Девушка для Бальтазара

Перемещение прошло более чем удачно. Флоренцию не укачало, и она буквально за минуту оправилась от этого шока и приготовилась к новому. Отцепившись от ангела и открыв глаза, она увидела, что стояла посреди огромного, богатого дома в несколько этажей. — Где это мы? — спросила Флоренция, восхищенно осматривая дом. Холл был огромен. На высоких потолках висела большая хрустальная люстра, которая освещала практически все помещение. Для дополнительного освещения на стенах были бра. Две широкие деревянные лестницы из темного дерева с резными перилами вели на второй этаж. Повсюду были зеркала, и на мраморном столе, между лестницами стояли огромные вазы с цветами, которые никогда не увядали. Стены украшали также и картины как известных, так и неизвестных художников. Паркетные полы были начищены до блеска так, что можно было видеть свое отражение. Но, конечно, не обошлось и без современных технологий. В двух противоположных углах висели еле заметные камеры наблюдения. Спрашивается: зачем ангелу такая предосторожность? Но Сабрина об этом не думала, да она пока и не знала даже, что такое камера слежения. — Это мой дом, — ответил Бальтазар, смотря на нее с улыбкой и в ожидании чего-то. — Нравится? — Красиво, — не переставая восхищаться, вздохнула девушка. Но восторг был недолгим. Флоренция быстро вспомнила, что ангел забрал ее из родного дома, ото всех, кого она любила. Сейчас девушка ненавидела его слишком сильно, чтобы нормально с ним общаться, и чтобы общаться в общем. Она нашла глазами выход, что было не трудно, и направилась в сторону больших красивых дверей из дерева, не говоря ни слова. — Ты куда? — искренне удивившись, спросил Бальтазар. — Не знаю, — ответила Сабрина, даже не повернувшись к ангелу. — А тебе есть разница? Теперь я в твоем времени, и тебе осталось только ждать моей смерти. А где я умру, тебе плевать. — Конечно, тебя никто не держит, иди куда хочешь, — безразлично сказал Бальтазар, размахивая руками. — Но не думаю, чтобы твои родители обрадовались, если бы умерла, даже не попытавшись пожить. — Не смей говорить о моих родителях! — резко развернувшись, крикнула Флоренция, по ее щекам полились слезы. — Ты не понимаешь? Ты забрал меня у моей семьи, чего тебе еще нужно? Оставь меня в покое! Я тебя ненавижу… Ее голос дрогнул, она не могла сдерживать слезы. Закрыв руками лицо и отвернувшись от ангела, она горько заплакала, опустившись на колени. Но через минуту почувствовала слабость и приход сна. Бальтазар, чтобы не слушать этот плачь, усыпил девушку одним прикосновением. Взяв ее на руки, он перенес Сабрину в спальню и положил ее на широкую мягкую кровать. Он посмотрел на Флоренцию оценивающим взглядом, почесывая подбородок. — Что ж мне с тобой делать-то? — сев рядом с ней на кровать, произнес Бальтазар. Через секунду его уже здесь не было. Он переместился в гостиную, к мини бару. Налив себе треть стакана виски, ангел сел на диван, утопая в нем. — Что же делать, что же делать? — повторял он, задумчиво озираясь по сторонам. *** Проснувшись с утра от неяркого света бьющего в глаза, Сабрина долго не открывала глаза и повторяла себе: — Это был сон, это был просто сон. Сейчас я у себя в комнате, на своей кровати, а родители спят внизу. Я в своем веке, пожалуйста. Но каково было ее разочарование, когда оказалось, что этот кошмар не закончился, а только лишь начинался. Приподнявшись на локтях, девушка осмотрелась. Комната, в которой она провела ночь, сильно отличалась от обстановки в богато обустроенном холле и выглядела попроще. В основном преобладали фиолетовый и бежевый цвета. Мебели было не много. Низкая деревянная кровать, на которой и спала Сабрина, была довольно-таки мягкой и удобной. Напротив стоял сиреневый стул, на котором аккуратно лежала новая одежда: длинное в пол бежевое платье. Рядом с одной из ножек были бежевые туфли на невысоком каблуке, которые слегка сливались с мохнатым мягким ковром, постеленным на середину комнаты. На тумбочке рядом с кроватью девушка заметила небольшую записку, прислоненную к небольшой настольной лампе, в которой говорилось:

Одевайся и спускайся вниз, я жду тебя в гостиной, завтрак остынет. Бальтазар

В первую минуту Флоренция хотела послать все к черту — она до сих пор ненавидела этого ангела. Но подумав хорошенько и прислушавшись к жутким звукам, которые издавал ее живот, девушка все же решила спуститься. Переодевшись в новый наряд, Сабрина посмотрела на себя в зеркало. Довольно неплохо, кроме этого кошмара на голове. Волосы выбились из прически и торчат во все стороны. Да и сама девушка выглядит довольно измученной: мешки под глазами такие, что в них можно спокойно спрятать что-нибудь громоздкое, глаза сами красные от слез, морщины, потухший взгляд — в общем, ужас. Флоренция еще раз внимательнее осмотрела комнату и нашла на другой тумбочке расческу. — Хоть что-то, — сказала себе девушка и начала приводить в порядок свои волосы. Закончив, Сабрина еще раз посмотрела в зеркало. — Ну что ж, уже лучше, — со вздохом произнесла Флоренция, поправляя выбившуюся на лоб прядь. Спустившись вниз по широкой деревянной лестнице в холл, девушка остановилась. Куда идти-то она не знала. Из комнаты, что справа, Сабрина почувствовала запах чего-то вкусного и пошла туда. И не ошиблась. Это была гостиная, и Бальтазар ее уже заждался, раскинувшись на мягком диване. На столе перед ним были всевозможные угощения, что при одном только их виде у Флоренции в животе заурчало еще громче. — Угощайся, дорогуша, — указав на яства, сказал Бальтазар, даже не повернув к девушке голову. — Готов поспорить, ты сейчас готова съесть что угодно. Девушка, с недоверием поглядывая на Бальтазара и на еду, все же подошла к столу. Ангел похлопал ладонью по месту рядом с ним, приглашая сесть. Флоренция, подобрав платье, не сводя глаз с мужчины, аккуратно села. Перед ней стояла тарелка с овсянкой — как банально. Хоть девушка и была очень голодна, но ела она, соблюдая все правила этикета. Сам же ангел даже не притронулся к еде. Бальтазар был чем-то взволнован: он оглядывался по сторонам, словно пытался найти поддержку в стенах или в цветах. Ангел нервно потирал руки об колени — не знал с чего начать разговор. — Послушай, Сабрина, я знаю: ты меня ненавидишь, но… — собрался было с мыслями ангел, как его перебила Флоренция, гневно воскликнув: — Никогда не называй меня Сабриной, никогда! Только близкие друзья знают это имя, каким ты не являешься! И вообще, откуда ты вообще узнал его?! Джессика разболтала? Ей ничего нельзя доверить! Флоренция резко облокотилась на спинку дивана и сердито скрестила руки. Аппетит пропал, будто и не было, как и настроения. — Не злись на Джессику, у нее не было выбора, — приобняв девушку за плечи, пропел Бальтазар. — Поверь она не хотела этого рассказывать, но разве кто-нибудь может устоять перед моим обаянием? Сабрина вскочила с дивана и, повернувшись к ангелу, воскликнула: — Да пошел ты, сволочь крылатая! Она резко развернулась и, твердо ступая по паркету, пошла на выход, но перед ней появился Бальтазар, переградив путь. Он выглядел иначе, чем был секунду назад — ангел злился. — Вот это уже перебор. Он, взмахнув рукой, откинул Сабрину на мягкий диван, на котором они недавно сидели. Благо, он оказался достаточно мягким, иначе Флоренция себе что-нибудь да сломала бы. Но приложило ее хорошо. Девушка, кряхтя и охая, немного приподнялась. Голова кружилась, завтрак готов был выпрыгнуть из желудка, как кузнечик из ладошки, в глазах не надолго потемнело. Когда она смогла четко различать объекты вокруг нее, Сабрина увидела нависающего над ней ангела, который был явно не в духе. Не до конца соображая (очевидно после падения), что здесь происходит, Флоренция смотрела на Бальтазара безучастным, измученным взглядом, явно давая понять, чтобы он оставил ее в покое. Вспомнив, что это именно он виновник тому, что она здесь валяется, Сабрина вздрогнула и вжалась в диван, в страхе широко распахнув глаза. — Слушай меня сюда, ты сама виновата в том, что сейчас здесь находишься, — строгим, уверенным голосом произнес ангел. — Ты могла бы быть сейчас в своем времени, но без матери, но тем не менее ты здесь, со мной. И будь добра, следуй моим правилам. Продала душу ангелу — как иронично! Бедняжечка! — Его тон перешел на издевательский. Ангел прошелся по комнате. Встав у окна, он резко развернулся. Девушка по-прежнему лежала на диване, такая хрупкая, беспомощная и напуганная. Но Бальтазара видимо это не волновало. — Так вот, я забрал тебя в свое время, признаю. Но я ведь выполнил часть своей сделки и даже больше! — подняв указательный палец вверх, продолжил ангел. — Я позволяю тебе жить, а мог бы просто выгнать, и будь, что будет! Но нет, я проявил милосердие, и ты сейчас жива, как видишь! И ты уж, пожалуйста, живи! Бальтазар исчез, оставив Сабрину одну в гостиной, не считая прислуги. Девушка не знала как реагировать на то, что только что увидела и услышала. Она поняла пока только одно: ангелы умеют злиться и делают это устрашающе. Флоренция кое-как, на ватных ногах, встала и, трясясь от шока и от непредвиденного полета на диван, пошла в комнату, в которой спала. Ей очень нужно сейчас собраться с мыслями и подумать, как себя вести в компании Бальтазара. Ну уж точно не закатывать истерики — это не только не поможет, а наоборот усугубит ситуацию. — То же мне бог! Жить он мне позволяет! — возмущалась Сабрина по дороге в комнату. — Ты у меня скоро по-другому запоешь! С каждым шагом девушка становилась более решительной и злой. Она знала, что просто так не сдастся, только не ему. Чуть не выбив дверь, Сабрина влетела в комнату. Девушка чувствовала, как злость постепенно пробиралась в сердце, и она ее не останавливала, а наоборот лишь усиливала. Взяв в руки настольную лампу, она со всей силы швырнула ее в стену, выдернув из розетки чуть ли не вместе с самой розеткой. Стекло разбилось на множество маленьких кусочков, а хрупкая керамическая часть так вообще была по всюду в виде мелкой пыли, но были, конечно же, и крупные куски, о которые можно легко порезаться. В стене осталась вмятина. Сабрине этого показалось мало. Она заметила вторую такую же лампу на другой тумбочке. С улыбкой безумца взяв ее в руки, она резко выдернула бра из розетки. Попытавшись вытащить и шнур, девушка лишь заработала себе покраснения и белые следы на руках. Наплевав на чертов провод, она взяла лампу по удобнее, как биту, и вышла в коридор. У девушки было всего одно желание: отомстить, и отомстить, разбивая все на своем пути. Дело, конечно, совершенно не женское и абсолютно безумное, но ей было плевать. «Что ты творишь!» — твердил ей внутренний голос. — «Прекрати! Хватит все крушить! Ты же леди! И ты не такая!» Флоренция остановилась, уже было замахнувшись на фарфоровую вазу. Она задумалась и посмотрела на лампу в ее руках. Немного успокоившись и придя в себя, девушка опустила свое «оружие мести» и взглянула на свои руки. Они были будто не ее, и чувства тоже были не ее. Словно Сабрину кто-то подменил, и она, наконец, смогла взять над собой контроль. Зайдя обратно в комнату и все еще держа в руках лампу, Сабрина, словно зачарованная прошла к кровати и села на нее. Не понятно для себя она заплакала. Ослабевшие руки выронили лампу, и она, с глухим стуком, упала на пол. Флоренция перекатилась на спину, раскинув руки в стороны, и лежала в такой позе с открытыми глазами несколько минут, ничего не желая слышать и слушать, предаваясь своим собственным мыслям. Но когда девушка все-таки закрыла глаза, она невольно начала вслушиваться в различные звуки. «Тик-так, тик-так, тик-так» — слышала она звук секундной стрелки настенных часов. «Тик» — минутная стрелка перешла на другую позицию, и менялась очень много раз, сопровождаемая секундами. Как ни странно, этот звук не только не действовал на нервы, а даже помогал сосредоточиться и погрузиться в себя, в свои мысли. Торндайк расслабилась. Она будто не чувствовала своего тела. В памяти стали всплывать образы родителей, Джессики, друзей, знакомых — всех, кого ей пришлось оставить в далеком, но таком родном 1912. Она вспомнила, как мать учила ее этикету и поведению, как она была строга, но в то же время так заботилась о своей дочери. Не заметно для себя, Сабрина заснула крепким сном младенца. Ее не волновало, что будет, когда Бальтазар придет наконец и увидит этот погром, который устроила с виду уравновешенная, хрупкая девушка.