доставила ее домой. — Спасибо, Хару. Ты меня очень выручила. Прости за беспокойство. — поблагодарила Усаги подругу. — Без проблем, Котенок, не переживай. Я все равно хотела прокатиться. Спокойной ночи! — подмигнула Харука, наклонив голову к плечу. — Спокойной ночи. Береги себя! Усаги вышла из машины и закрыла дверь. Мотор взревел, и автомобиль скрылся за поворотом.       Девушка зябко поежилась и, обхватив себя руками, направилась в дом. Первым, что бросилось ей в глаза, была разбросанная по прихожей обувь. Лодочки Каоринайт лежали в разных углах, а ботинки Мамору покоились на тумбочке и под ней. Затем Усаги обратила внимание на коридор, украшенный галстуком, пиджаком и платьем цвета бургунди. А потом слуха девушки достиг странный звук, похожий на чей-то стон.       Она тихо сняла тесные туфли и, мягко ступая, пошла к спальне Мамору, откуда слышались шорохи и смех. Усаги успела немного сдвинуть дверь, как услышала сладострастный стон: «Дааааа! Вот тааак! Ещееее! Дааааа!» и узнала голос Каоринайт. Девушка заглянула в комнату и увидела озаренных лунным светом Мамору и Каори. Женщина была прижата к стене ее мужем. Лунный луч освещал длинную ногу Каоринайт, закинутую на пояс мужчины, ее лицо с раскрытым в немом стоне ртом, закрытыми глазами и волосами, прилипшими ко лбу и щекам, спину и ягодицы Мамору, которые то сверкали белизной на свету, то скрывались в тени. «Даа! Давай, моя госпожа! Ты можешь!» Усаги никогда не слышала от Мамору таких слов. В ответ на его провокацию Каоринайт застонала еще громче и прерывающимся голосом прошептала «Ма-мо-ру!». Вдруг женщина раскрыла глаза и посмотрела прямо на дверь. Усаги еле успела прижаться к стене, чтобы не быть замеченной. Она прижала ко рту кулак, чтобы не вскрикнуть, и быстро направилась к себе в комнату. Одно дело знать, что Каоринайт была первой женщиной своего брата, а другое — видеть это собственными глазами. Сидя на кровати, разбирая прическу, девушка пыталась разобраться в собственных чувствах. С одной стороны, она была шокирована и чувствовала отвращение к Мамору и Каоринайт, но с другой — в глубине души она понимала, что шок пройдет и ей, скорее всего, будет все равно. И, все же, после этой сцены Усаги решила, что больше не сможет лечь с Мамору в одну постель.       Девушка быстро разделась и уснула, как только ее голова коснулась подушки, а протяжные стоны Каоринайт еще долго разносились по дому.