Сломанные часы

— Бред какой-то! — Стэнли Кларк в очередной раз фыркнул и отбросил ручку в сторону, пренебрежительно отодвинул смятый лист бумаги, отпил кофе из чашки, чтобы в следующий момент, чертыхаясь, взять листок обратно в руки и бессмысленно уставиться на него. Этот замкнутый круг стереотипных движений порядком надоел, но как выбраться из этого плена и начать что-то делать, идей не возникало. В мыслях — космический вакуум, а треклятый кусок бумаги не выдавал ответов на вопросы, оставаясь девственно чистым. Никто не подскажет, в каком направлении двигаться. Ни ведущий из эфира новостей, который Стэнли включил фоном, ни спящий на кресле кот. Пару раз он решительно брал ручку, даже писал что-то на листе, но тут же зачеркивал и швырял обратно. Ради чего он вообще тратит время на эту ересь? Если от скуки, как решил для себя, то зачем так мечется? С чего вдруг он решил все изменить? «Да просто достало!» — прозвучала резкая мысль. Кларка безумно достало всё: аврал на работе, начальник с замашками диктатора и собственная привычка лезть не в свое дело. Сколько он помнил, все его смелые предложения и идеи рубили на корню. Шеф каждый раз давал понять, что есть два мнения: его и неправильное. Уж лучше слиться с остальной офисной массой, не высовываться и работать спокойно, лишь бы не трогали. Сотрудники уже давно смирились и смотрели на Кларка как на кролика, лезущего удаву прямо в пасть. А может и делали ставки, когда этого стажера поставят на место. Любой бы уже уволился, но Стэн цеплялся за место и оклад. Сейчас не так просто найти работу. Казалось, себя перекроить легче. Все слепилось снежным комом: наезды начальника за самоуправство, раздражение, усталость, недовольство работой, собой, миром в целом, навязчивые звонки второй половинки, сгоревший в микроволновке обед, этот идиотский психологический тренинг. Именно последний стал контрольным в голову. Подобные мероприятия казались Стэну мракобесием. Они напоминали собрание секты, клуб анонимных алкоголиков, что угодно, только не работу над собой во благо общего дела. Большинство сотрудников в этом вопросе были молчаливо солидарны с младшим коллегой. И где только шеф откопал эту представительницу мозгоправов? Под стать ему, Наполеон в юбке. Она производила впечатление скорее дрессировщицы цирка, чем всепонимающего психолога, который выслушает тебя, утешит, пока ты страдаешь на кушетке. Такой железной леди вовсе не хотелось не то, что довериться, просто прислушиваться никакого желания не возникало. Было противно представлять себя пуделем, пляшущим под ее дудку. Стэнли не подозревал, насколько точными окажутся его ассоциации. — Хорошенькое начало, — мрачный комментарий Кларка эхом отразился от обшарпанных стен кабинета, который, судя по косо состряпанной табличке на двери, гордо назывался Комнатой психологической разгрузки. Как же тут разгружают? Лоботомия, транквилизаторы? Слишком уж похоже на лабораторию, в которой проводят опыты над людьми, да и то, стерильностью не дотягивала. Кабинет был просторный, светлый, но холодный и неуютный. Расставленные по кругу стулья смотрелись нелепо и одиноко в большом пространстве, все больше укореняя образ Клуба анонимных. Облупившаяся зеленая краска на стенах, на потолке кое-где не хватало штукатурки. Стэнли шаркнул ботинком по каменной кладке — шероховатый скрип грязи и песка резанул слух и заставил поморщиться. Тянуло холодом, и пальцы ног начали подмерзать. Чем было ранее это помещение, перед тем, как его переделали в кабинет разгрузки? Склад образцов или архив? Ощущение, что приведение его в порядок закончилась на том моменте, когда перенесли весь хлам и оставили стулья. Ах да, и тот фикус на подоконнике. Зеленые растения, говорят, расслабляют, особенно замерзшие в этой холодине! Кларк неуверенно осмотрелся, словно забрел сюда по ошибке и теперь искал выход. В голову закрадывались сомнения: та ли это фирма, миссия которой создавать домашний уют, сюда ли он устраивался на работу? Нет, хватит с него этого зрелища, пора сваливать. — Не в этот раз, очень много работы, — пробурчал Кларк неизвестно в чей адрес и развернулся к выходу. Уносить ноги отсюда, чем быстрее, тем лучше! А анонимные трудоголики пусть заседают, сколько хотят. У самого порога Стэнли столкнулся с «дрессировщицей». Как там её, мисс Пирс? Несмотря на её относительно небольшие габариты, путь к отступлению она перекрыла.  — Куда же вы, мистер Кларк? Тренинг вот-вот начнется. — Дежурная улыбка напрягала, а голос походил на натянутую струну. Дамочка совсем не располагала к общению. Как бы от нее отделаться?  — Работать, дел много.  — Тренинг официально вписан в график, за рабочее время не беспокойтесь. Руководитель настоятельно просил меня его провести и проследить за тем, чтобы участвовали все. Думаю, никто не откажется от шанса научиться работать более слаженно и эффективно. Вам, мистер Кларк, это будет особенно полезно. Кларк очень не любил, когда его эффективность ставили под сомнение. Понимая, что его тонко обработала штатная мозгоправша, он все-таки повелся. Теперь ему из принципа хотелось посмотреть, чему эта Наполеон в юбке могла научить. Уязвленный и взвинченный, Стэнли вернулся в психологическую камеру пыток. «Здравствуйте, меня зовут Стэнли Кларк, и я офисный планктон», — он уже мрачно готовился произнести эту фразу, пока психолог приветствовала участников, посвящала в план работы, обсуждала с группой правила и прочие моменты организации. Почти всё пролетало мимо ушей, но кое-что ему понравилось: скажи волшебное словечко, и от тебя отстанут. Остальные правила Кларк вниманием обошел. До тайн коллег ему и дела нет, главная его цель — отсидеться с минимальными потерями. Тренинг будет продолжаться до конца рабочего дня. Как же протянуть эти несчастные час тридцать, если даже секундные стрелки сговорились против тебя и ползут еле-еле? Ритуал приветствия все же состоялся, хотя выглядел не так убого, как Стэнли себе представлял. Никто не рассказывал о травмах детства, успев представиться. Нужно было только назвать свое имя и наплести какую-нибудь чушь, почему ты сюда пришел. Странно представляться тем, кто и так тебя знает хотя бы по имени. В целом, все могло быть хуже. Тренинг все менее походил на клуб анонимных, но это не значило, что высидеть было легко. Обычно подвижный и легкий на подъем Кларк не проявлял ни интереса, ни какой-либо активности. Он мечтал стать невидимкой, превратиться в сороконожку, как персонаж Кафки, и затаиться в углу. Стэнли не хотел раскрываться — и всё тут! Но оставлять его в покое так просто не собирались. Если не дергали ради какого-нибудь глупого и изматывающего упражнения, то делали из него наблюдателя за этим бедламом и критиком в одном лице. Стэнли нервничал. Стэнли встряхивал наручные часы. Стэнли устал и хотел сбежать. Он терпел из последних сил, выдержал пытки на «горячем стуле». Нет, это не метод инквизиции, хотя очень на него похож. Нужно было его лишь сидеть и слушать мнение других о себе. Конфликтный, чрезмерно настойчивый, неорганизованный, невнимательный — это всё Кларк услышал в свой адрес. Что ж, вот как? А он ведь думал, что инициативен, гибок и предан делу. Кто не прав? Измотанный в край, Стэнли вернулся на свое место. Стрелки часов издевательски медленно ползли к пяти. — Наше время подходит к концу, поэтому последнее упражнение станет вашим домашним заданием для следующей встречи. Что? Еще одна?! Да, что-то говорили в начале занятия, что их будет несколько. Как бы там ни было, Стэнли уже не хотел туда идти. — Подумайте, пожалуйста, о своих качествах. Что вам в себе нравится, от чего бы вы хотели избавиться? Запишите это. Представьте, что вы отдали все свои недостатки другому человеку… Конец тренинга мало врезался в память. Кларк не помнил даже, как собирался и вышел из здания. Только глоток свежего ноябрьского воздуха его отрезвил. Весь тренинг слился в один непонятный сумбур, что похож на мутный сон, но кое-что намертво застряло в голове. «Представьте, что отдали свои недостатки другому». Да, было бы намного проще быть чистеньким, когда всю грязь свалил на другого человека: вредные привычки, все, что мешает спокойно жить. Но так не бывает, и отдуваться придется самому. Как Дон Кихот сражаться с мельницами, еще и с закрытыми глазами, ведь Стэнли не мог понять, с чем именно он должен бороться. Какой он есть на самом деле? Кажется, его видят другим, и тренинг отлично это показал. Из раздумий вывела резкая вибрация телефона, оповещение об смс. Пропущенных от Эми было около десятка. Разговаривать сил не было, но Стэнли все же нажал кнопку вызова, зная, что девушку легко успокоить словами «Все хорошо», хоть они будут не совсем правдивы. Он знал, что Эми редко пристает с расспросами, но всегда переживает за него. Стэн был благодарен ей за поддержку и в свою очередь старался заботиться о ней. Такой маленький, но уютный союз. Трубку на том конце взяли сразу. Неужели ждала? — Стэнли? Уже можешь говорить? Как ты? Ты не отвечал.  — Был занят на работе. Все хорошо. — Точно? Голос убитый. Убитый. Точнее не скажешь. Стэнли чувствовал себя, если не ожившим трупом, то выжатым лимоном. Голова начинала раскалываться, соображал Стэнли плохо, потому и не думал, что брякнет в следующий момент. — Эми, какой я человек? Во мне правда сплошные недостатки? — О чем ты? — Ничего, забудь. Был тяжелый день, я ужасно устал и в голову лезет всякий бред. Не обращай внимания. Еду домой, перезвоню позже. Люблю тебя. Попрощавшись, Кларк отключился и неохотно сел за руль своей машины. Он был бы не против пройтись пешком и прийти в себя на свежем воздухе, но железного коня оставлять на парковке не хотел. Стэнли пытался выбросить из головы всю сегодняшнюю чушь, забыть о тренинге. Да какая разница, кто что сказал, в самом деле? И какое ему дело до остальных? Он делает свою работу — они свою. И точка. Ему и впрямь удалось расслабиться и отвлечься за чтением газет и просмотром передач по ТВ, в которые он и не вникал. Дома все текло своим чередом и это успокаивало. Бейсбольная команда, как обычно, не радовала результатами, кот привычно занимал полдивана, а ужин, как всегда, подгорел. Только у Эми получалось готовить не только съедобно, но вкусно, Стэнли же такими способностями похвастаться не мог. Он всегда умудрялся испортить еду, готовя себе сам. Много чего портилось и ломалось по неосторожности. Кларка бесила собственная рассеянность и неуклюжесть, но поделать с собой он ничего не мог. «Представьте, что отдали свои недостатки другому», — мысль снова ворвалась непрошеной гостьей, когда её не звали, и не отпускала, изводя до самого вечера. От нее уже не было спасения ни в бейсбольном матче, ни в страницах газет, ни в заметках рабочего проекта. В конце концов, она загнала Стэна за письменный стол, когда он наконец сдался и взял в руки лист бумаги. «Это просто забавы ради. Я не хочу ничего в себе менять. Даже, если у меня есть недостатки, они останутся со мной. Я напишу их просто так», — Стэнли поддался, но все еще пытался выдать странную и чужую мысль за свое решение. — Полный бред! — сколько раз он это повторяет? Сбился со счета. А на смятом листе по прежнему все перечеркнуто и ничего не ясно. Устало вздохнув, Стэн откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. С чего все началось? Какой он на самом деле? Что ему так мешает? «Вам не кажется, что Вы слишком много себе позволяете?», «Вас никто не просил лезть. Вы всего лишь стажер», «Стэнли, ты слышишь кого-то, кроме себя?» Обрывки фраз, как по заказу, всплывали в памяти Кларка. Да, именно так он выглядит в глазах многих: Выскочка. Эгоист. Бронепоезд, не замечающий никого. Конфликтный и упрямый. Ни с кем не считается. «Мне нужны организованные и исполнительные сотрудники, которые смогли бы качественно выполнять свои обязанности. Я не уверен, что Вы входите в эту категорию. Ваше рабочее место под вопросом, Кларк», «У вас такой же хаос в голове, как и на рабочем столе?» И то правда. Полнейший хаос и бардак творился сейчас в его мыслях. Среди всех «определений» его характера, Стэнли едва мог различить, где чужие мысли, где свои. Они смешивались воедино, и разделить их было нелегко. Раньше он не обращал внимания на отношение к себе других. А сейчас этот снежный ком, выросший до больших размеров, обрушился Кларку на голову. И в этом мутном, гадком болоте сколь чётко было видно основное: первое — его не слишком любят, второе — его скоро уволят. Если с первым еще можно смириться, то от перспективы второго становилось не по себе. Стэнли отпил кофе и поморщился. Казалось, мысли об увольнении в самом начале карьерного пути делают напиток более горьким и крепким. То, что казалось бредом, сейчас предвещало неприятности. И если он не хочет потерять полюбившееся местечко, то пора что-то делать. На листе появлялось слово за словом. Стэнли писал их, словно в наваждении: размашисто, нервно, продавливая бумагу, и невероятно быстро, словно боялся не поспеть за мыслью. Даже не утруждал себя записывать в столбик. Это был сплошной неровный текст, поток фраз и суждений, своих, чужих, уже не разберешь. Писал до тех пор, пока этот хаос не улегся на листе бумаги до последнего мучившего пункта и не сменился приятной пустотой в мыслях. Только тогда Стэн с чувством выполненного долга бросил ручку, отодвинул от себя лист, словно тот был навязчивым недоразумением и устало откинулся на спинку стула, прикрыв глаза. Голова гудела, Стэнли чувствовал себя разбитым. Слишком сложный, тяжелый был день. Сейчас хотелось только упасть на кровать, прямо в одежде, вырубиться и забыть про работу, коллег, тренинг и злосчастный список как дурной сон. «Представьте, что отдали свои недостатки другому человеку. Что это за человек?» Стэнли сонно усмехнулся, растянувшись на кровати. Надо же, как эта фраза мозгоправши надежно застряла в голове. Представлять что-либо и кого-либо сейчас хотелось меньше всего. Тело ломило, в голове непонятный гул, веки смыкаются. Приятная и долгожданная дрема обволакивала Кларка, и тот с радостью готов был ей отдаться. Уже в полусне перед глазами невольно и ненавязчиво предстал образ, расплывчатый, но невероятно легкий: кто-то долговязый с насмешливыми карими глазами и нахальной дразнящей улыбкой невозмутимо восседал на столе и болтал ногами, как малолетний сорванец. Кое-что еще в нем было особенным: до неприличия белоснежный костюм. Этот странный, абсурдный продукт подсознания одновременно отталкивал и вызывал недоумение, которое только мог ощутить Стэнли, почти уже уснувший, однако было в этой загадочной фигуре что-то до одури близкое и свое, но почему-то казалось потерянным и забытым. Образ сменился другими сновидениями, которые всю ночь будут проигрываться, меняя кадры, словно в киноленте, чтобы наутро забыться, как и множество будничных переживаний. С рассветом, сквозь пелену сна Стэнли неясно слышал шум воды и чье-то противное пение, но не посчитал нужным просыпаться, ведь именно утром снится самый отборный бред, который частенько путаешь с реальностью. В самом деле, кому еще петь в ванной, если он живет один и терпеть не может такую глупую музыку?