Мы были детьми

— Эй, Хакс, иди сюда! Бен закричал со склона так громко, как только мог. Генри посмотрел вверх, увидев, как ему машут руками. Он побежал по зеленой траве. Туда, где стояли его друзья. День выдался солнечным, жарким, поэтому, когда мальчик добежал до вершины, пот скатывался по его лицу. Он стирал его рукой и улыбался. — Где все? — осматриваясь, спросил Хакс. — Они ушли к ручью, в лес, — Бен махнул рукой, — пойдем скорее. Они бежали по зеленому склону, который пах скошенной травой, затем по полю, усыпанному цветами. Сухая трава колола ноги. Они чувствовали черную землю, свежий воздух, слышали жужжание шмелей и видели, как взлетали бабочки с цветов, когда они пробегали мимо. Бен остановился, зажмурившись и приложив руку ко лбу, он взглянул на небо. Высоко пронесся силуэт огромной темной птицы. — Это орел? — спросил Генри, щурясь. — Ага, — кивнул мальчик, — огромный, правда? Ему кивнули в ответ. Они побежали дальше, к началу леса. Земля становилась холоднее, солнце почти не попадало сюда сквозь листья. Откуда-то доносился запах воды и шум ручья, говор, шум, детские голоса. Когда они подошли ближе, то дети всей оравой вылезли с криками из воды и подошли ближе, строясь в одну линию перед Генри и Беном. С них ручьем стекала вода, волосы были у всех мокрые, одежда, неаккуратно сброшенная, лежала рядом. Их было чуть больше двенадцати человек и все они стояли по стойке смирно, когда Хакс обошел их, как настоящий командир. — Где Кензи и Инграм? — Кензи сегодня отвели к врачу, а Инграма не отпустили. — Вольно! — Пойдем купаться, а то так жарко сегодня на улице! Солнце просто нещадно печет! — восклицал Бен, снимая с себя футболку и шорты, скидывая сандалии. Но Генри молчал, усевшись на траву поодаль. — Не пойдешь? Ну ладно, если передумаешь… — Бен не закончил фразу, вбегая в прохладную воду. Хакс наблюдал за ними издали, срывая в задумчивости травинки. Ветер трепал кроны деревьев, позволяя солнцу изредка появляться и освещать мокрые макушки мальчиков. Ему хотелось поговорить с Беном, но не здесь. Он не сразу заметил, когда к нему подошел с улыбкой мокрый Соло и брызнул на него водой. — Смотри, не перегрейся на солнце, командир, — засмеялся он и сел рядом. Прохладный ветер заставил мальчика поежиться и обхватить свои колени руками. — Ты сегодня такой тихий! Ну-ка говори, что не так. — Просто настроения нет. — Это все из-за того пистолета? Прости, я не подумал тогда. — Нет, это уже в прошлом. — Тогда почему? Хакс вздохнул, срывая очередную травинку. — Давай, я все расскажу вечером? — Ну так неинтересно! Почему не сейчас? — Не хочу. Еще и жарко, — Генри откинулся назад, облокотившись о ствол дерева. Бен еще посидел рядом, глядя на ребят, а потом улыбнулся, вскочил на ноги и крикнул: — Давайте затащим Генри в воду, а то он сейчас растает! Все дружно обернулись и с шумом выбежали из воды к командиру. Хакс встрепенулся, думая, убежать ли или начать раздеваться до того, как его потащат в воду в одежде. Он начал расстегивать белую рубашку. Его светлая кожа была покрыта веснушками и мелкими родинками, которые рассыпались по спине. Хакс пытался расстегивать рубашку быстрее, но вскоре осознал, что никто и не пытался его тащить, все стояли, теснились, наблюдая за ним. Отчего становилось неловко. Он так же в тишине снял темно-коричневые шорты и сандалии, повесил все вещи на ветку дерева и пошел к ручью, Бен следом. В воде никого не было. Генри медленно ступил ногой в водную прохладу. Все, что было поднято со дна, постепенно оседало. Солнце переливалось и сияло в мелких волнах. С берега кто-то гордо прошептал: — У нас самый прекрасный командир! Все улыбнулись, кто-то кивнул. Бен просто просиял. Но долго тишина не могла тянуться, поэтому все начали заходить в воду. Вновь послышался оживленный шум, разговоры, смех. — Встретимся ночью, на дереве, — прошептал Хакс, когда они вылезли из воды. ஜ۩۞۩ஜ Дома уже все легли спать. В чуть приоткрытое окно врывался свежий ветер, молочная луна всходила на небе из-за высоких деревьев. Хакс лежал на кровати, наблюдая за стрелкой часов, ему хотелось, чтобы она остановилась на мгновение, не бежала так быстро, с остервенением. Задумавшись, он не сразу осознал, что пора идти. Сегодня Генри специально лег на первом этаже. Еще раз прислушавшись, мальчик понял, что пора. Приоткрыв окно, выходящее на задний двор, он вылез и побежал к большому дереву, на котором был когда-то построен деревянный дом, укрытый пышными ветками. Сладко пахли цветы. Хакс был уверен, взбираясь по ступеням, что Бен уже там. Они не зажигали свет, сели у окна, наблюдая чуть издали за небольшим городком. Генри откинул голову назад, опираясь на свои руки. — Я не хочу ничего говорить. — Но ты уже начал, — повернув к нему голову, ответил Бен. — Я боюсь, что ты расстроишься. — Просто скажи. Генри оперся подбородком о колени, наблюдая, как чья-то большая собака прошла по улице. — Бен… Ты забыл запереть калитку. Соло взглянул на улицу. — Я не уйду, пока не услышу то, что ты хотел сказать мне. Генри обхватил колени руками и уткнулся в них лицом так, что слова можно было еле разобрать. — Бен… — Соло наклонился ближе к нему, чтобы расслышать. — Я скоро уезжаю. — Надолго? Генри кивнул. — На этой неделе? — Завтра… — тихо прошептал Хакс. Бен вскочил на ноги. — А раньше мне сказать нельзя было? — воскликнул он. — Я же твой друг! Генри отвернул голову. — А что бы ты смог сделать? Мальчик умерил свой пыл и сел рядом, несильно ударив друга по плечу. — Ты им не сказал? — Нет. — Они расстроятся, а я в первую очередь. — Это решили родители. Завтра я сяду на поезд и уеду. Быть может навсегда. — Ты что! У нас ведь еще столько не сделанных дел, а как же ребята? — Ты остаешься за главного, береги их. Бен поджал губы и кивнул, вглядываясь в темные силуэты домов. Хакс опустил голову и шумно вздохнул, его сердце громко стучало в тишине. — Спасибо тебе, — Генри повернулся, целуя того в скулу. — Мне пора! — мальчик смущенно встал, пока Бен взволнованно прикасался к щеке, обожженной поцелуем. — Постой, — Соло успел схватить его за пижамную рубашку. — Останься здесь, утром я встаю рано, разбужу тебя. Хакс нехотя вернулся и сел рядом. Совсем недолго они просидели в тишине, когда часы на центральной башне пробили час ночи. Бен расстелил два пледа, один поверх второго. Мальчики легли на расстоянии друг от друга, на сколько позволяла ширина пледа. — Генри… Ты спишь? Мальчик не ответил, ощущая спиной движение. Бен пододвинулся ближе, теперь Хакс чувствовал его дыхание кожей. Ночь тянулась, а они лежали, ощущая друг друга всем телом. Генри с закрытыми глазами повернулся на другой бок, уткнувшись носом ему в шею. На мгновение Бен замер, задержав дыхание, сердце стучало медленно. Хакс так и не открыл глаза. Неуверенно, задыхаясь от переполняющих его чувств, Соло приобнял его одной рукой. Для них вечность была заключена в этих мгновениях, которые они вряд ли ощутят вновь. ஜ۩۞۩ஜ — Генри, пора со всем прощаться, — сказала мать, когда была погружена последняя коробка. Перед домом при параде, в белых рубашках и в панамах, стояли все ребята, чуть дальше — сам Бен. Они построились в линию и, когда появился на пороге Хакс, приложили руку, отдавая честь. Он встал перед ними и дрожащими губами, пытаясь улыбаться, скомандовал: — Вольно! К нему подошел Бен и подал руку, но Генри сам его обнял. Затем подбежали все толпой, обнимая друга, которого они видели, возможно, в последний раз. — Главным назначаю Бена. Берегите себя, — улыбнулся Хакс и сел в машину. И он уехал, оставляя за собой клубы пыли и дыма. — Думаешь, мы еще его встретим? — Несомненно, — ответил Соло. Его глаза сияли. Он долго смотрел ему вслед, даже, когда все уже разошлись по домам. ஜ۩۞۩ஜ — Мобилизация войск займет достаточно долгое время. — Ускорьте этот процесс! Нам необходимо быть во все оружии. — Генерал, ваша лошадь оседлана. Четыре батальона ждут вашего смотра, — сказали ему через порог кабинета. — Уже иду. Генри откинулся на стуле и вздохнул. Сколько прошло времени? Двенадцать лет? И ни от кого ни одной весточки, ни письма… Да он и сам хорош, даже не заехал к ним. Как там сейчас Бен? Хакс закрыл глаза. Он обязательно должен быть в одном из этих батальонов и Генри его найдет. К нему подвели каракового коня, с осторожностью прислушивающегося ко всему. Генерал встал в стремя и легко перенес другую ногу через седло. Он взял в руки повод, похлопал коня по холке и прошептал что-то успокаивающее. Конь вздернул головой, вырывая из рук поводья, но Хакс держал их крепко. Он тронул его каблуками сапог и выпрямился в седле. Конь пошел гарцующей рысью, гоняя во рту удила. Перед батальонами Генри приостановился, разглядывая одинаковых солдат, отдающих ему честь. Интересно, как сейчас выглядит Бен? — Вольно! — громко сказал он первому батальону и проехал дальше. В третьем батальоне поднялась какая-то суматоха, Генри, проезжая второй, приблизился к третьему. — Что происходит? — грозно спросил он, удерживая коня. Хакс осмотрел солдат, но они вновь слились в одно одинаковое пятно. Когда все вновь успокоились, он подъехал к последнему батальону и осмотрел их, вновь сказав: «Вольно!» Генри развернул коня и поехал обратно, тяжело вздохнув. Еще одна неудача. Надо будет посмотреть по спискам. — Генерал, обернитесь! — к нему подбежали, указывая назад. — Что такое? — нехотя разворачивая лошадь, спросил Хакс. Вдруг он замер, остановив коня. Первые два ряда третьего батальона стояли на одном колене, склонив головы. Генерал слез, отдав повод первому попавшемуся, и, не глядя по сторонам, подошел ближе. Первые два ряда… — Встаньте! — Так точно! — хором ответили они. Когда солдаты встали на ноги, Хакс замер, добрая улыбка мелькнула на его губах, а глаза чуть затуманились от слез, но он взял себя в руки. На него смотрели его друзья детства, уже взрослые, со щетиной на лице и улыбками, а в центре по стойке смирно стоял Бен. — И кто это затеял? — спросил он, глядя на Соло в ожидании, что тот поймет. — Это я, — Бен сделал шаг вперед. — Представься. — Бен Соло. Он шепнул что-то своему поверенному, и тот повел Бена в здание. Хакс зорко осмотрел остальных. У самого крайнего в руках была сложена бумажка. Генерал медленно подошел ближе. — Каждый солдат должен следить за собой, — сказал он, указывая головой на расправленную рубашку, и, пока тот делал вид, что усердно заправляет ее, незаметно взял записку у того из рук. — Все батальоны могут быть свободны. Генри ускорил шаг, стараясь удержаться от того, чтобы не побежать. По пути он прочел записку, в которой его все дружно приветствовали и просили встретиться завтра вечером. Он положил ее в карман брюк. В кабинете его ожидал Бен. Хакс застыл на месте. — Столько лет прошло… Тебя даже не узнать, — сказал он, как только все вышли. — Стал на голову выше меня! Он прошел по кабинету, пытаясь успокоиться, встал у окна. — А вот тебя я узнал сразу. Рыжие волосы с детства были твоим отличием. — Бен подошел ближе. — Я видел твой взгляд. Ты искал нас, верно? — Уже давно и думал, что напрасно. — Но мы здесь. Бен обнял его сзади, сильно сжимая в объятьях, вдыхая запах пороха, конского пота, кожи и кипы бумаг. — Я слишком давно тебя ждал, — с жаром прошептал он. — Могу представить как. — Когда ты уехал, это перевернуло мою жизнь. Через четыре года из-за несчастного случая умерли мои родители, я уехал к деду. От него я получил важный урок, — Бен развернул Хакса к себе лицом и коснулся его впалых щек, поцеловал в лоб. — Он сказал, что я испытываю чувство, которое дано не каждому, еще реже если это взаимно. И нужно беречь родного мне человека, — Соло прижал к себе Генри. — Я думал, что все было кончено именно в тот день, когда машина скрылась. Но сегодня… Сегодня я буду благодарить небеса, что мне дали шанс увидеть тебя. — Я скажу, чтобы тебя сделали моим секретарем. — Ты прекрасно знаешь, что я не подхожу для этой работы. — Зато я знаю еще лучше, что так я тебя не потеряю еще раз… Хакс нежно прикоснулся к его губам, обнимая за шею. Бен поднял его, усаживая на стол, на бумаги. Генри, оторвавшись, засмеялся. — Я вспомнил, какими мы были. Никогда бы не подумал, что дойдет до этого. — Наверное, все эти мысли просто были у меня в голове, — улыбнулся мужчина. — Ты редко с нами купался, но каждый раз, когда нам удавалось тебя затащить, я скользил взглядом по тебе, по светлой спине, по плечам, шее, ногам. Пытался запомнить, каждый изгиб твоего тела, каждую веснушку, потому что знал, что еще не скоро ты вновь снимешь свою рубашку. Я не знал, какова твоя кожа на ощупь, поэтому постоянно пытался представить. Еще тогда, в детстве, я думал, что это просто собачья верность. Я был готов на все, чтобы оказаться рядом с тобой. Ты редко давал себя обнять, но мне это сходило с рук, и я пользовался моментом. Все немного завидовали мне, но я хотел чуточку большего. И это произошло тогда, в последнюю ночь, помнишь? Ты уснул, а я так и не сомкнул глаз, пытаясь за оставшееся время изучить тебя взглядом, запомнить твой запах. Я видел, как вставало солнце, как медленно били часы. Как же мне не хотелось тебя будить. Будь тогда моя воля, я бы сбежал с тобой, но в детстве это казалось и легко, и сложно одновременно. Бен грудью надавил на Хакса, чтобы тот лег на стол, и пока он шептал ему, расстегивал золотые пуговицы его синего мундира. Генри откинул голову, закрыв глаза, он чувствовал, как по тонкой ткани белой рубашки мягко заскользили пальцы. — А у тебя все те же привычки, что и в детстве, — усмехнулся Бен, целуя его в шею, затем медленно подобрался к губам, кусая его за подбородок. Генри дышал редко и глубоко, его грудь вздымалась, чувствовалось хорошо, как билось сердце. Рубашка была расстегнута полностью, а черный галстук ослаблен. Бен взял его в руки и провел шелком по открытой коже. Генерал обхватил его ногами, притягивая ближе. Соло низко прорычал ему в шею и непроизвольно толкнулся вперед. Бен скользил пальцами по телу Хакса, исследуя его целиком, от шеи и медленно соскальзывая вниз к груди, затем к ребрам и животу. — Я хочу запомнить тебя навсегда, — прошептал он. — Аккуратнее с рубашкой, помнется, — чуть усмехнулся мужчина, выгибаясь вперед. — Сейчас день, никто даже не заметит, если, конечно, ты не снимешь мундир, но это вряд ли. Бен заскользил носом вниз, медленно целуя все его тело. Генерал положил руку на черную голову, касаясь смоляных кудрей. Ноги Хакса соскальзывали, он попытался их вновь устроить на бедрах мужчины, но тяжелые сапоги больно ударили каблуками по бокам. — Осторожнее, я все же не твой караковый, — усмехнулся Соло, поведя боками. — Но если это призыв идти дальше, то я не против. — Он тягуче поцеловал Генри, поглаживая внутреннюю часть бедер сквозь штаны. Хакс еще успел подумать о том, что впервые так расслабился и забылся в чьих-то руках. В руках того, с кем был с самого детства. Он чувствовал эти горячие прикосновения по всему телу, но глаз так и не открыл, потому что во тьме может случиться все что угодно, а так он вновь бы видел свой кабинет, бумаги на столе, шкафы с книгами, огромное окно, солдатскую форму на Бене. Все это напоминало бы ему о реальности. Генерал ближе притянул к себе Соло и, изогнувшись, замер, ощущая тягучую дремоту, которая находила на него. Он открыл глаза, увидев над собой нависшего мужчину с растрепанными черными волосами, Бен тяжело дышал и улыбнулся, увидев, что Хакс смотрит на него. — Подай салфетки, — тяжело попросил Генри, — они где-то в столе. Он вытер живот и отдал салфетки Соло, поспешив застегнуть рубашку, а за ним и мундир. — Ты прекрасен, — Бен нежно поцеловал его в лоб, приподняв выбившиеся рыжие волосы. — Вечером обязательно все будет куда дольше. — Я дам тебе адрес моего дома. Возьмешь свои вещи и отправишься туда. Мне необходимо работать, — Хакс попытался собрать раскиданные бумаги. Бен надел фуражку, а у самой двери с улыбкой отдал честь и вышел.